Но из всех изделий самым тяжелым было «судовое дело». Хотя во всех сибирских городах поселены были плотники, но последних всегда было столь ничтожное число, что они не в состоянии были управиться «с судовым делом», и эта повинность возлагалась на служилых и посадских людей, на ямщиков, но преимущественно на крестьян. Так как хлеб из Европейской Руси на жалованье сибирским служилым людям, ружникам и оброчникам прежде всего свозился в город Верхотурье, то здесь всегда требовалось громадное число судов для перевоза этого хлеба в другие сибирские города. Поэтому Борис Годунов хотел было устроить в Верхотурском уезде особую плотническую слободу, ибо временная посылка плотников из поморских городов в Сибирь, во-первых, стоила дорого, а во-вторых, вызывала постоянные жалобы от населения других городов «на плотническое дело». В 1603 году этот государь, посылая 80 человек плотников в Верхотурье, приказывал верхотурскому воеводе, чтобы он человек 50 из них поселил при р. Туре, ниже Ямашева юрта. Но неизвестно почему, только этот указ не был исполнен и особенной плотнической слободы не было устроено: верхотурские плотники, число которых в царствование Михаила Федоровича никогда не превышало 15 человек, жили по дворам в самом Верхотурье, и судовое дело не было их единственной обязанностью, а они плотничали все, что приказывал воевода. Поэтому одни плотники не могли приготовить необходимое количество судов, и воеводы в помощь им наряжали для этого дела всяких верхотурских жильцов.
Сначала постройка судов производилась преимущественно в Верхотурье, и отсюда их рассылали уже в Туринск и Тюмень. Так, в начале 1606 года туринские и тюменские ямщики били челом первому самозванцу о том, что у них судов нет и гонять нечем, и просили, чтоб государь пожаловал, велел прислать суда из Верхотурья. Но по мере развития хлебопашества в уездах Верхотурском, Тюменском и Туринском привоз хлеба в Сибирь из Европейской Руси уменьшался; во вторую половину царствования Михаила Федоровича эти уезды, как мы видели, доставляли уже массу хлеба в другие сибирские города, так называемые «непашенные». Поэтому и в Туринске, и в Тюмени потребность в судах значительно увеличилась, а вместе с тем явилась необходимость завести судовое дело и в этих городах. А так как и здесь настоящих плотников было очень мало, то делать суда правительство заставляло служилых людей, посадских, ямщиков, крестьян и даже гулящих людей. Но все-таки главная судовая верфь по-прежнему находилась под городом Верхотурье, и постройка судов производилась здесь не только местными жителями, но иногда для этой цели присылались сюда плотники из Туринского и Тюменского уездов. Затем казенные суда строились в селе Тагильском, а с 1641 года и в деревне Меркушиной, стоящей при реке Туре, ниже от города Верхотурья на 70 тогдашних верст. И кажется, что в эту последнюю деревню скоро был перенесен и центр судостроительства из самого города. Еще в 1639 году тобольский воевода писал в Москву, что из Верхотурья сплавлять хлеб на больших судах довольно затруднительно вследствие многих мелей на реке Туре, находящихся между этим городом и деревней Меркушиной, тогда как от этой деревни Тура становится глубже, мелей нет и здесь есть большие леса, из которых можно делать государевы суда и житницы. По крайней мере несомненно, что при деревне Меркушиной строились преимущественно суда большого типа, так называемые «кочи»[- Коч – морское парусно-гребное судно, получившее распространение на Русском Севере в XVI – XVII веках. Название происходит от северорусского диалектного слова «коца», означавшего ледовую защиту. Древнерусская ладья с нашитой на бортах ледовой защитой из крепкого дерева называлась «кочневой», или кочем. Форма бортов коча была округлой. – прим. Ред.]. Заметим также, что основание здесь судостроительства способствовало быстрому развитию этой деревни, и она скоро сделалась селом.
Мы выше заметили, что судовое дело было самой тяжелой повинностью для жителей Сибири. Эта повинность при Михаиле Федоровиче отправлялась двояким образом: или по государеву указу какой-нибудь город и его уезд обязаны были в определенное время доставить известное количество судов, или просто сибирские воеводы заставляли строить государевы суда самих жителей своего уезда. В том и другом случае правительство оплачивало эту повинность, как и всякое «государево изделие», но только по самой низкой цене, например, за дощаник [ Дощаник – большая плоскодонная лодка. В XVI – XVIII веках широко использовалась на Русском Севере и в Сибири для перевозки грузов. – прим.Ред.] платило 15 рублей, а за кочу 25, тогда как частные лица в то же время платили за суда первого типа по 35 и по 40 рублей, второго же по 50 и 60 рублей; точно так же правительство расплачивалось и с плотниками. Насколько тяжела была судовая повинность, об этом можно судить и по многим жалобам служилых людей, посадских, ямских охотников, крестьян и гулящих людей, а равным образом и по донесениям сибирских воевод. Так, в 1640 году туринские служилые люди, посадские, ямщики и пашенные крестьяне жаловались Михаилу Федоровичу: «По твоему государеву указу велено на нас накинуть в Туринском делать суды – 12 дощаников больших и малых, а денег из казны дана цена малая: от малых дощаников 15 р. и от больших 25, а мы давали за те суда: за малые – по 35 и по 40 р., а за большие – по 50 и 60 р., и от того мы задолжали великими долгами и многие из нас разбрелись врозь; да на нас же воевода доправил большим правежом 10 человек плотников и послал к судовому делу в Верхотурье, а мы тем плотникам сверх указанной цены дали по 15 и по 20 рублей, потому что на Верхотурье судовой лес от реки удален и вывозка дорога; и от того судового дела, государь, многие из нас бредут врознь и Туринский городишка стал пустеть...».
Из некоторых документов видно, что судовое дело возлагалось даже на оброчных крестьян, хотя эти последние, как мы упоминали, за пять четвертей ржи избавлялись от всяких других государевых изделий. Например, в 1639 году ирбитские оброчные крестьяне жаловались государю: «Наложил на нас воевода сделать дощаник в 9 печатных сажен, а нам такого судоваго леса добыть негде, потому что у нас место степное и что от Верхотурья удалено верст на 300...». Тяжесть судового дела увеличивалась еще от того, что воеводы иногда заставляли делать суда людей, не умеющих плотничать, и притом несмотря ни «на страдную пору», ни «на жестокие холода». Это «изделие» особенно давало сибирским воеводам наживаться: они сгоняли на судовые верфи людей вольных, гулящих, несмотря на то, что эти последние по своему положению не обязаны были нести каких бы то ни было государевых изделий, тогда как настоящих плотников, которые преимущественно занимались судостроительством, воеводы за взятки избавляли. В 1639 году 17 человек туринских и 7 человек тюменских гулящих людей послали Михаилу Федоровичу следующую челобитную: «Присланы мы, государь, из Туринска и Тюмени на Верхотурье к судовому делу, а мы сироты твои нигде судов не делывали и в этом деле ничего не знаем. Посланы мы воеводами вместо плотников насильно, за приставами, а за нас никто в судовом деле не ручается, потому что мы люди гулящие из разных городов и живем в Сибири только по полугода, а иные по 10 недель; в Туринске же и в Тюмени, государь, есть плотники, которые всякие суда делать горазды и люди полные, зажиточные, но воеводы тех плотников не посылают к твоему судовому делу, норовя им, чтобы они делали суда торговым людям». В заключение этой челобитной гулящие люди жаловались, что «за то судовое дело нас сирот твоих били на правеже нещадно и бросили в тюрьму, а тюрьма земляная и мы оцынжали и перепухли от голода; прокормить же нас некому, потому что на Верхотурье в летнее время городских людей мало и мы, государь, помираем голодною смертью, а некоторые уже умерли...».
