(Сибирский листок. 1901. № 12)
Прошлый номер «Сибирского листка» (№ 11) был уже совершенно готов, когда была получена агентская телеграмма, подтвердившая грустную новость, бывшую известной частным образом уже несколько дней нам, тоболякам, о переводе в Вологду губернатора Л.М. Князева, поэтому мы не имели возможности ничего сказать о тех чувствах грусти и сожаления, которые охватили тоболяков при первом известии об этом переводе.
Л.М. Князев прибыл в Тобольск пять лет тому назад, летом 1896 года. Человек необычайно гуманный, деликатный, корректный, джентльмен, никогда не позволивший себе оскорбить самого маленького человека, всегда и для всех доступный, простой и одинаково со всеми любезный, Л.М. Князев пользовался общей любовью обывателей. Для людей, стоящих у какого-нибудь общественного дела или интересующихся этими делами, его скорый отъезд вдвойне грустнее, так как Л.М. Князев, насколько можно судить по его деятельности в нашей губернии, понимал задачи администрации в самых идеальных ее формах — давать возможность возникновения, развития и роста всему хорошему, доброму и стоять на страже зла, вызывая и возбуждая к жизни в самом обществе те зачатки саморазвития и самодеятельности, без которых немыслимо самое существование общества. Для нашей губернии, где нет никаких организованных общественных групп, где нет ни земства, ни дворянства, ни даже сплоченного купечества, где едва лишь намечается возникновение общественно-солидарных групп (сельскохозяйственное общество в Кургане), наличность таких качеств в высшем представителе местной администрации была тем неоцененнее. В Сибири обыватель предоставлен самому себе, он чувствует себя одиноким, отданным на произвол стихий и усмотрение всевозможных административных властей, от крупных ее представителей до самых мелких, он не видел чувства законности в этих представителях администрации, не привык к тому, чтобы за ним признавались какие-нибудь права; отсутствие, как мы сказали выше, организованных общественных групп земства, дворянства, сплоченного купечества лишало обывателя возможности искать какой бы то ни было точки опоры вне себя, а себя он чувствовал бессильным, покорным рабом воли рока; в Тобольской губернии с приездом Л.М. Князева обыватель «отдохнул»... Это не наше личное мнение и не наше выражение — это общеобывательская характеристика пятилетнего режима Л.М. Князева; вот почему теперь обыватель с грустью и тоской вспоминает прошлое и с тревогой ждет неизвестного будущего.
Желание вызвать к жизни местные общественные силы, поддержать их на первых шагах деятельности можно проследить во всяком деле, в котором принимал то или другое участие Л.М. Князев — стоит вспомнить поддержку, которую он всегда оказывал Курганскому сельскохозяйственному обществу, то уважение и внимание, которое он выказывал выдающимся деятелям этого общества, стоит вспомнить возникновение общества взаимопомощи учащих и учивших в Тобольской губернии... На деятельность даже такого учреждения, как музей, он смотрел, как на возможность привлечь к участию в разработке местных вопросов все живые силы губернии (между прочим, им совместно с недавно выбранным председателем музея Н.Г. Козловым была намечена одна работа — выработка типа хозяйственных органов применительно к условиям губернии, которые являлись бы посредствующим звеном между администрацией и населением).
Л.М. Князеву Тобольская губерния обязана еще и тем, что при нем началось упорядочение бесконтрольного пользования мирскими и общественными крестьянскими суммами. В этой области он нашел себе достойного помощника в лице вице-губернатора Н.В. Протасьева и некоторых других лиц, благодаря которым деятельность гг. Струве, Бектышева, Мореншильда получила должную оценку и возмездие, а целый ряд других лиц был устранен от дела, которого они оказались недостойными...
Пожелаем, чтобы то хорошее, чему было положено начало в нашей губернии при Л.М. Князеве, не заглохло, а расцвело и укрепилось.
№ 12 (8 февр.). С. 1-2.
Публикуется по: СИБИРСКИЙ ЛИСТОК: 1890-1894 / Сост. В. Белобородов (при участии Ю. Мандрики). – Тюмень: Мандрика, 2003.
После Октябрьской революции жил с женой в Костроме, существуя за счёт продажи своих старых вещей.
Был арестован 24 апреля 1923 года — «за контрреволюционную деятельность в царское время», в мае переведён в Бутырскую тюрьму, а в конце мая был освобождён по ходатайству юридического отдела Помполита. Скончался в 1929 году.
#сибирскийлисток
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев