Это был свёрток. Среднего размера свёрток тщательно обёрнутый в непромокаемую плёнку и перевязанный шпагатом. Если бы кто-то наблюдал со стороны, ему бы сразу стало ясно, что происходит что-то незаконное. Слишком озирался по сторонам мужчина в дождевике и очень воровато сунул свёрток водителю с чёрными волосами, спадающими на глаза.
Но никто этого не видел. Не зря же передача происходила ночью, да ещё и скрытая плотной пеленой дождя. Всё было как всегда. Богдан, а это был именно он, забрал товар, кинул его на колени сидящему на пассажирском сиденье Гере и поехал к выезду из города.
В ночной темноте жигуленок осветил фарами барачное строение, в котором жил Богдан с семьёй и проехал мимо. Домой с товаром нельзя. Чётко следуя этому правилу цыган никогда не попадался ни с чем противозаконным. Он точно знал, куда направляется. За их бараками был ещё небольшой частный сектор, за которым почти сразу начиналась лесополоса в которой стояло полуразрушенное здание.
Там начинали строить детский оздоровительный лагерь, но, видимо, что-то пошло не так. Может деньги из бюджета перестали поступать, но стройку забросили. И именно в ней у Богдана был схрон, где он хранил свой товар, забирая по необходимости маленькими партиями.
Всё-то шло как всегда. Богдан вглядывался в лобовое стекло по которому беспрестанно махали дворники, очищая стекло от воды. Гера уже задремал и привиделась ему в этой дреме Ася. Парень улыбался, но так резко был вырван из сладкой дремоты громким голосом, будто с небес приказывающим их автомобилю остановиться.
На окраине леса была милицейская засада. Милиция давно "точила зуб" на Богдана и следила за каждым его шагом. Сотрудники правоохранительных органов точно знали, что цыган торгует запрещенными веществами. Осталось только вычислить, где он их хранит, либо взять с поличным. Сейчас появилась возможность именно взять с поличным. Мужчинам в милицейском УАЗике стало известно, в какие дни Богдан получает товар. Поэтому они установили засаду на краю леса, в том самом месте, где чаще всего видели белые жигули цыгана.
Гера дёрнулся, уронил свёрток лежащий у него на коленях, на полик автомобиля, а Богдан утопил ногой педаль газа мгновенно всё поняв и молясь только об одном, чтобы дорогу не слишком сильно успело размыть и его старенький автомобиль нигде не застрял.
Цыган был отчаян и сдаваться не собирался. Хоть очень ярко светили в заднее стекло фары преследующие его милицейского УАЗика и громко кричал в рупор хриплый голос, приказывающий остановиться. Богдан гнал на расхлябанной лесной дороге и его машину мотало из стороны в сторону.
В голосе милиционера, говорящего в рупор послышалась злость и он стал говорить что-то уже совсем другое:
-Приказываю остановиться, иначе начинаем стрельбу на поражение.
В темном салоне жигулей Гера испуганно посмотрел на профиль отца. Губы плотно сжаты, густые брови сдвинуты и нависли над глазами, а руки вцепились в баранку машины.
-Пап, ты слышал, они будут стрелять, - прошептал Гера.
-Не будут, пугают, - сквозь зубы цедил Богдан. - Сейчас, сейчас мы оторвёмся. Я знаю, тут один поворот....
Вместе с последним словом Богдана прогремели выстрелы. Не один, а сразу несколько, будто стреляли не из одного ствола. Выстрелы были проведены почти одновременно, и сразу всё затихло.
Богдан не успел ничего понять, а машину уже повело в сторону. Нога нажала на тормоз, но жигуленок влетел в дерево.
-Не оторвались, - сказал Богдан, и грязно выругался в адрес милиционеров.
Потом мужчина резко закричал:
-Герка, выкидывай товар, быстро!
Гера не отвечал. Глаза парня были широко распахнуты, и в них всё ещё виднелся испуг, но они не двигались, глядя на отца. Богдан понял всё сразу, но не верил. Не мог поверить. Он схватил сына за плечо, хотел потрясти, а тело вдруг обмякло и упало на переднюю панель. Богдан завыл, но его рука сама, словно бы действуя отдельно от тела и разума шарила под ногами сына на полике машины, разыскивая свёрток. Цыган только что потерял своего сына, старшего сына, а в голове всё ещё сидела мысль избавиться от свёртка.
Избавиться он не успел. Машину уже окружили и тыча в цыгана пистолетом Богдана вытащили под дождь. Пассажирскую дверь распахнул милиционер в возрасте. С козырька его фуражки стекали капли, а на лице застыло суровое, устрашающее выражение. Он увидел откинутое на панель тело и маленькую дырочку красного цвета в узкой спине, слишком узкой, чтобы эта спина была спиной взрослого человека. Милиционер откинул Геру на сиденье и поменялся в лице.
-Мы его застрелили! - громко сказал он, перекрикивая шум дождя.
-Одним цыганом-наркоторговцем меньше, - крикнул в ответ другой милиционер, тот, что придавил спину Богдана коленкой и надевал задержанному наручники.
-Но он совсем ещё молодой, - тихо сказал увидевший Геру, непроизвольно стягивая фуражку со своей головы. - Совсем молодой.... ребёнок ещё... - ещё тише добавил он.
Ася лежала в кровати, прижавшись спиной к сестрёнке, но не спала. Девочка прислушивалась к шуму дождя за окном и ждала стука дверей, шума, означающего, что Гера вернулся домой. Когда брат уезжал с отцом по ночам, она всегда немного нервничала, так как знала, чем они в это время занимаются. Гера рассказывал ей все, доверяя намного больше, чем братьям и другой сестре.
Глаза Аси начинали слипаться, и она старательно таращила их в темноту. Нельзя спать! Почему-то Асе казалось, что если она уснет с Герой может что-то случиться. Надо дождаться его.
Ася дождалась шума. Только он был совсем не такой, как обычно, как тот, которого девочка ждала.
Громкий стук дверей, топот, взволнованный разговор. А потом заскулила Рада. Заскулила тоненько, на одной ноте, как раненое животное. Сердце Аси ухнуло вниз. Девочка поняла - случилась беда. Не зря она сегодня переживала больше обычного, не зря смотрела вслед машине, когда Гера уезжал с отцом. Но может
быть.... может ничего страшного?
В тоненькой, порванной ночной рубашке и босиком Ася рванула из комнаты служившей детской, не обращая внимания, как облупившаяся краска половиц царапает ей ступни.
В главной комнате горел свет. Стояла пара цыган из соседних квартиры и Рада скулила, упав на колени посередине комнаты и прижав ладони к лицу.
"Ну, может быть, может быть..... " - Ася еще надеялась, что не с Герой. "Только не с Герой!!!"
Девочка приблизилась к Раде, стоявшей на коленях и покачивающей из стороны в сторону, и осторожно положила женщине руку на плечо. Рада сквозь пальцы увидела босые ноги и обхватила Асю. Прижалась к ней лицом, размазывали слезы по ночной сорочке в районе живота девочки. Цыганка запричитала:
-Гера... нету больше нашего Геры....нету братика твоего!!! Застрелили его в лесу, и Богдана арестовали.
Рада почувствовала, как под её руками Ася превратилась в камень. Окаменевшей девочка простояла несколько секунд, потом её тело начала бить крупная дрожь. Она не проронила ни слова. Глаза Аси смотрели в одну точку и такая боль плескалась в этих карих глазах! В первый раз Ася ощутила боль от потери по-настоящему близкого человека, но поверить не могла.
"Это ошибка, ошибка" - металась мысль в голове у девочки. "Гера войдет, улыбнется и станет хорошо. Мы вместе с ним посмеемся над этим."
Цыгане что-то галдели, призывали Раду ехать. Женщина поднялась на ноги. Накинув на себя какую-то огромную куртку, что первая попалась под руку, Ася вцепилась в Раду, словно клещ.
-Я с тобой, я поеду с тобой! - бледными губами шептала девочка.
На улице все еще лил дождь. В лесу, на размокшей дороге это чувствовалось особенно сильно. Возле белых жигулей, в которых все еще оставалось тело Геры, сновали какие-то люди, щелкала вспышка фотоаппарата. Судмедэксперт проводил свою работу. Богдана не было, его уже увезли. На дороге стояло несколько машин. Не все из них были милицейскими, поэтому никто не обратил внимания, когда подъехала ещё одна - битком набитая цыганами. Раньше всех из машины выскочила худенькая девочка и побежала к жигулям. Она бежала так быстро, так отчаянно, что никто не успел среагировать и остановить её.
Девочка оттолкнула судмедэксперта, наклонившись, нырнула в жигулёнок и, вцепившись в рубашку Геры, который так и сидел с навеки застывшим взглядом, начала его трясти и громко, визгливо кричать:
-Гера! Гера! Очнись! Очнись, пожалуйста! Не оставляй меня! Не оставляй меня, братик!!!
От детского крика даже видавшим виды милиционерам стало не по себе.
Ещё сильнее от вида девочки. Эта красивая девчушка хоть и называла погибшего братиком, на цыганку не очень походила. Волосы девочки намокли, по исказившемуся от горя лицу текли капли дождя, а в больших глазах было столько горя, что милиционеры поеживались, вспоминая своих детей,
Им и так было не очень приятно оттого, что погибшему не исполнилось еще и пятнадцати, а тут еще и эта девочка.
Асю оттащили, передали цыганам. Настала очередь Рады причитать, но женщину не подпустили к жигулям. Стоя под деревом, цыганка оплакивала сына и в то же время думала о задержанном муже. Богдана арестовали. Это совсем плохо. Его посадят, а у Рады кроме Геры есть и другие дети. Чем их кормить, на что содержать? Рада никогда не работала и не промышляла. Богдан запрещал. Он был кормильцем в этой семье и он всё решал. А теперь ему светит солидный срок.
Цыгане насильно усадили промокшую Асю в машину. Девочка долбилась головой о стекло и проклинала Богдана. Не было у неё ненависти к цыгану до этого момента, но ведь именно он виноват в гибели Геры. Он заставлял сына заниматься тёмными делами. А ещё Ася, пока ехала сюда, слышала разговоры двух соседей, один из которых и вёз Раду с девочкой на место происшествия. Тогда они были уже в курсе, что случилось. Оказывается, Богдан пытался удрать и на требования милиционеров не обращал никакого внимания.
Они несколько раз его предупредили, прежде чем открыть стрельбу на поражение.
В этот момент Ася возненавидела Богдана. Стоило ему только остановиться, Гера был бы жив! Девочка долбилась головой о стекло и повторяла, как мантру:
-Пусть его посадят, пусть посадят, пусть он никогда больше не выйдет.
***
Богдан вернулся домой ранним утром, через неделю после своего ареста. Это было полной неожиданностью для Рады и детей. Особенно Ася была в шоке. Всю неделю она не просыхала от слез и не ходила в школу. Похороны Геры прошли, как в тумане. Как можно было поверить, что она никогда не увидит любимого брата? Что он не войдет в эту дверь, не подмигнет ей задорно и не расскажет по большому секрету какую-нибудь глупость. Ася была на похоронах, всё видела своими глазами, а осознать до конца не могла. Постоянно ловила себя на мысли, что ждёт Геру.
Вместо Геры пришёл Богдан. Цыган появился утром, злой в грязной порванной рубашке, и от него исходил резкий неприятный запах. Он сердито окинул взглядом застывших детей, ничего не понимающую жену и шикнул:
-Ну-ка пошли отсюда. Идите, погуляйте.
Это было сказано детям, и они повиновались. Даже Ася. Хотя ей больше всего на свете хотелось вцепиться в лицо Богдана ногтями и обвинить его в гибели Геры. Но она не посмела и вместе с другими детьми вышла из барака. Во дворе села прямо на холодную землю, уже слегка подернутую первыми осенними морозами, и застыла, как изваяние. В таком состоянии, с момента гибели Геры, она могла находиться часами.
Тем временем Богдан отдавал распоряжения жене:
-Жрать давай! Не кормили меня там почти совсем.
С кучей вопросов роившихся в голове Рада поставила перед Богданом кастрюлю с вареной картошкой. Цыган начал хватать горячие клубни прямо руками и жадно их заглатывать.
-Как похороны Герки прошли? Нормально все, тебе помогли? - спрашивал он с полным ртом.
-Помогли, нам и сейчас помогают. Да объясни ты мне наконец, как ты вышел? Ты что, сбежал? - не выдержала Рада.
-Сбежишь от них, как же! - осклабился, цыган. - Отпустили меня. Сам поверить не могу, что наш барон такой вес имеет. В протоколах везде написано, что это Герка товар перевозил, а я просто водитель и ни о чем не подозревал. Герке-то чего уж? "С него взятки гладки".
-Сына оболгал, - всплеснула руками Рада.
-А ты чего хотела? Что бы я сел? - со злостью спросил Богдан. - Еще раз повторяю, Гере уже все равно. А ты как без меня детей кормить будешь?
И тут до Рады, которая сначала возмутилась клеветой на Геру, начало что-то доходить. Что там Богдан говорил про барона?
-Слушай, даже если у нашего барона такие связи, зачем он стал их задействовать из-за тебя? С чего бы это вдруг?
-А ты еще не поняла? - сдвинул черные брови Богдан. - Всё же ясно, "как белый день". Очень сильно Яшке запала в сердце наша Аська. Он уже решил на ней жениться и на других девчонок смотреть не хочет. Проел он отцу плешь, вот барон и пришел навестить меня в КПЗ. Я свои условия выдвинул и он тоже. Он меня вытаскивает. Денег много платит за это. Но мы отдаём им Аську сразу. Траур по Герке выдержим и сыграем свадьбу.
-Да как же это сразу?!! - схватилась за грудь Рада. - Асе ведь только одиннадцать, Богдан. Она ребёнок ещё. И не было у неё ещё этого, ну ты понял, не достигла она зрелости.
-Знаю, - нахмурился Богдан. - Яшка обещал, что не тронет её, подождёт. Но жить она сразу после свадьбы к ним переедет. Я не понимаю, чего тебе не нравится? Любая девчонка счастлива будет переехать в такой дом. У барона же хоромы. Русских в городе по пальцам посчитать можно, которые так живут.
Это было так. Рада и сама была бы счастлива, если бы Яшка посватался к её родной дочери. Но только не к Асе. Для нее Рада мечтала о совсем другой судьбе. Она хотела, чтобы Ася получила образование, нашла работу и строила свою жизнь сама. Вышла замуж по любви. Рада хорошо знала Асю. Не сможет девочка принять цыганскую долю. Принять и смириться. Задушит её такая жизнь.
Ася всё ещё сидела на холодной земле низко склонив голову и не видела, как в загаженный двор бараков тихонько входит учительница математики. Та самая учительница с добрыми глазами - Кристина Юрьевна. Кристина шла, осторожно ступая, как по минному полю, и постоянно оглядывалась. Чтобы прийти сюда потребовалось набраться смелости. Взрослых цыган молодая женщина побаивалась, зная их склочный характер. Но всё равно пришла. Пришла из Аси. Девочка уже неделю не посещала школу, и Кристине Юрьевне очень не хватало её пытливого взгляда с задней парты. Ловя этот взгляд, учительница всегда боялась, что цыгане решат закончить с обучением Аси.
Вот и получилось, что Ася перестала приходить. Кристина Юрьевна знала о трагедии, случившейся в семье девочки. Знала и то, что Ася очень сильно была привязана к старшему брату. Ей очень хотелось поддержать, приободрить Асю и еще поговорить с ее родителями. Рассказать им, что у их дочери есть талант. Девочка схватывает все на лету. Ей ни в коем случае не стоит бросать школу.
Кристина Юрьевна набралась храбрости и пошла. При входе во двор бараков, эта храбрость улетучивалась на глазах. Во дворе было несколько взрослых цыганок, оценивающе окидывавших ее взглядом, и черноволосых мужчин, цокающих языком при ее появлении. Разве будут такие люди разговаривать с ней об обучении Аси?
Кристина не знала, в какую квартиру ей заходить. Она растерянно водила глазами, выбирая кого побезопаснее, чтобы спросить. И тут увидела Асю. Девочка сидела возле двери, прямо на земле, потеряно склонив голову. Кристина подошла, присела перед девочкой на корточки и осторожно, не обращая внимания на любопытные взгляды, погладила Асю по волосам.
-Ася, здравствуй. Я пришла узнать, почему ты не посещаешь школу.
Девочка подняла на учительницу пустые глаза и посмотрела, будто не узнавая. Она молчала, а Кристина была шокирована глубиной переживаний ребёнка.
И самое главное, всё это было видно только по одним глазам.
-Встань с земли, ты застудишься! - попробовала растормошить Асю учительница, и тут над её головой послышался женский голос:
-Ты кто? Что тебе надо от моей дочери?
Кристина распрямилась и увидела заплаканную цыганку.
-Я учительница математики в школе, где учатся Ася и ваша вторая дочка. Пришла узнать, почему девочки не посещают занятия. Знаете, Ася очень талантливый ребёнок. У неё способности.
-Думаешь, я не знаю? - неожиданно всхлипнула цыганка.
Неожиданно в её глазах будто появилась какая-то мысль. Они забегали по двору, отмечая наблюдающих за ними соседей. Рада зашипела.
-Хочешь помочь, Асе? Вижу, что хочешь. Веди её к себе домой, а я следом пойду. Поговорить с тобой хочу. Аська, вставай. Ступай со своей училкой, ступай, я тебе говорю.
Ася шла с Кристиной Юрьевной, будто марионетка. Учительница вела её за руку и, оглядываясь видела, как за ними следует Рада, делая вид, что идет сама по себе. Как-то не очень хотелось Кристине везти эту цыганку в свой дом, но ради Аси она готова была на это пойти.
Кристина жила на первом этаже хрущевки, получив там в наследство от своего интеллигентного дедушки-профессора двухкомнатную квартиру. Туда она и привела Асю, оставив дверь полуоткрытой.
Рада вошла, бегло осмотрелась и, не разуваясь прошла в большую комнату, куда Кристина завела Асю и усадила на кресло. Пристальным взглядом цыганка с головы до осмотрела учительницу и коротко спросила:
-Звать тебя как?
-Я Кристина Юрьевна, учительница математики в школе.
-Кристина, значит? Ты, Кристина, говоришь, что Ася способная. А во внешности её тебя ничего не смущает? Она же не цыганка.
-Я подозревала это, - ни капельки не удивилась учительница. - Но по документам она же ваша дочь.
-Документы, документы.... Я сегодня же порву эти документы. Ася не наша, она русская. Мы подобрали брошенную девочку на юге и растили, как свою. А вот сейчас я от неё откажусь. Напишу бумагу, в которой я опишу, как и что было. Нашли мы Аську, она русская. Определяй её в детдом, только не в этом городе. Подальше увези.
-Мама, за что? Что я сделала? - вскрикнула Ася
Её глаза и так полные боли расширились от ужаса. Как совсем недавно учительница, Рада плюхнулась перед сидевшей в кресле девочкой на колени и обхватила ноги той, которую полюбила, кажется, больше своих детей.
Она заговорила совсем другим тоном, и Кристина Юрьевна поразилась, каким нежным может быть голос, еще недавно казавшийся таким сварливым.
-Я спасаю тебя, глупышка, - заговорила Рада. - Мне тяжело с тобой разлучаться, но Богдан пообещал выдать себя за Яшку. Не когда ты созреешь, а прямо сейчас. Ты пропадёшь с ним. Тебя запрут в доме, заставят убираться и прислуживать всем старшим. Так у нас положено, но ты не выдержишь. Беги, доча, если эта женщина тебе поможет. Поможешь? - подняла Рада взгляд на Кристину.
-Конечно, помогу, - растерянно говорила учительница, - но я не знаю, как правильно сделать, чтобы Асю точно приняли в детский дом. Как вам написать эту отказную? Подождите, у меня же по соседству живёт нотариус. Она, конечно, пожилая, но до сих пор работает. Подождите немного.
Кристина метнулась из квартиры, совсем забыв, что совсем недавно не хотела даже заводить сюда цыганку. Когда она вернулась с нотариусом, Рада с Асей плакали, крепко обнявшись.
Пожилая сухонькая из женщина в круглых очочках сразу взяла "быка за рога".
-Так, Кристина вкратце описала мне вашу ситуацию. Сейчас вы под мою диктовку на бумаге изложите обстоятельства, при которых была найдена девочка. Также напишите, что отказываетесь от дальнейшего её воспитания. Но имейте в виду, после этого вас могут привлечь за то, что вы не сообщили куда следует, когда нашли ребёнка. Хотя, вы цыганка, уж извините меня, у вас это в порядке вещей.
-Я не боюсь, - тряхнула головой Рада. - Пусть привлекают, делают что хотят. Главное, увезите Асю отсюда, так, чтобы Богдан не смог её разыскать.
-Ну, уж извините, после вашей отказной, даже если он её разыщет, он не сможет ничего сделать, - улыбнулась пожилая женщина, поправляя очочки на переносице. - Девочку примут в детский дом, и это будет считаться похищением ребёнка.
-Хорошо, давайте писать, - кивнула Рада, отрывая от себя вцепившуюся в нее Асю.
После того, как с бумагами было покончено, Рада спросила Кристину:
-Можно она уже сейчас останется у вас? Домой возвращаться ей нельзя.
Через пару дней возле подъезда Кристину выловил высокий широкоплечий цыган с перекосившимся от гнева лицом. От того, как блестели его злые чёрные глаза Кристина сразу догадалась, кто перед ней.
Богдан навис над женщиной и очень грубо спросил:
-Где моя дочь, куда ты ее дела?
Кристине было страшновато, но она постаралась смело посмотреть в глаза цыгану.
-Какая еще ваша дочь? Я не понимаю, о чем вы говорите.
-Не придуривайся, все соседи видели, как ты уводила Аську со двора.
-А, если вы об Асе, то она не ваша дочь. Девочка обратилась ко мне сама и рассказала об этом. Теперь она будет жить в детском доме, как и полагается ребенку без родителей.
Кристина говорила это, стараясь прикрыть Раду. Она и сама вся трепетала перед нависшим над ней злющим цыганом, и страшно было представить, что он может сделать с женой, если узнает правду. Кристина не догадывалась, что Богдан уже и так знает эту правду. Рада сама ему все рассказала, прекрасно представляя, что ее ждет после этого. Сейчас побитая цыганка лежала у себя в бараке, второй день не находя в себе силы, чтобы встать с кровати после кулаков своего мужа.
Богдан всё знал, но всё равно пришёл надавить на учительницу. Без Аськи ему был конец. Барон подключил свои связи, заплатил большие деньги, чтобы замять дело и Богдан дал ему слово. Слово данное барону нарушать нельзя. Для цыгана это приговор.
-Говори, где Аська, в каком она детдоме?
Мужчина сжал кулак и демонстративно замахнулся на Кристину. Та зажмурила глаза, вжала голову в плечи и громко закричала:
-Помогите, помогите.
Она думала, что Богдан ее ударит, и все равно знала, что ни за что не раскроет ему месторасположение девочки. На крик женщины обернулась пара соседок, и подбежал мужчина из соседнего подъезда, выгуливающий собаку. Богдан бессильно опустил кулак и убежал.
***
Подложив под спину подушку, Ася полулежала на постели уставившись в книгу. В просторной комнате заставленной кроватями были и другие девочки. Они переговаривались между собой, шутили, смеялись, но Ася их не слышала, она была далеко. Она фехтовала вместе с Д'артаньяном и спасала прекрасную Констанцию.
Читая книги, девочка всегда воображала себя не прекрасной дамой, а именно отважным мушкетером. Может быть потому, что Ася обладала весьма воинственным характером. Не зря в детдоме к ней приклеилась кличка «Цыганка».
Когда она переступила порог этого заведения, ей было всего одиннадцать лет. Желающих обидеть девочку было предостаточно. В основном это были старшие девчонки, желающие прищучить новенькую, поставить её сразу же на место. Но Ася быстро показала всем, где ее место.
Это случилось в самый первый раз, когда девочку приехала навестить Кристина Юрьевна и привезла ей фрукты и сладости. Старшие девочки немедленно захотели отжать у Аси гостинцы и получили такой отпор, которого в жизни не видали. Уличная жизнь и цыганское воспитание сделали своё дело. Ася дралась так отчаянно, что искусала и исцарапала пятерых девочек намного старше себя. При этом она ругалась по-цыгански. С тех самых пор обидеть её никто не пытался. И уж тем более отнять то, что привозила Асе знакомая учительница.
Но вот Ася, колючая как ёжик, немного освоилась, нашла себе подруг, и отнимать у неё уже ничего не требовалось, так как девочка оказалась очень доброй. Она делила между подружками всё, что ей привозила Кристина, по справедливости, как она сама говорила. Асю полюбили в детдоме, и не только девочки.
Для девчонок она была хорошим и верным другом, а мальчишки готовы были горы свернуть, лишь бы угодить "цыганке". В детдоме она жила уже четыре года, недавно Асе исполнилось пятнадцать и она превратилась в настоящую красавицу с густой копной чёрных волос, белоснежной кожей и золотисто-карими глазами. На дискотеках, куда иногда отпускали детдомовских детей, мальчишки яростно дрались с городскими за внимание Аси. Им было так жаль, что Ася очень редко бывала на этих дискотеках, да и на мальчиков внимание не обращала. В детдоме она открыла для себя мир книг. Девочка читала всё свободное время и даже по ночам с фонариком, который привезла по её просьбе Кристина Юрьевна. Ася подгибала коленки, устраивала шатёр из одеяла и с головой окуналась в увлекательный мир приключений. За три года она перечитала всю детдомовскую библиотеку. Тогда заведующая начала приносить ей из своей личной коллекции томики Дюма, прекрасно зная, как бережно девочка будет с ними обращаться. Когда Ася их открывала, то не видела ничего вокруг себя, вот как сейчас.
Воспитательница битый час пыталась до неё докричаться, стоя возле двери комнаты, но пока не подошла к кровати, Ася её не услышала.
-Читака ты несчастная, не дозовёшься ведь! Иди, приехали к тебе.
Ася аккуратно положила фантик из-под конфеты, служивший ей закладкой, между страницами, спрятала книгу в тумбочку и только после этого побежала из комнаты. Девочки с лёгкой завистью посмотрели ей след. Везёт же Аське! Эта учительница приезжает к ней из другого города. Привозит гостинцы, а она ведь даже не родня.
Сладостям девчонки не завидовали, Ася всё равно их разделит между всеми, они завидовали вниманию. Вон с какой радостью Аська побежала! Хоть кто-то её любит. У многих девочек из детдома не было никого, кто мог бы их навещать.
По широкой деревянной лестнице Ася спорхнула на первый этаж и зашла в маленькую комнату, в которой обычно дети встречаются с желающими их навестить. Ожидающая ее там Кристина Юрьевна тяжело поднялась со скамьи, придерживая живот и протянула к Асе руки. Ася обняла Кристину очень осторожно, боясь надавить на живот. Девочка была так рада за свою бывшую учительницу. У Кристины Юрьевны скоро будет маленький! А Кристина чувствовала свою вину. Первые годы жизни Аси в детдоме она приезжала к ней едва не каждый месяц, а сейчас, из-за беременности, стала делать это гораздо реже.
Она сильно привязалась к Асе, и были даже мысли удочерить девочку. Но тогдашний жених Кристины, ставший сейчас её мужем, был категорически против. Он хотел только своих детей. Может быть, Кристина и не послушалась бы его, если бы Ася была здесь несчастна. Но каждый раз, приезжая, учительница видела горящие глаза, слушала рассказы о новых подругах и любовалась лучезарной улыбкой. А это означало, что у Аси всё хорошо. Она влилась в коллектив и чувствует себя здесь отлично.
И всё равно, при встрече с Кристиной, в глазах Аси проскальзывала вопросительная грусть. Девочка вроде улыбалась, но нет-нет, посмотрит прямо таки с мольбой. Кристина уже знала, что означает этот взгляд, и качала головой.
-Нет, Ась, от Рады нет никаких известий, ничего нового.
Кристина и хотела бы порадовать девочку хорошими вестями, но было нечем.
Семья Богдана в полном составе исчезла из города, буквально через несколько дней после того, как Рада оставила у учительницы Асю. Кристина разузнавала о них, расспрашивала цыганских детей учившихся в школе и кое-что знала. Богдан с семьей сбежали из города ночью, опасаясь мести цыганского барона. С тех пор о них не было ни слуху, ни духу.
В школе учился младший сын барона, и он-то хвастливо заявлял цыганятам, что от его папки никто не скроется. У барона длинные руки. Кристина слышала это собственными ушами, подслушивая разговор ребят. Естественно, Асе не рассказывала. Девочка и так расстраивается, чувствуя себя виноватой. Учительница говорила, что уехали, и она не знает куда.
Тяжело переваливаясь с ноги на ногу Кристина вышла из детского дома. Возле ворот оглянулась и помахала рукой Асе, смотревшей на неё в окно. Потом пошла на автобусную остановку. Сейчас она доедет до вокзала, и ей предстоит ещё трястись в электричке. Муж Кристины уже немного злился за эти её визиты в соседний город. Говорил, что беременной ни к чему такие поездки. Однако Кристина не могла их прекратить. Ася всегда так радовалась её визитам, будто чувствуя, что она не одна в этом мире. Ещё учительница была для неё связующим звеном между ней и мамой, которой была для Аси Рада. Жалко только, что хорошими новостями девочку радовать не приходилось.
Поездка на электричке прошла спокойно. Зря муж переживает. Всего-то восьмой месяц, и беременность вроде протекает хорошо. До родов непременно нужно еще раз ездить в детдом, а то потом неизвестно, когда получится, с маленьким ребенком на руках.
Так решила Кристина, подходя к своему подъезду. Женщина все еще жила в своей квартире в хрущевке, даже выйдя замуж. Муж переехал к ней от своих родителей. Мужа своего Кристина любила и ничего плохого о нем сказать не могла, вот если бы только не его непонятная ревность к Асе и не сердился бы он так по поводу её поездок в детдом.
Кристина шла, погрузившись в раздумья, и не обратила внимания на сидевшего на лавочке мальчика. Но мальчишка не дал ей пройти мимо. Он резво вскочил с лавки и дёрнул уже заходившую в подъезд женщину за рукав плаща. Кристина удивлённо взглянула на пацана, оказавшегося цыганёнком.
-Подожди, это тебе, бери!
Цыганёнок сунул в руки Кристине грязный, свёрнутый пополам запечатанный конверт и стал уходить. На конверте не было ни адреса, ни от кого он. Кристина крикнула мальчику вслед,
-Что это? Кто просил передать?
Цыганёнок отмахнулся, не отвечая, и пошёл по улице ещё быстрее.
Кристина повертела грязный конверт в руках. И вдруг её сердце забилось сильнее.
"От кого это может быть? А вдруг от Рады?" - подумалось ей.
Женщина торопливо вошла в подъезд, потом в квартиру, на ходу разрывая конверт.
В нём было два тоже не очень чистых листа. Один из них был сильно измят и в него было завернуто что-то толстенькое, а второй, как Кристина и предполагала, оказался письмом от Рады. Корявым почерком со множеством ошибок, режущих глаз учительнице, Рада писала о том, что случилось с ними после побега из города.
Они вновь зажили кочевой жизнью и переезжали с места на место. Но руки цыган, и правда, оказались очень длинны и месть барона настигла Богдана. Как-то ночью он не вернулся к жене, а на следующий день Рада узнала, что мужа нашли на улице с ножевыми ранениями. Эти ранения оказались смертельными, и Рада осталась одна с детьми. Написав об этом, цыганка попросила Кристину не рассказывать Асе. Не хотела, чтобы девочка чувствовала свою вину.
"Я ни о чем не жалею" - писала цыганка. "Считаю, что сделала правильно. Богдан стал, как дикий зверь. Из-за него погиб мой старший сын. Чуть что, он бил детей, бил меня. А после его смерти я встретила другого человека. Он русский, вдовец, старше меня и с большим хозяйством. Позвал меня с детьми жить к себе. Дети снова учатся, так что у меня всё хорошо. Не из-за этого пишу. Другой повод есть. Соврала я тебе про Асю, училка. Не находила я девочку на улице. Богдан выкупил её у матери-наркоманки. Жалко мне девочку стало, пропала бы она с такой мамашкой. Асе только не говори, что её мать родная продала. Богдан сам с этой наркоманкой разговаривал. Меня там не было. После его смерти остались какие-то бумаги, а я их не трогала, не хотелось.
Недавно всё-таки решила перебрать и так пожалела, что не сделала этого раньше. Свидетельство о рождении нашла. Посылаю тебе его вместе с этим письмом. Письмо до тебя дойдёт с цыганской почтой. Может быть, не скоро, но точно дойдёт.
Никогда не говорил мне Богдан, что выкупив Асю, он забрал её свидетельство о рождении. Знала бы я, может, всё по-другому сложилось бы. Может, у девочки какие родственники есть. Ты грамотная, лучше разберёшься, что с этим делать. Асе скажи только, что у меня всё хорошо. Живу далеко, навестить её не могу. Когда-нибудь свидимся."
На этих словах письмо прерывалось. Разволновавшаяся Кристина поспешила развернуть второй клочок бумаги. Бумага была только сверху, а внутри оказалась сильно помятая, почти до состояния тряпочки, корочка - свидетельство о рождении. Тихонечко, стараясь не повредить, Кристина раскрыла ее и прочитала фамилию Аси - Гаранина. Тут есть город, имя матери, правда, в графе отец стоит прочерк, но зато имеется номер актовой записи в ЗАГСе. Самое интересное, Рада писала, что Асю они забрали у нерадивой матери на юге, а город в котором девочка родилась и который был указан в свидетельстве о рождении был совсем недалеко. Всего в каких-то трехстах километрах от места жительства Кристины.
Женщина настолько разволновалась, что не услышала, как вернулся с работы ее муж. Вздрогнула, когда он вошел в комнату. Кристина была так возбуждена, что не могла ни о чем говорить, кроме Аси и тыкала свидетельством о рождении мужчине в лицо.
-И что теперь? - спокойно спросил тот. - Ну, есть у девчонки свидетельство о рождении, и что? Это не означает, что в родном городе у нее могут быть родственники. Совсем не обязательно.
-Вадим, ну как ты не понимаешь? Я должна это проверить.
-В смысле, ты должна? - начал заводиться муж Кристины. - Никому ты ничего не должна. Отвези свидетельство о рождении в детдом, пусть там разбираются.
-Во-первых, я не уверена, что они будут разбираться. А во-вторых, не хочу обнадеживать Асю. Она узнает, обрадуется, а вдруг и правда у неё никого нет. Тут не так далеко, я могу съездить сама, что-то узнать.
-Триста километров это, по-твоему, недалеко? Тем более для тебя, беременной! Ты не обернёшься за один световой день. А еще неизвестно, ходят ли оттуда ночью электрички. Нет, ты никуда не поедешь.
-А я говорю, поеду, - от волнения на глазах Кристины выступили слезы.
Вадим вздохнул.
-Кристина, ну что ты в самом деле? Тебе нельзя волноваться, подумай о нашем ребенке. Ладно, хорошо, я знаю, какая ты упертая. Одну, конечно, я тебя не отпущу, так что давай дождемся моих выходных. Сам тебя отвезу на машине.
***
Домработница в доме Гаранина - Людмила наспех готовила завтрак. Что-то сегодня она припозднилась. Совсем скоро Владимир Петрович уедет в один из своих автосалонов, где он обустроил для себя офис. Перед этим он завезёт в институт двадцатидвухлетнюю Катю. Уж очень нравилось девушке, когда Гаранин подвозил её к порогу учебного заведения на своём огромном, дорогущем чёрном джипе.
Катя задирала нос и выплывала из машины, как королева. Девушка вообще была слегка капризна. Она с вечера заявила Люде, что на завтрак хочет блинчики с ежевикой. А спрашивается, где Людмила ночью возьмёт ей эту ежевику? Пришлось домработнице с самого раннего утра мчаться на рынок. Вот и запоздала она с завтраком.
Все равно, Люда была рада, что Владимир Петрович теперь живет не один, несмотря на все заскоки Кати. Сложно пришлось этому суровому мужчине в жизни. Очень сложно! Люда проработала в доме Гаранина почти десять лет и многие события прошли перед ее глазами. Владимира Петровича она знала прекрасно. Сложный человек, бескомпромиссный. И сам же из-за этого страдал.
Людмила хорошо помнила момент, когда Ваня ушел из дома. Как же тяжело тогда было Владимиру Петровичу! Чтобы не думать о сыне Гаранин с головой ушел в дела. За какой-то год пристроил к дому второй этаж, превратив и так немалое жилище в роскошный особняк и открыл новый автосалон. Дела шли прекрасно. Состояние на счетах Гаранина росло, а счастье хозяину не приносило. Какое может быть счастье, когда он был один, как перст? Его собственный сын женился и жил в одном с ним городе, а они не общались.
Много раз Люда заводила с Владимиром Петровичем разговоры о его сыне, видя, как сам мужчина мучается. "Тихой сапой", осторожненько она пыталась навести хозяина на мысль, что нужно мириться с Ваней. Ваня единственный сын и единственный родной человек Гаранина. Да, он женился не на той женщине, которую хотел бы видеть в невестках Владимир Петрович. Да, он растит чужих детей, причём больших уже детей, но ведь живёт хоть и не очень богато, но, по всей видимости, в мире и согласии. Всё это Люда пыталась донести до Гаранина, а в ответ он рычал на неё и прогонял с глаз долой.
Женщина не обижалась на Владимира Петровича и не боялась его, как другие. Она вновь и вновь заводила разговоры о Ване. И, кажется, эти разговоры начали приносить свои плоды. По крайней мере, Владимир не рычал больше, а думал. Может быть, он думал, как наладить с сыном мосты, не проявив при этом слабости. Как-никак, пять лет прошло с тех пор, как Ваня женился и не общался с отцом. Гаранину было сложно переломить себя и первым пойти на примирение с сыном. Но мысли такие были, Люда это точно видела.
Владимир не успел....
Случилась страшная трагедия, если не сломавшая Гаранина, то надломившая точно. Ваня с женой погибли в автомобильной аварии....
В тот день был страшный гололёд, но жене Вани срочно понадобилось поехать в соседний город. Что-то там по работе. За рулём был Ваня, а на заднем сиденье сидел его восемнадцатилетний пасынок Паша. Старшая дочка жены, Екатерина, с ними не поехала. Может быть, это спасло девушке жизнь.
В аварии Иван был не виноват. Это не он не справился с управлением, а водитель большегруза, выскочивший на встречку. Иван с женой погибли мгновенно, а сидевший сзади Паша выжил, но остался инвалидом, прикованным к креслу.
Домработница Людмила узнала о трагедии первой. Ей пришлось стать горестным вестником для Владимира Петровича. Люда никогда не забудет тот день.
Гаранин вернулся домой в приподнятом расположении духа. Он снимал с себя свое плотное кашемировое пальто, когда Люда вышла в холл. Если бы мужчина сразу посмотрел на ее лицо, он бы не шутил про погоду, как делал в тот момент, говоря, что в такой мороз хороший хозяин и собаку не выгонит. Очень тяжело было Люде начать. Но она пыталась.
-Владимир Петрович, Ваня, он... он...
-Да, Люда, да. Я много думал. - стягивая рукав пальто говорил Гаранин, -Думаешь, я не понимаю, что ты права? Мне нужно помириться с сыном. Не знаю, как это сделать. Ты у нас хитренькая, вот ты и придумай.
Гарани наконец-то снял пальто, повернулся к домработнице и посмотрел ей в лицо. Пальто выпало из его рук прямо под ноги. Мужчина наступил на него, желая приблизиться к Люде. Что? Почему она так смотрит? Почему так перекосилось ее лицо?
-Люда, ты меня пугаешь? Что-то случилось? Что-то с Ваней?
-Ваня... он погиб.... Они с женой разбились на машине.
Тогда Людмиле показалось, что она со всего размаху засадила огромный нож в сердце Гаранина. По крайней мере, выглядел он именно так. У Владимира Петровича случился второй инфаркт.
Люда не очень любила вспоминать эти дни. Чтобы похоронить сына с невесткой Гаранин перенес инфаркт на ногах. Свалился он уже позже, после похорон. Людмила бегала к нему в больницу, таскала бульончики в ВИП-палату с телевизором и всеми удобствами. Только зачем тогда Гаранину нужен был этот телевизор? Он всё время лежал на кровати неподвижно, резко постарев и постоянно о чём-то думая.
Что он обдумывал, домработница поняла позже, когда, вернувшись из больницы, Гаранин решил забрать к себе детей Ваниной жены. Это было очень неожиданное решение, но Люда поняла, почему Владимир так сделал.
Когда Ваня ушел из дома Гаранин продолжал разыскивать свою внучку Асю. Фотопортрет этой черноволосой девочки до сих пор стоял в гостиной на самом видном месте, на камине. Владимир Петрович не отчаивался и мотался постоянно в какой-то южный город. Потом в этом городе задержали маньяка-психопата на счету которого было несколько загубленных жизней, в том числе и детей. Словно бы хвастаясь своими подвигами, описывал их в милиции психопат. Рассказал он, как увёл из какого-то наркоманского притона маленькую девочку, которая никому не была нужна. Как расправился с ней и выбросил в море. Тело так и не было найдено, но в милиции почему-то были уверены, что это и есть потерянная внучка Гаранина.
Вот тогда у Владимира Петровича и случился первый инфаркт. У него оставался только Ваня. И как бы мужчина ни хорохорился, Людмила точно знала, что он не терял надежды вернуть себе сына. Эта надежда умерла вместе с Иваном.
Паша с Катей не были кровными родственниками. Не были ими даже по документам. Иван официально не усыновлял детей своей жены. К тому же они не были детьми. Паше на тот момент было восемнадцать, а Кате двадцать.
Но у Гаранина не было больше никого. Совсем никого....
Люда радовалась, когда он забрал парня с девушкой в свой дом. Хоть Катерина ей и не очень нравилась. Хитрая лисичка, любившая денежки постоянно подлизывалась к Владимиру Петровичу и мужчина не замечал, что на самом деле Катя не так проста.
То ли дело Паша. Парень напоминал Люде Ваню, такой же добрый. Может быть от того, что он был младше, когда Иван женился на его маме и многое Паша перенял от отчима. Он не подхалимничал, не подлизывался и был самим собой. И как же жаль Люде было, что именно он сидит в инвалидном кресле.
Врачи давали надежду парню на восстановление. Нужно было много заниматься, трудиться над собой. Первые полгода после аварии Паша пытался. Гаранин выделил для него автомобиль с водителем, который возил парня на специальные занятия. В комнате Павла установили тренажёры, однако сподвижек к выздоровлению не было вообще никаких. И парень перестал надеяться. Забросил занятия и захандрил.
Паша был очень умным, много читал, учился заочно на юриста. Чтобы не дать ему окончательно впасть в депрессию Гаранин постарался нагрузить его работой. Теперь Паша вёл какую-то документацию автосалонов, Люда не знала подробностей, но опять же парень делал это из дома, сидя постоянно в своей комнате.
Задумавшись, Людмила сожгла последний блинчик и, выкинув его с досадой, заспешила в столовую, где её уже ждали за столом Катя и Владимир Петрович.
-С ежевикой? - подняла тонкую накрашенную бровь Катя.
-Как заказывали, - съехидничала Людмила.
Владимир Петрович ухмыльнулся и посмотрел на стоящее целое состояние часы на своем запястье.
-Катя, ты в институт не опоздаешь? Надо бы поторопиться.
-Точно, времени уже много, - Катя надкусила блинчик и положила его на тарелку. - Не успеваю я сегодня позавтракать. Что-то, Люда, вы припозднились.
Кипя от негодования Людмила смотрела, как выплывает из столовой Катерина и как поспешно уходит за ней Владимир Петрович. Вот ведь фифа какая! Люда из-за неё "ни свет ни заря" на рынок бегала, а она только надкусила блинчик. Ну ничего, есть в доме тот, кто оценит её старания.
Людмила схватила со стола тарелку с блинами и поспешила в комнату Паши, пока блинчики ещё тёплые. Его Люда покормит с радостью, да ещё и поболтать можно. Парень-то не такой кичливый, как его сестра. Хорошо ещё, что Катя не успела ничего заказать на обед. Значит, Люда приготовит его по своему усмотрению. А уж нравится там этой принцессе, не нравится, это её дело. Владимир Петрович всё равно появится только к ужину.
Обед Кате нравился, и хоть она и фыркала что-то про слишком жирное мясо, наворачивала его со скоростью света. Пообедав, Катерина заявила Люде:
-Люда, а вы не могли бы съездить вот по этому адресу? Для меня там кое-что напечатали, нужно забрать сегодня, а я так устала после института.
Девушка демонстративно закатила глазки, а Люда насупилась. Не входит это в её обязанности. Вот не входит и всё! Это Катя совсем "краёв не видит". Можно было пожаловаться Гаранину и он быстро поставит девушку на место, но Люда не хотела разлада. Мужчина вроде только ожил. Имеет какое-то подобие семье. Скрепя сердце домработница согласилась и пошла переодеваться.
Когда она выходила из ворот особняка к этим самым воротам, плавно подъезжала серая десятка. Людмила успела рассмотреть, что за рулем сидел молодой мужчина а на пассажирском сиденье женщина, которая приоткрыв рот смотрела на особняк Гаранина, возвышающийся над забором.
"Видимо, случайно заехали в этот район и восторгаются, каких здесь домов понастроили" - решила Людмила и побежала к автобусной остановке. Если бы она только могла знать, как не вовремя уходит из дома!
В машине сидела Кристина со своим мужем и, глядя на дом, не могла поверить.
-Нет, Вадим, это всё-таки, наверное, какая-нибудь ошибка. Этот Гаранин - влиятельный человек, один из самых богатых в городе. Да его здесь все знают. Не могла внучка такого человека потеряться и жить в таборе, ходить в обносках и радоваться простой картошке.
-Кристина, ну какая ошибка? - говорил Вадим. - Тебе и в ЗАГСе сказали адрес регистрации ребёнка и в автосалоне подтвердили, что Гаранин долго разыскивал дочь и внучку, которую звали именно Асей. Сам поверить не могу, но это точно не ошибка. А вон, смотри, на воротах, кажется, звонок есть. Пошли. Раз приехали, надо идти до конца.
Кристина боязливо нажала на кнопку сбоку массивных ворот и вздрогнула, когда из маленькой коробочки раздался молодой, слегка спесивый женский голос.
-Кто там? Чего вы хотите?
Кристина растерялась и не сразу нашла, что сказать. За неё ответила Вадим.
-Мы хотели бы видеть Владимира Гаранина. Нам кажется, у нас есть сведения о его потерянной внучке Асе.
В коробочке на воротах что-то щелкнуло, и несколько секунд из нее ничего не было слышно. Потом женский голос очень недовольно сказал:
-Ворота сейчас откроются, проходите в дом.
Кристина потрясенно шла по выложенному плиткой чистому двору и, задрав голову, разглядывала особняк. Вадим вел себя несколько уверенней и распахнул перед женой дверь дома. В холле их дожидалась молодая девушка с высокомерным выражением лица. Молча она махнула им рукой и походкой королевы проследовала в глубину дома. Пройдя за ней, Вадим с Кристиной оказались в огромной гостиной с основательным камином и массивной сделанной под старину мебелью.
-Вы сказали, что у вас есть какие-то новости о покойной внучке Владимира Петровича? - сказала Катя, вальяжно рассевшись в кресле и не предлагая сесть гостям. - Что, нашлись ее останки?
-Какие еще останки? Вы что? - вскрикнула Кристина, не сводя глаз с большой фотографии девочки, стоящей на камине. - Ася жива!
Разглядывающая фотографию Кристина не смотрела на Катю, зато смотрел Вадим. Мужчина сразу увидел, как испуганно и негодующе перекосило её лицо.
-Этого быть не может! - вскочила девушка с кресла. - Что вы мне тут врёте? Вы что хотите? Какую-то самозванку выдать за внучку Владимира Петровича? Денег его захотели? Только не получится ничего у вас. Ася погибла!
-Ну, как же, - разволновалась Кристина, доставая из своей сумочки помятое свидетельство о рождении, - вот, смотрите, что у меня есть.
-Я не знаю, где вы это взяли, - бегло окинула взглядом документ Катя, - но это ничего не доказывает. Ася официально признана погибшей. Есть свидетели. Проведен анализ. Если вы сейчас же не уберетесь из этого дома, я вызову полицию и вас арестуют, как мошенников.
Катя врала про свидетелей, про анализ, находясь почти в состоянии истерики. Она не могла допустить, чтобы объявилась какая-то там Ася.
Продолжение далее...
Автор Ирина Ас.
Комментарии 5
ЧАСТЬ 1
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157652974829039
ЧАСТЬ 2
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157653086240239
ЧАСТЬ 3
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157653186117103
ЧАСТЬ 4
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157653276032495