И подобных челобитных нам приходилось встречать много и притом от всякого чина людей. Да и сами некоторые сибирские воеводы сознавали, что судовое дело есть самая тяжелая повинность, и от нее более всего бегали сибирские жители, а иные даже лишали себя жизни. Туринский воевода доносил в Москву, что многие из тех плотников, которых он выбрал к судовому делу, «давились и резались до смерти от того судового дела...». Верхотурский воевода писал, что на Верхотурье строили суда 57 человек стрельцов, пашенных крестьян и ямских охотников, и из них «от того судового дела 8 человек сбежали, 7 умерло, один постригся в монахи и два удавились...». Конечно, не каждый год одинаково сибирское население страдало от судовой повинности, бывали годы, когда правительство менее нуждалось в судах, и тогда эта повинность была не так обременительною или по крайней мере переносилась легче. Но тем не менее суда строились ежегодно, и население Сибири всегда более или менее участвовало в судостроительстве то личным трудом, то деньгами. А как была велика в Сибири потребность в судах, об этом можно судить по следующим данным. Например, в 1639 году под Верхотурьем было сделано 103 дощаника, 2 кочи и 7 лодок, но уже в следующем году верхотурский воевода доносил в Москву, что государевых запасов из Верхотурья сплавить в другие сибирские города не на чем: хлеба скопилось много, а судов готовых очень мало. Из этой же отписки видно, что в 1640 году назначено к отправке из государевых верхотурских житниц покупного, выдельного и десятинного (с государевой пашни) разного хлеба 48417 четвертей. И если, пишет воевода, положить на дощаник по 300 четвертей, то нужно будет дощаников 161. Но это, конечно, не все количество хлеба, которое требовалось на разные сибирские города: по смете тобольского воеводы «всего хлеба на жалованье служилым людям, ружникам, оброчникам и на разные неокладные расходы в города тобольского и томского разрядов в 1640 году нужно было около 80000 четвертей». А так как из всех сибирских городов в обозреваемое нами время только Верхотурье, Туринск и Тюмень не нуждались в привозном хлебе, то, стало быть, ежегодно сплавлялось по реке Туре сотни тысяч пудов одного хлеба, а для этой операции нужно было иметь и соответственное количество судов. Да к этому нужно будет добавить, что суда еще требовались под соль, на подъем служилых людей и для разной ямской гоньбы. Отсюда понятно, почему жители верхотурские, туринские и тюменские постоянно жалуются, что «они ежегодно мучатся над тем судовым делом».
Другие классы сибирского общества могли легче переносить судовую повинность именно потому, что они были избавлены от множества других «государевых изделий», тогда как пашенных крестьян она в высшей степени обременяла: они почти круглый год так или иначе работали на государя и затрачивали на всякие изделия такую массу труда, что им мало оставалось времени на работы по собственному хозяйству. Ко всем упомянутым повинностям нужно еще прибавить разные денежные поборы; нужно ли построить новый гостиный двор, амбары, житницы, двор на приезд инородцев и т.п., а крестьяне не только должны были возить лес на эти постройки, но и с них еще собирали и деньги на тот же предмет. Конечно, все эти «государевы изделия» и «денежные поборы» с увеличением крестьянского населения в Сибири не так будут тяжело отзываться, когда можно будет раскладывать их на большее число людей, но в обозреваемый нами период они делали положение крестьян невыносимым и заставляли их «бежать врозь». Из «списков пашенных государевых крестьян» видно, что последние бегали ежегодно и притом из всех уездов и из всех волостей. Одни крестьяне бежали в поморские города, другие «пропали безвестно», а приблизительно с 1628 года они все чаще и чаще начинают бегать чрез Тагильский волок на Чусовую, а оттуда, вероятно, на Волгу. Воеводы ежегодно посылают тоже крестьян в поморские города для отыскивания беглецов; оттуда еще удавалось сыщикам возвратить их на место жительства, но те, которые бежали чрез Тагильский волок, пропадали бесследно.
Публикуется по: Буцинский Петр Никитьевич. Сочинения в двух томах: Т. 1. Заселение Сибири и быт первых ее насельников / Под ред. С.Г. Пархимовича. Сост. Ю.Л. Мандрика. – Тюмень: Издательство Ю. Мандрики, 1999. – 328 с. – [Приложение к журналу «Лукич»].
#историяСибири
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев