Предыдущая публикация
Как в СССР удалось экранизировать запрещенного Булгакова: Что происходило за кадром фильма «Бег»
Тандем режиссёром Владимира Наумова и Александра Алова снял фильмы, которые стали признанной классикой советского кино. Одной из лучших их работ стала картина «Бег» по пьесе Михаила Булгакова – первая экранизация Булгакова в советском кино.
Как режиссерам удалось обойти цензуру, почему их работу называли «Булгаковским чудом», из-за чего Глеба Стриженова сняли с главной роли, и как премьеру фильма выиграли «в козла»...
Режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов.
Первая театральная постановка по пьесе Михаила Булгакова «Бег» должна была состояться еще в 1928 году – у писателя уже был договор со МХАТом, где с аншлагами шел спектакль по пьесе «Дни Турбиных», и никто не сомневался в успехе новой постановки. Однако, премьера не состоялась – ей был подписан «смертный приговор» самим Сталиным (Джугашвили) : «Бег» есть проявление попытки вызвать жалость, если не симпатию, к слоям антисоветской белоэмигрантщины, попытка оправдать белогвардейское дело. «Бег», в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление».
Конечно, после такого вердикта долгое время Булгаков оставался персоной нон грата.
Драму о Гражданской войне Михаил Булгаков писал по заказу МХАТа.
В черновых вариантах фигурировали разные названия – «Рыцарь Серафимы», «Изгои». В итоге возникла пьеса «Бег» в восьми снах – о любви, о сражениях, о чужбине. В работе писатель использовал воспоминания генерала Якова Слащёва, вернувшегося из эмиграции вместе с женой и переметнувшихся к красным.
Генерал Яков Александрович Слащов, бывший полновластный властитель Крыма зимой 1919-1920 гг., был знаменит не только своей храбростью, его воинское мастерство было высоко оценено современниками. За успехи при обороне Крымского полуострова главнокомандующий Русской Армией генерал барон Врангель присвоил ему своим приказом право именоваться. Слащовым-Крымским, а позже он стал одним из личных врагов генерала барона Врангеля.
Премьера «Бега» состоялась через много лет после смерти Михаила Булгакова, в 1957-м, в Сталинградском (Царицын) Драматическом театре им. М.Горького.
Через год пьесу Булгакова поставили в Ленинграде, на прославленной сцене Александринки – в Государственном академическом театре драмы им. А.С.Пушкина. В роли Хлудова блистал Николай Черкасов, Чарноту играл не менее знаменитый Юрий Тулубьев.
Через несколько лет это произведение было наконец опубликовано.
Режиссеры Владимир Наумов и Александр Алов могли себе это позволить, так как к тому моменту уже зарекомендовали себя как именитые постановщики, снявшие фильмы «Тревожная молодость» и «Павел Корчагин». К тому же они руководили Творческим объединением писателей и киноработников, что давало им определенные права.
Режиссеры Владимир Наумов и Александр Алов сами написали сценарий, в основу которого легли пьеса «Бег» и роман «Белая гвардия», а в качестве консультанта пригласили Елену Булгакову – вдову писателя. Правда, до премьеры она не дожила – ее не стало 18 июля 1970 года.
Елена Сергеевна Булгакова (21 октября [2 ноября] 1893 — 18 июля 1970)
Как ни странно, их сценарий был утвержден, что позже называли «Булгаковским чудом». Однако, этот факт не гарантировал того, что съемки не остановят, а фильм не отправят на полку. Поэтому режиссеры Владимир Наумов и Александр Алов пошли на ухищрения: они тут же уехали в киноэкспедицию и приступили к работе, стараясь тратить как можно больше отведенных на съемки средств – они надеялись на то, что в таком случае съемочный процесс будет сложнее остановить, так как руководству пришлось бы отчитываться за расход государственных средств впустую. Когда цензоры спохватились и решили запретить съемки, режиссеры Владимир Наумов и Александр Алов рискнули продолжить работу.
Литературным консультантом режиссёры Александр Алов и Владимир Наумов приглашают вдову Булгакова Елену Сергеевну. Они были знакомы ещё до работы над фильмом. Это она дала им прочесть полную рукопись пьесы. И, в конечном итоге, именно она заразила идеей перенести её на экран. Причём, когда началась работа над сценарием, она вела себя с ними очень странно.
Когда нужно было добавить какую-то сцену, придумать эпизод, она просила время подумать. А потом приезжала или звонила со словами: «Можете делать так, как вы предложили, Булгакову этот вариант нравится». Иногда говорила: «Михаил Афанасьевич в целом одобряет то, что вы делаете, но просит добавить несколько деталей».
Они переделывали, и действительно получалось в духе Булгакова. И именно Елена Булгакова внесла в фильм сцену с гробовщиком.
Мы с Аловым придумали один эпизод: помните, когда белые офицеры во главе с полковником (его играл Олег Ефремов) решают не уезжать в эвакуацию и хотят застрелиться? Этого не было у Булгакова (кстати, это тоже нам ставили в вину: «Что за герои такие, откуда они взялись, что вы делаете из них Александра Матросова?!»). Вызывают гробовщика. Полковник ему говорит: «Надо будет похоронить трех человек». – «Кого хоронить-то?» Полковник: «Нас, милейший, нас». Гробовщик сначала пугается, а потом соглашается. Затем эти трое офицеров выходят за дверь. Слышен выстрел: полковник застрелился. Но один из них (его играл Михаил Глузский) испугался и не застрелился, он пытается уйти, но его убивает самый молодой из них – полковой трубач, после чего стреляется сам. Мы сняли эту сцену.
Показали вдове Булгакова. Вдруг через какое-то время Елена Сергеевна звонит и говорит: «Володечка, приезжайте ко мне». – «Что-то случилось?» – «Случилось». Приезжаем. «Я вот тут ваш эпизод показала Михаилу Афанасьевичу». Мы в шоке. Я Алову – шепотом: «Саша, что делать? По-моему, она сходит с ума». Но отказаться мы не могли, потому что очень ее любили. Мы сели. Она продолжает: «Очень понравился эпизод Булгакову. Я сегодня ночью с ним разговаривала. Хороший эпизод. Молодцы». Мы обрадовались. А она: «Нет-нет-нет, секундочку. У него есть одно предложение к вам. Если вы захотите, конечно. Знаете что сделайте? Этот гробовщик в черных перчатках у вас, сделайте так, чтобы он зубами снял перчатку, провел пальцем одному из офицеров по щеке и сказал главному из них: "Ваше превосходительство, побриться бы надо. Мертвого-то брить труднее"».
Владимир Наумов: "Я уверен до сих пор, что Елена Сергеевна, подсказавшая нам эту сцену, не могла этого сама придумать. Это придумал Булгаков, но, может, не успел написать. Но, придумал он. Это его, абсолютно его задумка.
Несмотря на Булгаковское покровительство, всё равно у киногруппы было множество проблем, связанных с производством фильма. Иногда ситуация доводила соавторов до отчаяния. Когда все разрешения были даны и все документы о запуске фильма были подписаны, оставался нерешённым только один, но самый главный вопрос: на что снимать? Выделять для большой двухсерийной ленты импортную пленку — слишком накладно, а отечественная в последнее время вся приходила бракованная.
Наконец, было принято решение снимать фильм на Отечественной широкоформатной плёнке. Оператор фильма «Бег» Леван Пааташвили прекрасно понимал, что если в 35-миллиметровом формате можно рассчитывать на то, что фабричные погрешности плёнки не будут заметны, то при удвоенной ширине 70-миллиметрового негатива скрыть их невозможно.
Каждый раз с замиранием сердца они открывали коробку с плёнкой, которую привозили из проявочного цеха и на удивление весь материал оказывался качественным. Более того, ни разу не было случая операторского брака. Весь Мосфильм удивлялся этому, как чуду. Это и было настоящее чудо. Правда, когда об этом рассказывали Елене Булгаковой, она в ответ только загадочно улыбалась.
Когда по Мосфильму разнёсся слух, что Алов и Наумов запускаются с Булгаковым, среди актёров начались нешуточные волнения — совсем недавно вся интеллигенция прочитала «Мастера и Маргариту», Булгаков был культовой фигурой. О том, чтобы работать с его произведениями никто даже не помышлял. А тут — двухсерийная эпопея! Для каждого актёра попасть даже не на съёмки — на пробы — становилось знаковым событием. Первым делом для съёмочной группы фильма был устроен закрытый просмотр запрещённого в СССР фильма «Доктор Живаго». Чтобы каждый артист проникся в историческую атмосферу Гражданской войны. Две серии фильма — это две разных России, два разных и чуждых Мира и два разных народа.
03:52
Владимир Наумов вспоминал: Мы снимали художественный фильм – здесь важно слово «художественный», а не «документальный». Это была первая экранизация Михаила Афанасьевича в нашей стране – спустя 30 лет после его смерти. За границей уже были фильмы по роману «Мастер и Маргарита», у нас – ничего...
Отец мой служил в красной армии и был чуть ли не комиссаром, а брат его - белым офицером Русской Добровольческой Армии, в конце 1920 года отправившимся в эвакуацию во время великого Русского Исхода в Константинополь…
У нас дома запрещено было произносить его имя. И в этой съёмке «Бега» лично для меня тоже есть какая то мистика. Никогда его не видел, только фотографию – неразличимую совершенно, полустертую. Старинная фотография, желтая. И на ней был этот папин брат Эммануил Страж (ведь настоящая фамилия моего отца – Страж, а Наумов – его партийная кличка, которую он получил во время Гражданской войны). Я ужасно жалел, что не был знаком с дядей. Но, я полюбил его заочно…
Потом нам рассказывали, как ругалось наше начальство: «Им хорошо, они безпартийные, а я из-за них партийный билет могу положить на стол! Никаких Стамбулов, никаких Парижей!» – «Да они уже там!» – «Господи, что, и Кузьму увезли?!» – «Увезли».
– Кузьмой называли громадный объектив, который позволял снимать с огромным охватом. Тяжеленный – около 90 килограмм! Оператору выковали железный жилет, чтобы он смог удерживать Кузьму.
– Начальство, как нам передавали, задумалось. И с надеждой поглядело на помощников: «А сколько весит Кузьма?» – «В комплекте – килограмм под 90». – «А штатив остался?» – «Остался! Таможня задержала». – «Так они же его не поднимут – их же всего трое уехало!»
А мы тем временем ломали голову, как пользоваться этой здоровенной конструкцией, ведь штатив действительно не пропустила таможня. Наконец придумали: погрузили Кузьму на согнутую спину директора картины Михаила Амираджиби, оператор встал на свое место, и мы стали снимать. Такого плавного и мягкого изображения ни один стационарный штатив не давал! Правда, двигаться наш «штатив» мог метров десять, не больше, после чего ему нужна была 40-минутная передышка.
Турки сторонились этого странного сооружения из людей, железа и стекла, которое медленно двигалось по Стамбулу. Когда мы переходили улицу, все от нас шарахались.
А сцены с актерами в Стамбуле снять не удалось: никто бы такую ораву в Турцию не выпустил. Поэтому наш «Стамбул» мы строили частично в Болгарии, частично у нас на студии. Но, все старались сделать точно. Мы потом прокручивали туркам сцены, снятые в нашем «Стамбуле», и некоторые турки, показывая на экран, говорили: «Вот сейчас за поворотом покажется мой дом».
А когда снимали в Стамбуле, где-то неподалеку стоял Шестой флот США. И к нам приставили сопровождающего, боясь, как бы мы не сняли чего-нибудь лишнего, чего-нибудь секретного. В общем, и те не пускали нас, и эти нас не пускали.
– Мы долго не могли найти актера на роль Хлудова, не нравится никто! И вдруг одна женщина из другой съемочной группы привозит фотографии нашему второму режиссеру. И на одной из них я увидел Владислава Дворжецкого, его глаза…
Мы долго не знали, на какую роль его брать, потому что тогда это был совершенно непрофессиональный актер. Но я люблю готические фигуры. В итоге мы взяли эту готическую фигуру с потрясающим лицом и удивительными глазами, ничего, как мне сказали, не умеющую делать в кино. Сначала мы решили, что станем снимать его в массовке: будем выделять именно это лицо. Потом подумали-подумали – и поняли, что этого мало. Решили: будет играть Тихого, контрразведчика, – есть в «Беге» такой персонаж. Но тоже маловато для такой фактуры. Затем стали перебирать: на роль Голубкова он не подходит, Чарноты – тоже. И только потом уже поняли – это же Хлудов.
Перед нами стоял вопрос, что важнее – профессионал или личность. Мы выбрали личность. Дворжецкий был личностью, это было очевидно.
Неожиданно, когда мы уже сняли картину, я обнаружил сходство «Мастера и Маргариты» с «Бегом». Помните, как у Булгакова? «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой» вышел пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат. А в «Беге» Хлудов «лицом бел, как кость», в серой «солдатской шинели»… Они – Пилат и Хлудов – у Булгакова даже одеты похоже.
Первая проба Дворжецкого была неважная. Но мы все равно решили его взять. И первую сцену ему дали очень трудную – самую трудную, может быть, в фильме. Это сцена, когда Хлудов едет в вагоне и ему чудятся слепые. Он читает Библию: «Слепые вожди слепых. Если слепой поведет слепого, оба упадут в яму». Это очень важная для картины сцена.
Ну, думаем, мы ее первой снимем, если не получится – тогда она пойдет как проба и на этом закончим. Мы сняли эту сцену, и оказалось, что она не только лучше того, что мы себе представляли, но и вообще одна из лучших сцен всего фильма – и с моей точки зрения, и Алова тоже.
Для Владислава Дворжецкого, сыгравшего главную роль, этот фильм оказался судьбоносным. Возможно, зрители никогда не увидели бы на экранах Владислава Дворжецкого, если бы Наумову и Алову не попалась на глаза его фотография.
Владислав вырос в актерской семье, но сам следовать примеру родителей не спешил. К тому моменту он успел окончить медицинское училище, отслужить в армии и стать заведующим аптекой. Он планировал продолжить обучение в медицинском институте в родном Омске (откуда родом была и актриса Любовь Полищук), но опоздал к началу вступительных экзаменов. И тогда мать посоветовала ему поступить в студию при Омском детском театре.
После завершения обучения Владислав Дворжецкий был принят в труппу этого театра, однако, его актерскую судьбу нельзя было назвать успешной – он довольствовался только эпизодами и подумывал о том, чтобы сменить профессию. В 1968 году в театр приехала ассистентка режиссера с «Мосфильма» и попросила Владислава Дворжецкого дать свои фотографии.
В тот фильм он не попал, но эти снимки остались в картотеке, а позже оказались в руках Алова и Наумова. Лицо Дворжецкого показалось им таким интересным, а взгляд настолько выразительным, что они решили пригласить его на пробы.
Спустя годы Владислав Дворжецкий вспоминал: «Получив телеграмму с приглашением на кинопробу, я ринулся перечитывать пьесу Булгакова. Стали гадать с женой, кого бы я мог там сыграть. Светлана сказала: «Может, Хлудова?» Она всегда преувеличивает мои возможности. А я, конечно, на эту роль и не замахивался. При первой встрече режиссёры Наумов и Алов предупредили меня: «Не стесняйтесь, будем вас разглядывать». Пробовали на роль Голубкова, потом на роль начальника контрразведки Тихого. А я целый месяц маялся в Омске ожиданием и всё на что-то надеялся. Наконец, свершилось, был вызван вторично. Догадка моей жены подтвердилась – поручили Хлудова».
С этой роли начался триумфальный путь в кино Владислава Дворжецкого.
Пока режиссеры Наумов и Алов решали, какую роль доверить Дворжецкому, главного героя, белого генерала Хлудова, уже начал играть Глеб Стриженов. Когда его, уже известного актёра, вдруг сняли с роли и заменили на никому не известного дебютанта из провинциального ТЮЗа, для него это стало настоящим ударом.
К тому же Стриженов дружил с режиссерами Наумовым и Аловым, мечтал об этой роли, готовился к ней полгода, изучая материалы о Белом движении. Но, Дворжецкий показался режиссерам Наумову и Алов настолько фактурным, что они решили отдать ему главную роль. По этому поводу они говорили: «Мы понимали, что нам его лица будет мало, если оно просто затеряется где-то в массовке».
«Мосфильм», на котором снимался фильм, организовывался в ноябре 1923 года не на пустом месте. Он создавался на базе двух "прихватизированных" кинофабрик Александра Ханжонкова и Иосифа Ермольева. Оба они ушли в 1920 году в эвакуацию с армией генерала барона Врангеля. Более того, оба они эмигрировали в Европу через Константинополь, как это сделали герои Булгаковской пьесы «Бег».
Как в картине решить тему белоэмигрантской безысходности? В финале «Бега», отданном в 1928 году во МХАТ, генерал Хлудов вместе с Серафимой Корзухиной и Голубковым возвращался в СССР.
В 1937 году Булгаков отчасти переделал своё произведение. Теперь в финале Хлудов, оставшись в Константинополе, пускал себе пулю в лоб.
Советских чиновников такой финал не устроил. Они попросили убрать из сценария всё, что может вызвать сочувствие к этому персонажу. И тогда в конце фильма появилась вот эта одинокая фигура, окружённая бродячими собаками, которая никогда не найдёт своего пристанища. И от этого история о судьбе русских белоэмигрантов только выиграла, получив ещё одну новую пронзительную краску.
02:41
Париж в «Беге» был настоящий! И настоящий Михаил Ульянов шёл по французской столице в настоящих кальсонах! И надо же — вокруг никто и вида не подал. Ведь Париж всегда было трудно чем-нибудь удивить.
На роль колоритного генерала Чарноты проходили пробы Николай Гринько, Павел Луспекаев, но утвержден был Михаил Ульянов. После того, как он сыграл Ленина (Ульянова-Бланка), возможность воплотить на экранах образ белого генерала была настоящим актерским подарком, ведь это позволило ему выйти за рамки привычного амплуа. А в тандеме с Евгением Евстигнеевым они были просто блистательны, и эпизоды с их участием стали одними из лучших в фильме.
Владимир Наумов вспоминал: "Карточную игру оставили для Москвы, для павильонных съёмок. Но, каждому артисту был нужен особый подход. Два потрясающих актера – Евстигнеев и Ульянов. Но, Евстигнеев – человек экспромта. Он сразу должен сыграть, за один дубль.
Ульянов – наоборот. Чем дальше – тем лучше. Каждая следующая репетиция – все лучше, лучше, лучше. А у Евстигнеева – все хуже, хуже, хуже. Мы решили их разъединить. Посадили Евстигнеева пить кофе, а сами с Аловым репетировали с Ульяновым за Евстигнеева. Проговаривали его текст. Задача была поймать ту секунду, когда Ульянов уже созрел, а Евстигнеев еще не перегорел, не завял. И вот когда мы их свели в кадре (примерно на шестом или седьмом дубле), мы поняли, что они готовы.
В этой сцене я с ними проделал плохую штуку, Евстигнеев ругался потом страшно. Вы знаете, что такое «крепе»? Это усы. Но, усы не настоящие – волосы клеят под носом. Я сказал нашей гримерше, чтобы она с правой стороны, которая к камере, клеила их еле-еле, чтобы они отпадали. И когда Чарнота (Ульянов) стал лобзать Корзухина (Евстигнеева), у него был полный рот этих самых волос. И он, продолжая лобзать Корзухина, начал от них отплевываться. Это тоже вошло в фильм".
«При желании можно выклянчить все: деньги, славу, власть… Но, только не Родину, господа!»
02:18
Сразу же после первого показа «Бега». Режиссёров Алова и Наумова даже в Москве в тот день не было. Им позвонили и рассказали про скандал, который устроил председатель Госкино: «Белые у них страдают! А Чарнота вообще положительный герой и вызывает к себе любовь, когда должен вызывать ненависть! А Хлудов не должен вызывать сочувствия!»
Расклеенные было по городу афиши распорядились снять. Премьеру отменили. Наумов вместе с Ульяновым бросились в самолёт спасать фильм. Вдруг к ним подходит стюардесса и просит пройти в первый салон, где летели члены политбюро. После короткого знакомства артисту и режиссёру предложили сыграть в домино. Владимир Наумов выбрал игру «американка» и предложил сыграть на желание. В результате Ульянов и Наумов обыграли партийцев. А желанием у них стало — премьера фильма «Бег». То есть всё произошло, как в самом фильме, как будто Булгаков подкинул им на выручку один из своих сюжетов.
Еще немного, и не удалось бы: картину же почти запретили. Сначала вся Москва была увешана афишами. Скорее всего, это произошло механически: не глядя кто-то принял решение и фильм пошел в прокат. А когда оставалось всего пять дней до выхода картины, ее запретили к показу. Мы с Ульяновым были в то время в Чехословакии. Кинулись за билетами, чтобы лететь домой. Билетов нет. Туда-сюда. А Ульянов уже был Народным артистом СССР, и в итоге нам удалось добиться, чтобы нас взяли на спецборт.
На нем летали члены Политбюро. В тот раз на борту их было двое, и их салон был отгорожен от нашего, а с нами в салоне летел телохранитель – молодой парень. Потом его вызвали к начальству, он возвращается, подходит к нам (ну, конечно, прежде всего к Ульянову, потому что его все знали в лицо). Говорит: «Вас просят зайти туда». Мы входим туда: стол накрыт. Сидят два «портрета» – те, кого мы каждый праздник носим на демонстрации...
– А дальше: «Ребята, выпьем?!» Ну, коньячку выпили. «Ох, какой ты (это они Ульянову) хороший артист! А ты кто такой?» Я, говорю, режиссер. «О, ты тоже хороший. Слушайте, давайте сыграем в домино». Он сказал даже не «в домино», а «козла забьем». «В козла» – это была правительственная игра. Я так понимаю, это были профессионалы, которые выигрывали у всех. А мы вообще не умели играть. Я знал лишь, что шесть нужно ставить к шести, пять к пяти, а какие-то сложные комбинации и расчеты – это нет.
Договорились, что будем играть при одном условии: играем в «американку» – проигравший выполняет беспрекословно волю выигравшего. В итоге начали. Первую партию мы выигрываем. Вторую мы выигрываем. Третью они выигрывают. Счет 2:1 в нашу пользу, а самолет уже садится, уже красная дорожка видна.В общем, по очкам выходит, что они проиграли. «Так как же с «американкой» быть?» – спрашиваю. «А что случилось-то?» Я объясняю им, что какой-то дурак снял с проката нашу картину. «Там Ульянов в главной роли, а какой-то дурак запретил ее. Она уже на афишах, а он взял и запретил. Представляете, сколько денег теряет государство?!»
– «Ладно. Запиши мой телефон». Я говорю: «Нечем писать!» – «Тогда запоминай!» И я всю дорогу от аэродрома повторял про себя этот номер. Вечером звоню, отвечают: «А вы по какому вопросу?» Уточняю: «Он просил позвонить меня вечером». – «Подождите у телефона!» Через минуту снова: «Завтра в десять утра – точно! – позвоните, пожалуйста, по этому телефону, и я вас соединю». Ну, назавтра соединили, «портрет» из самолета говорит: «Ну что ты волновался-то?! Все в порядке. Иди погуляй по Москве». А там уже возвращают афиши с нашим фильмом…
– Так фильм и вышел. Потом тоже были проблемы.
Нас обвиняли в том, что мы сочувствуем белогвардейцам. А потом картину показали в Канне вне конкурса, причем три раза вместо одного. И она хорошо прошла. Но, был там один человек, мой бывший приятель, который поднял страшный шум. В свое время он эмигрировал во Францию, но к белоэмиграции не имевший никакого отношения. И вот он во всех газетах стал выступать: мол, посмотрите, какие белогвардейцы в фильме тупые, какой тупой этот Хлудов, какой безобразный Корзухин (это которого сыграл Евгений Евстигнеев).
А наши нам говорили обратное: «Да вы что, с ума сошли? Чарнота получился у вас положительным персонажем, в него уже мальчишки играют!»
Елена Сергеевна Булгакова смотрела отснятый материал и говорила «хорошо» или «знаете, мне кажется, что тут как-то грустновато очень». Или еще что-то. Благодаря ей у меня даже было ощущение, что я с Булгаковым лично знаком, – вот такое магическое влияние было у этой женщины.
Однажды мы сидели у нее на кухне. Маленькая квартирка, двухкомнатная. И вдруг скрипнула дверь. И вы не поверите, посчитаете, что я это придумал, – но, это правда, было видение – к нам идет Михаил Афанасьевич, который давно умер…
Михаила Булгакова называют главным мистиком в литературе двадцатого века. Он и сам нарекал себя «мистическим писателем».
После съёмок «Бега», поверив в свои хорошие отношения с Булгаковым, Владимир Наумов решил ставить «Мастера и Маргариту». И ночью у него было видение недавно умершей Елены Сергеевны Булгаковой, которая ему передала пожелание Михаила Афанасьевича не ставить роман. Более того, она предупредила, что у других режиссёров из постановки «Мастера и Маргариты» не выйдет ничего хорошего.
Для съемок снов Хлудова предполагалось соленое озеро Баскунчак, Астраханская область, в результате снимали в песочных карьерах под Люберцами.
Зимние сцены в монастыре и в лесу (в начале и в конце фильма) снимались в Саввино-Сторожевском монастыре и его округе, рядом со Звенигородом под Москвой.
Сцены форсирования Сиваша снимали под Севастополем.
Общие планы Константинополя без актеров снимали в Стамбуле «подпольно» из-за отсутствия разрешения. Съемка шла на ручную камеру, чтобы не считаться профессиональной.
Городские декорации Константинополя снимали в болгарском городе Пловдиве, частично – в декорациях на «Мосфильме».
За первый год «Бег» посмотрело больше 19 млн человек! Позже «Бег» назвали лучшим фильмом о Гражданской войне, о судьбах белоэмигрантов и признанной классикой советского кино.
38:50
Следующая публикация
Комментарии 4
Безсмертье – тихий, светлый брег; Наш путь – к нему стремленье. Покойся, кто свой кончил бег!...