Снежинки, ложась на непокрытую голову Алексея, уже не таяли, образовав белую шапку.
- Эх, Шурка, - вздохнул он, который раз поднося ко рту стакан с водкой и который раз отставляя его обратно на железный столик.
- Сегодня Новый год. Помнишь, как мы любили этот праздник?
Подняв глаза, Алексей всмотрелся в сидящую напротив женщину.
- Явилась? – и со злобой выплеснул водку на снег. – Что молчишь? Каково мне теперь, не спросишь? Двоих детей сиротами оставила.
- И вообще, ты мне видишься! Слышишь? – Алексей замахал руками, словно отгоняя надоедливую мошкару.
Потом вскочил и, пнув початую бутылку, поплелся прочь с кладбища.
Женщина же, не сд
Детектив Моро стоял у старинных ворот, на которых были выкованы огромные позолоченные орлы – с распростёртыми крыльями, держащие в лапах по дюжине умерщвлённых ядовитых змей. От удивления он даже приоткрыл рот, впервые увидев вблизи такое великолепие. Внезапно ворота приоткрылись, и в них показалась фигура пожилого мужчины, одетого явно не по сезону. На дворе стоял самый разгар лета. Столбик термометра после обеда перепрыгнул отметку в тридцать градусов, но, несмотря на это, старик стоял в зимней куртке с меховой подкладкой и накинутым на лысую голову капюшоном и улыбался почти беззубым ртом. – Господин Моро? – мужчина сделал один шаг в сторону детектива, а в это время с ег
Впервые Инга ехала к родителям в плохом настроении. Не просто в плохом, а в отвратном. И этот горький привкус во рту с самого утра, будто тополиную почку сжевала. В маршрутке почти бутылку минеральной воды выпила, пытаясь перебить горечь, да без толку.
- На Березняках остановите, - крикнула Инга водителю, хмуро глядя в окно.
Выйдя на остановке, поправила рюкзак и легко спустилась к тропинке, ведущей в лес.
Шла, уставившись под ноги и прокручивая сегодняшний диалог с мужем.
Да какой там диалог? Монолог.
- К родителям поедешь? – как бы невзначай обронила утром, показав, что первая идет на примирение.
Хорош уже молчать, ка
В некоторых городках жители совсем не те, за кого себя выдают...
Страшный сон снова вернулся. Этот кошмар, который все детство изводил Адель, пока мать не догадалась сводить дочку к местной ведунье, старой бабке Эсмиде, прокопченной на солнце и сморщенной словно чернослив.
Взглянув на испуганного ребенка, Эсмиде усмехнулась тонкими высохшими губами и, положив смуглую ладонь на голову малышки, принялась что-то нашептывать.
Вытянув худенькую шею, Адель пыталась понять хоть слово, но напрасно. Неведомый язык завораживал, кружил, уносил куда-то…
- Рано еще бояться, - произнесла ведунья напоследок, сбрызнув ребенка черной жидкостью из граненого флакончика, висевшего на поясе.
Вздрогнув, Адель
– Вставай и беги, иначе кости твои здесь и сгниют! – мать склонила над Иваном седую голову и протянула к нему прозрачные руки, будто хотела разбудить, но бесплотная тень не могла ничего сделать.
Поднявшийся ветер принес с собой запах дождя. Выйдя за ворота и увидев на горизонте темное скопище туч, Инна обрадовалась. Ну, наконец-то! Извела эта жара… А после дождика может свежее станет. Улыбалась Инна до тех пор, пока взгляд ее не упал на соседнюю дачу, что стояла через дорожку, прямо напротив их ворот. Участок каждое лето зарастал таким непролазным бурьяном, что ни деревьев, ни дома не видно. А забора-то и вообще будто и не было никогда…
«У меня нет больше сил», - думала Оксана, собираясь, домой.
Руки дрожали…
Сложив мольберт, она резко потянула на себя сумку и опрокинула ее прямо на брусчатку. Листы, на которых были изображены портреты молодых людей и мальчиков, разлетелись по серым камням.
- Давайте я вам помогу, - подбежала к ней рыжеволосая девушка и, присев, стала собирать листы. – А вы очень красиво рисуете, - искренне похвалила она, разглядывая портреты.
- Пишу, - не очень приветливо отозвалась художница, вырывая из рук девушки зарисовки. – Это называется писать, а не рисовать. И спасибо вам.
- Ах, да, - смущенно выдохнула та. – А почему вы не отда
Не все люди произошли от обезьян...
Ветер лениво перелистывал страницы толстой тетради, лежавшей возле спящей девчонки.
- Ужа-а-а-а-с, - просвистел он и умчался в море, погонять волны.
- Трусишка ветер, трусишка, - улыбнувшись сквозь сон, пробормотала Хана.
Почувствовав, что солнце скрылось, она недовольно заворочалась и приоткрыла один глаз, ожидая увидеть над собой огромную свинцовую тучу.
- Ох, ты! – и привстав, с интересом уставилась на белое лицо похожее на маску, что раскачивалось прямо пред ней, поднявшись из моря на чешуйчатом змеином хвосте болотного цвета.
Маска недовольно нахмурилась и зашипела, обнажив желтые треугольные зубы.
- Фу-у-у, - сморщившись, Хан
Дом в Антошкино был больше обузой, чем удобной дачей: расположен был не слишком удачно, аж в трех часах езды от города. Сначала Ольга вообще хотела продать доставшийся по наследству пятистенок с покосившейся крышей. Но как-то не сложилось. Желающих поселиться в этом богом забытом месте не находилось, несмотря на все плюсы в виде нетронутой природы, большого огорода и озера в двух шагах от дома.
Так и стоял домик никому не нужный, пока Ольгу не сократили с ее бухгалтерской должности, как будущего пенсионера. Вместо того, чтобы кидаться на поиски нового места, она решила устроить себе внеплановый отпуск. В конце концов, жизнь одна, надо и отдохнуть, решила Ольга. Самым бюд
Егор с Алиной — молодая пара из крупного города, путешествующие на стареньком автомобиле, — вынужденно остановились на обочине пустынной утренней дороги, потеряв колесо и «зависнув» на неопределённый срок между двумя маленькими населёнными пунктами.
Ни водитель, ни пассажирка не были сильно огорчены: они воспринимали ситуацию как часть приключений немного затянувшегося путешествия. Изначальный план был такой: купить очень подержанный автомобиль, загрузить в него минимум вещей и отправиться кататься по необъятным просторам Родины, в сторону севера, чтобы получить максимум от короткого летнего отпуска.
По поводу судьбы автомобиля, которым оказался «москвич» производст
Лёша снова вылез из сливного отверстия. Развалился в ванне и шипел, негодуя на Машины попытки загнать его обратно в трубу. Даже пульверизатора перестал шугаться, и, обнаглев, попытался выбить его щупальцем.
— Ты, зараза! — у Маши кончалось терпение. — Я хочу помыться! Если сейчас же не уберёшься, на ужин у меня будут морепродукты!
Лёша почувствовал, что угроза всерьёз. Сердито шикнул, моргнул пятёркой жёлтых глаз, стал жидкой чёрно-бурой массой и утёк в канализацию.
Этот дом давно не знал тишины. Она приходила сюда ночью, да и то на правах испуганной гостьи. Диваны и кровати периодически стонали от напора переворачиваемых во сне тел, надсадно кашлял старый радиоприемник, выплевывая новости на исходе очередного дня. Его уже никто не слушал и не слышал, наполняя комнаты дома храпом и посапыванием. А старик все надрывался, точно боялся замолчать навсегда.
Часа в два ночи старый хозяин вставал и выключал радиоприемник. Оставалось всего три часа на отдых. Блаженство, с которым трудяга отдавался редким часам своего безмолвия, тонуло в остатках ночи. Но оно было ощутимо и радостно не только для старого радиоприемника.
- Темнота-то какая, - с
Не волки, не холод гнали людей вперед. Голод. Оно, конечно, татьба да смертоубийство грех, так людоедство грех поболее. Вот и понадеялись на число. Понадеялись, что обожжённая на костре заостренная палка пробьет броньку, что под красным халатом поддета. Что удар палки тяжелой будет достаточно сильным. Да хоть бы меринка свалить – уже пища. В другое бы время остереглись на обоз митрополита нападать. Да совсем невмочь стало. А кто и сам смерти искал – авось сразу удар сабли вострой упокоит душу грешную без мучений. И упокаивал. Да не всем легко уйти удавалось – обильно кровью лесной зимник залило. Им бы хоть дерево поперек свалить, чтобы лучникам из их худых луков пострелять. Да топор
Если бы можно было выбрать, идти ли этим вечером в магазин за продуктами или остаться дома, Сергей, не задумываясь, выбрал бы диван, тапки и телик. И дело было вовсе не в мерзопакостной сырости, что в конце октября заполнила все дорожные и тротуарные выбоины холодной водой, легко проникающей в ботинки с конкретной целью ухудшения самочувствия носителя. Тут скорее было виной чувство расслабленности, навалившееся всей тяжестью домашнего уюта на пришедшее с работы тело. Съеденный ужин так же комфортно расположился внутри и как бы намекал: «лежи, не двигайся».
Но список покупок красноречиво покоился на обеденном столе, а вступать в полемику с супругой по поводу выполнения своих обязаннос
Пролог. Запись телефонного звонка в районный центр. Оператор: Здравствуйте. Женщина: Здравствуйте. Я хочу заявить о пропаже людей. Оператор: Кто у вас пропал? Женщина: Мои родители. Село Белоглазка. Я не могу с ними связаться уже неделю. Оператор: Неделю назад в этом районе прошел шторм. Скорее всего, произошел обрыв на линии связи. Женщина: Нет. До этого там стабильно ловила связь с вышки. Никакая непогода не мешала. И гудки проходят, но телефон никто не берёт. Оператор: Мы не можем сейчас проверить, так как место отдалённое, но постараемся, в скором времени выслать туда людей. Женщина: Когда? Оператор: Не могу сказать, к сожалению. Сейчас… Обрыв звонка. Одна из
-Господи, да почему же я такая несчастливая? Муж уже второй год на шее сидит, работу по душе ищет. Дети совсем от рук отбились. ВсЁ и всех на себе тащу, как ломовая лошадь. Может, бросить это дело и подумать о себе, наконец? – Нина, глубоко вздохнув, швырнула в мойку почищенную картошку.
Комментарии 1