В заключение этой главы нам остается еще сказать несколько слов о нравственном состоянии первых насельников Сибири. Занимающимся отечественной историей хорошо известна грамота патриарха Филарета к первому Сибирскому архиепископу Киприану, в которой он самыми мрачными красками описывает нравы сибирского общества, но, кажется, никому не известно то, что эта грамота написана не по рассказам «воевод и приказных людей, которые прежде сего бывали в Сибири», как говорится в этом документе, и которым можно было бы и не верить, а на основании донесения самого архиепископа Киприана и, может быть, есть только переписка части донесения последнего. Поэтому упомянутый документ имеет несравненно большее историческое значение, чем это кажется с первого взгляда, и факты крайней безнравственности сибирского населения, записанные в нем, заслуживают полнейшего вероятия.
Какие же сведения о нравах сибиряков сообщает нам грамота патриарха? Она прежде всего указывает на то, что в сибирских городах многие служилые и жилецкие люди живут не по-христиански, не по преданиям святых апостолов и святых отцов, а по своей воле, по своим скверным похотям; многие русские люди и иноземцы, принявшие православие, крестов на себе не носят, постных дней не хранят, а едят мясо и «всякие скверны» вместе с татарами, остяками и вогулами. Затем упомянутая грамота отмечает факты крайне отвратительного полового разврата, господствовавшего как среди светского общества, так и в сибирских монастырях; многие православные люди живут с не крещеными инородками, как бы со своими женами, и детей с ними приживают; иные женятся на сестрах двоюродных и родных, на дочерях своих, «блудом посягают» на своих матерей и дочерей, «чего, – говорится в грамоте, – и в поганых и не знающих Бога не обретается, о чем не только писать, но и слышать гнустно».
Из этого же документа видно, что многие служилые люди, отправляясь по делам службы в Москву или в другие города, закладывают своих жен на сроки, а те люди, у которых они бывают в закладе, живут с ними и «блуд творят беззазорно» до тех пор, пока мужья их не выкупят. Если же по истечении срока мужья не выкупят заложенных своих жен, то кредиторы продают последних «на воровство и на работу всяким людям». Некоторые же «бедных и убогих вдов и девиц беспомощных для воровства берут к себе насильно и у мужей работных людей отнимают жен и держат у себя для воровства и крепости на них воровские берут заочно, а те люди бегают, у которых жен поотнимают, отдаются в холопи, в неволю всяким людям и женятся на иных женах, а отнятых жен выдают за других мужей или продают, или отдают в заклад и в холопи всяким людям.
А попы сибирских городов, черные и белые, не только такие беззаконения не запрещают, но и говорят молитвы, а иных венчают без знамен, не по христианскому закону». Монастыри также вели соблазнительную жизнь. Мы упоминали, что первоначально, до приезда Киприана в Сибирь, монахи и монахини жили вместе в одном и том же монастыре. Поэтому в сибирских монастырях царил полнейший разврат: монахини развратничали и с монахами, и с мирскими людьми. Многие монахи и монахини снимали с себя чернецкое платье и жили в одних домах с мирскими людьми и в своей жизни ничем не рознились от этих последних.
Далее патриарх пишет, что служилые люди, когда приезжают в Москву с государевой денежной и соболиной казной, то подговаривают многих женок и девок, привозят их в сибирские города и держат вместо жен, а иные продают литовцам, немцам и татарам. «А воеводы, – читаем в той же грамоте, – того не брегут и тех людей от такого воровства, беззаконных и скверных дел не унимают и не наказывают, покрывая их для своей бездельной корысти, и иные же воеводы и сами таким ворам потакают и попам приказывают говорить им молитвы и венчать их насильно...». Но этого мало, сами воеводы подавали пример к разврату и творили всякие беззакония.
Такова была печальная картина нравственного состояния сибирского общества до открытия в Сибири архиепископской кафедры. Многие другие данные вообще указывают на падение религиозного чувства у русских людей, переселившихся за Уральский хребет, а так как религия для мало образованного человека служит главным сдерживающим началом в его страстях, то при недостатке религиозности он уже не стесняется в проявлении своих диких инстинктов и «творит, – как говорится в грамоте Филарета, – всякие беззакония беззазорно». Такой упадок у сибиряка религиозного чувства объясняется очень легко. В Сибири, особенно в городах, лицом к лицу столкнулись люди разных национальностей, разных религий и разных нравственных понятий: там были язычники, магометане, лютеране, католики и, наконец, русские православные; туда, как мы видели, ссылались пленные поляки, литовцы и немцы, принимавшие участие в смутной эпохе, а мы знаем, что в эту ужасную эпоху не только наши враги, терзавшие русскую землю, забыли Бога, для которых не было ничего святого и которые были более похожи на зверей, чем на людей, но многие и из русских людей, малороссийские и донские казаки вели себя не лучше врагов. Многие из этих извергов были пленены, сосланы в Сибирь и поверстаны в службу и, таким образом, вошли в состав сибирского населения; туда же ссылались на службу и на пашню воры, разбойники, душегубцы и другие преступники. И эта смесь элементов не могла не отразиться самым гибельным образом и на приборных, переведенцах и вольных переселенцах из русских людей, на их религиозных и нравственных понятиях.
Очевидно, что с таким развращенным обществом архиепископу Киприану трудно было бороться, научить его жить по заповедям Божиим, и открытие архиепископской кафедры в Тобольске мало должно было повлиять на нравственную сторону сибиряков. Патриарх Филарет, отправляя в Сибирь Киприана, «заповедал ему достойно пасти словесное стадо, заботиться о чистоте веры завоевателей и русских пришельцев, обращать ко Христу идолопоклонников и магометан, да проповедь слова Божия ростет и множится...». Но Киприан, явившись на место службы, сразу должен был почувствовать себя одиноким в деле выполнения той высокой задачи, которую заповедал ему патриарх; на тамошнее белое духовенство он при своем служении не мог рассчитывать: оно было и слишком малочисленно, и к тому же распущенно не менее светского общества; «белые попы, – говорится в донесениях разных сибирских архиепископов, – не учители, а бражники». Черных попов было совсем мало, а монастыри служили примером разврата. Киприан привез с собой несколько белых и черных попов; первые должны были с ним служить в Тобольске, а вторых он послал в разные сибирские монастыри. Но мы уже упоминали, что за люди были белые попы, что они не только не хотели служить в соборной тобольской церкви, но даже восстановляли против Киприана тобольское сибирское население. А относительно черных попов Киприан писал патриарху, «что их не принимают ни в которых городах». Нечего уже и говорить о том, что воеводы и вообще служилый класс встретили неприветливо приезд архиепископа и сразу стали к нему во враждебное отношение. Они хорошо понимали, что Киприан будет начальником за всех обиженных, будет писать патриарху и государю о всех их беззакониях и его донесения будут подействительней, чем жалобы посадских людей, крестьян и инородцев.
Вскоре после своего приезда в Тобольск, по крайней мере не позже конца 1621 года, Киприан написал грамоту государю и патриарху, в которой он довольно подробно описывал нравы сибирского населения и указывал на те препятствия, которые он встретил при своем служении со стороны служилого класса.
В заключение своей грамоты патриарх Филарет требовал, чтобы Киприан прочитал ее в соборной тобольской церкви пред воеводами, детьми боярскими и всякими служилыми и жилецкими людьми, а списки с нее разослал во все сибирские города, чтоб эта грамота стала известной всем; требовал также, чтобы он прислал в Москву ту грамоту, на которую ссылались служилые люди и которая будто бы разрешала им «из иных городов свозить жен и девиц и с ними жить по своей воле...». Киприан исполнил распоряжение патриарха: читал и разъяснял его грамоту в Тобольске, а рассылая с нее списки в другие сибирские города, просил воевод собрать чрез биричей [- Бирючи – в допетровской Руси глашатай, вестник. – прим.Ред.] всяких чинов людей с женами и детьми и прочитать им грамоту святейшего патриарха, «чтоб они всякое богоненавистное и мерзкое дело покинули и жили бы по правилам святых апостолов и святых отцов».
В царских грамотах, разосланных в 1622 году ко всем сибирским воеводам, также приказывалось, чтобы воеводы в духовные дела не вступались, слушали бы в этих делах архиепископа и его десятников, а служилых и всяких чинов людей унимали от всякого беззакония, тех же, которые не станут слушать в духовных делах архиепископа или его десятников, наказывать, смотря по вине. Но все эти грамоты оставались мертвой буквой для воевод и разных служилых людей. И во время Киприана, и после него архиепископские десятники жалуются, что воеводы и другие приказные люди покрывают всяких беззаконников и беззаконниц и не дают им судить их в духовных делах, а люди всяких чинов, надеясь на заступничество воевод, «живут блудно и творят всякие беззаконения».
В свою очередь воеводы доносят в Москву, что эти десятники всяким уездным и городским людям делают притеснения и обиды, берут большие взятки и т.п. Столкновение между архиепископскими приказными людьми и воеводами были постоянные. Круг обязанностей десятников был обширный; дела, подлежащие их ведению, в распущенном сибирском обществе, можно сказать, возникали ежеминутно. Но городское население уже привыкло по всем делам суда и управы обращаться к воеводам и продолжало то же делать и при архиепископских десятниках; воеводы не хотели поступиться своими правами и разбирали всякие дела.
Но на практике выходило так, что каждый обращался туда, куда ему было выгодней: истец шел за судом и управой к десятнику, а ответчик искал защиты у воеводы; следствием же этого было неизбежное столкновение между этими двумя властями. Словом, между архиепископскими приказными людьми как представителями церковной власти установились самые враждебные отношения, и это не могло не отразиться печальным образом на выполнении архиепископом Киприаном той высокой задачи, которую возложил на него патриарх Филарет. И в самом деле, что могли сделать архиепископские десятники и даже сам архиепископ, если им не помогала светская власть, которая только одна и располагала материальной силой?!
Киприан скоро оставил тобольскую архиепископскую кафедру и, вероятно, с полным сознанием, что его заботы поднять нравственное состояние сибирского населения были совершенно бесплодны. И действительно, чтобы в этом убедиться, стоит только заглянуть в документы, относящиеся к последнему времени.
Можно было бы привести множество фактов для характеристики низкого нравственного состояния сибирского населения и особенно служилого класса, но мы не считаем этого нужным: нового они дают нам мало, и если бы упоминать о них, то это значило бы целиком повторять то, что мы уже видели в грамоте Филарета и донесении Киприана. Факты эти показывают, что в Сибири продолжал царить самый отвратительный разврат; монахи и монахини ведут мирскую жизнь, пьянство, игра в зернь и карты сопровождается драками и убийствами.
Как Киприан, так и другие сибирские архиепископы жалуются, что воеводы вмешиваются в их духовные дела, покрывают беззаконников и беззаконниц, берут белых попов «для письма и выделу», а церкви в это время остаются без службы, люди помирают без крещения и причастия, бьют белых попов батогами, сажают в тюрьмы и даже «отставляют от церквей Божиих». А о самых белых попах архиепископ Симеон в 1653 году писал государю, что в некоторых сибирских городах «попы живут не чинно, пьют, бражничают, священническая действуют иное не по преданию святых апостолов и святых отец, а по своему изволению». Затем тот же архиепископ доносил, что иные попы живут так далеко от Тобольска, что если их вызывать «на смирение», то им проезду будет года по два и больше....
Да и сами архиепископы не всегда стояли на высоте своего сана и, кажется, более заботились о материальных делах софийского дома, чем о своей пастве, о делах духовных. Иначе не было бы таких безобразий, какие мы встречаем в самом городе Тобольске.
Вообще нравы в Сибири в обозреваемое нами время были жестокие, и распущенность царила как в мире, так и в монастырях. Для характеристики нравов сибиряков мы приводили факты не исключительные, а обыкновенные, которые часто встречаются в документах.
Однако здесь мы должны сделать оговорку относительно крестьянского деревенского населения: нам очень мало попадалось из крестьянской жизни таких фактов, которые свидетельствовали бы об особенно низком нравственном уровне крестьян, хотя между ними было множество ссыльных, разных преступников; мы не можем сказать, что и в деревнях царили те же пороки, какие мы видели в городах и монастырях. Очень может быть, что этих фактов не дошло до нас или просто они не попались нам под руку, но мы не можем не обратить внимания на следующее обстоятельство: в сметных книгах слобод ежегодные доходы с судных дел показаны самые ничтожные – 1 р., 2 р. и редко 3 рубля, а в некоторых слободах за иной год совсем судных дел не было. Этот факт довольно красноречиво говорит в пользу крестьян; по крайней мере можно сказать, что они между собой жили сравнительно мирно. Правда, мы упоминали выше, что, например, крестьяне Ницынской слободы убили своего приказчика, невьянские и тагильские крестьяне выходили против переписчиков и досмотрщиков с луками и дубинами, иные берут из государевой казны подмогу и ссуду и убегают с государевой пашни. Но к таким поступкам крестьяне иногда были просто вынуждаемы. Например, чем они могли ответить на такое распоряжение туринского воеводы Кафтырева: он велел не более не менее, как сжечь всю Ирбитскую слободу. Мы не знаем, как крестьяне этой слободы защищались против этого дикого распоряжения воеводы, но только последнее не было приведено в исполнение.
Публикуется по: Буцинский Петр Никитьевич. Сочинения в двух томах: Т. 1. Заселение Сибири и быт первых ее насельников / Под ред. С.Г. Пархимовича. Сост. Ю.Л. Мандрика. – Тюмень: Издательство Ю. Мандрики, 1999. – 328 с. – [Приложение к журналу «Лукич»].
Изображение: Василий Перов. Возвращение крестьян… 1880. Государственная Третьяковская галерея
#историяСибири
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев