Дурной язык
Ну ведь жила же нормально тетя Галя. Жизни радовалась, смеялась, копалась в огороде. За каким лядом вздумалось ей этот юбилей справлять?
Она ведь и детей пригласила на день рождения, хоть и заняты были и в гости ходить не любили. Но тут – другое дело - праздник значительный – юбилей, Галине Сергеевне стукнуло семьдесят пять лет. Нужно отметить.
Ресторан и кафе Галина отмела сразу – на пенсию не разгуляешься. Хоть и удобно – все приготовят, накроют, уберут. Не надо потеть на кухне до утра. Пожалела денег, решила по старинке отпраздновать, как в былые времена.
Посчитала – выходит очень даже выгодно. Подружек осталось – кот наплакал, кто отмучился уже, кто болеет. Шесть баб всего. И то – хлеб. Ну и дети: сын с женой. Внуки все занятые вечно. Да и Бог с ними, что им со старухами сидеть? Позвонили, конечно, поздравили бабушку. Вежливые. И на том спасибо.
Меню Галина Сергеевна составила и отредактировала еще месяц назад. С той пенсии закупила кое-чего, и с этой пенсии – все остальное: колбаски, сырку, рыбки. Что портится быстро. Яйца по новой цене, правда, пришлось покупать. И получилось дешевле, чем месяц назад. На двадцать рублей. Плохо разве?
Оливье сварганила. Дешевый салатик. Все свое, и огурчики, и горошек, и морковка, и картошка. Котлеты в горшочке, в собственном соку потушила. Невестка любит. Для нее старалась. Для нее и пюре намяла со сливочным маслом. Обернула полотенцем, довольная. Для Верки селедку под шубой накрошила. Для Вальки – пикшу в кляре. Упарилась вся, но рыбка получилась вкусная.
Маня, Тася, Надя и Клавдия – всеядные. Этим лишь бы на халяву подъесться. Всю дорогу по поминкам шоркаются. Эти-то умные. Смолоду развели себе подруг, всех не упомнишь. А теперь шляются по кафе, плачут. Ну а что? Зато с собой не брезгуют остатки брать. Это теперь не стыдно. "Уплочено".
И чего Галина Сергевна стесняется к ним в компанию влиться? Ну, не может. Как нищенка. А она – не нищенка! Вот сегодня накроет стол, сырка нарежет, капусточки, опять же… Никакая она не нищенка! Нос-то утрет! Особенно из-за Нади переживала. Вот где язва. И приглашать-то ее не хотелось, халявщицу эту. Да пришлось!
Надя Галине Сергеевне по наследству от Ленушки досталась. Ленушка – сватья, покойница, золотой души человек. Вот где «царыца» была! Отрада и утешенье Галиной жизни.
Познакомились перед свадьбой детей. Галина Сергеевна тогда оробела маленько. Красивая дама, вальяжная, королева просто! Что перед ней Галя – чучелка. Забилась в уголок дивана и все руки старалась спрятать: ни маникюра, ничего. А у этой – ноготочек к ноготочку, прическа – волосок к волоску. Заглядение просто. Безмужняя.
- Ай, тьфу на них, на мужиков. Я девку и без мужа прекрасно вырастила. Все умеет, и достоинство имеет. Руку на себя не позволит поднять! – сказала тогда Ленушка.
И хоть краля, и хоть умница, а просто как-то с Галей сошлась. Нос не задирала. И все Галю Галюней звала. Не кичилась, не унывала. Многому научила. У Гали тогда ничего на душе, и в душе, и для души не было. Жила по инерции. Мужиченка худой у Гали был – пил, бил, пьянствовал. Как привык к сватье, так и при сватье изгаляться начал.
Ленушка раз на этот концерт посмотрела. Другой. А на третий, когда Петька Галю «*укой старой» при гостях обозвал, встала и к-а-а-а-к треснет кулаком Пете по башке! Тот и вдвое сложился. В себя пришел, ручками машет, слюной брызжет: я тебя, такую сякую, в бараний рог согну!
Ленушка, богатырка, красавица, брови свела, Петьку за шкирку и с лестницы спустила. В одних трениках.
- Обратно не пущай, - Гале посоветовала, - такое *овно кормишь! Он и мизинца не стоит твоего!
Галине Сергеевне раньше развод казался чем-то непостижимым. Как? Зачем? А сын без отца – это что? А после Ленушкиного выверта так легко стало. Действительно – зачем этот сморчок Гале? Тьфу на него. И развелась. И потому юбилей сейчас отмечает с давлением сто двадцать на восемьдесят! Хоть в космос лети!
За Серегу, сыночка, переживала. Точнее, за невестку, за дочку Ленушки. Достался же девке фрукт. Он же все детство на папу любовался. Уж задницу не отлепит по хозяйству жене помочь.
- Мужику – мужское, бабе – бабское! – Петюня любил повторят. А Сергуня – следом.
Ничего-о-о! Не на ту напал. Настасья смолоду такая. Не кричит, не плачет, не жалуется: бровью материнской, соболиной поведет и по-своему сделает. «Не хочешь помочь сумки донести? Не неси. Холодильник пустой останется». Серега психует, орет, привык, что криком всего добиться можно, а толку? Настя не реагирует. Будто и нет его дома.
Серега прыгает вокруг Насти, кулаками машет, а Настя ему – глаза – в – глаза:
- Только тронь, паскудник, только тронь! Разом узнаешь, где раки зимуют.
И не трогал. И помогал. И все у них хорошо. Все рядком, да ладком. Не то что, у Гали всю жизнь. И ведь не вмешивалась Ленушка в жизнь молодых, не трепала нервы и жизни не учила. Зато учила Галю. И куда они только вместе не ездили! Сколько городов русских посетили, сколько монастырей повидали! И даже на море загорали!
- Надо себя любить! – утверждала Ленушка. Как же она была права.
Умерла милая подруженька, а Галя уже косячит: дома юбилей отмечает. Хотя обещала Ленушке перед смертью – любить себя. И вот еще досада – Надьку не бросать.
Надька эта прилепилась к Ленушке еще в далекой молодости. Ну… Некрасивая. Глупая. Неудачливая. Ленушка ей во всем помогала. Из бед вытаскивала. И до того Надежда в себя поверила, что всякий стыд потеряла:
- Я всего в жизни добилась сама! – хвасталась, - у меня дом – полная чаша!
Какая там чаша? Дети никудышные, работать не желают. Куска хлеба иной раз нет. Ходит по гостям, подъедается. Ленушка отчитывать ее запретила.
- Не надо, Галя. В жизни так устроено. Одни люди слабые. Другие сильные. Сильные сами справятся, а слабым надо помочь. Вот и помогаю.
Поклялась Галина тянуть эту Надю. Терпенье лопается: до чего противная она, все-таки. Во время беседы перебивает. Рожу кривит. Бахвалится.
А Галина молчит. Молчит, потому, как обещала сватье – терпеть!
***
Накрыла стол! Намыла полы! Занавески колом стоят – накрахмалила! Заходите, гости дорогие. Настасья первая пришла. Пироги принесла (договорились заранее). Там и Серега явился. Нарядный, в рубашке белой. Ну и бабоньки прилетели. Все свеженькие, подкрашенные. Надька в новой юбке. Сели за стол, телевизор тихонечко включили.
Невестка с сыном первые поздравили. Подарили сертификат в садовый магазин. Молодцы, уважили. Так удобно с сертификатами этими – что хочешь, то и берешь! Девчонки тоже потрафили: кто деньгами, кто садовым инвентарем отдарился. Все нужное. Все в тему! Надя открытку зачитала. Могла бы, конечно, и от себя что сказать, а не по тексту шпарить, да Бог с ней. Сидит, да и ладно!
А весело было. Весело и вкусно. Девчата песни тянули, стряпню Галину нахваливали. Захмелели от наливочки, зарумянились, помолодели. Серега плотно поужинал и засобирался – ему на работу в ночь. Настюха осталась.
- Да что мне дома делать? – и шепотом добавила, - мы с вами, может, в бар пойдем.
Ну, все зарделись, конечно. При Сереге – ни гу-гу. Еще привяжется с этим «баром» проклятым, он шуток вообще не понимает, сразу в ревность. А Настя посмеивается только:
- На обиженных воду возят! – легкая такая женщина. Вся в мать!
Как ушел Сергей, так у всех языки и развязались. Стеснялись, конечно, мужчина ведь. Ну и… подналакались. Больно пьяная наливка оказалась. давай вспоминать свои любови. Кто про что, как говорится, а вшивый про баню. И плетут, и плетут... Настена ухахатывается.
- Ну, теть Вера, ты дае-е-е-шь! – слезы утирает, - ну, ураган.
Тася и Маня не отстают. Нахалки. Маня рассказывает, как от мужа к кавалеру бегала. Тот ревнивый был и на ключ жену запирал. Да разве Маню остановишь? Муж в дверь – на работу, а она – в окно. Вся причепуренная, на каблуках. И вот что-то муж начал кумекать – больно часто жена каблуки начала сбивать. И коленки в синяках. Вот так один раз Маня сиганула из окна – и прямо мужу в руки.
- Не убил? – ахнула Настя.
- Как видишь. С вами сижу, - хвастается Маня.
Весело и пикантно бабушкам. Не скучают. Хороший юбилей получился. Пока Надя рот не раскрыла.
- А че, Настя, мамка тебе не рассказывала, как она по молодости с Галькиным Петькой шуры-муры крутила? Как он бросил ее?
Дернули ведьму за язык. У Галины аж сердце зашлось. А Настя посерела даже. А вдруг, что? Кто ей отец, Ленушка не рассказывала.
- Крутила, крутила роман. Вместе на танцы бегали! А Петька на Гальке женился. Назло. Чтобы знала свое место и не воображала.
- Да что ты мелешь, дурища? Да чтобы Ленушка-покойница глянула на Петьку? Да тьфу на тебя! – закипела Галина, - Настя, не слушай дурищу эту!
Не известно, во что бы эта мерзкая сплетня вылилась, да только Вера вдруг встала и Надьке влепила в морду злые слова.
- Было. Сама видела – бегал за Ленушкой Петька Галин. Бегал – врать не стану. Да только любила она другого человека. Не сложилось у них – Петька проклятый Ленушку грязюкой при всех обливал. В подробностях, которых отродясь не случилось бы никогда. Потому и ненавидела его покойница!
- А что же про отца мне мама ничего не рассказала? – спросила Настя.
- А не стоил того и отец твой, Настенька, - ответила Вера, - поверил хлыщу. Не верит – значит и не нужен такой. Лена сама тебя растила, на злые языки наплевав. А ты, Надька, поплатишься за свои слова. Вместе с Петькой козы Ленке строили. А она жалела ведь тебя…
Не сдержала клятву Галина. Прямо при всех указала Наде на дверь:
- Чтобы духу твоего здесь не было, - только и смогла произнести.
***
Теперь душа болит у Галины. Целыми днями думу думает – не надо бы, обещала ведь. Пропадет Надька совсем. Больная вся, детьми брошенная. А на днях совсем расстроилась: Ленушка во сне пришла и укоризненно так на Галю смотрит. Мол, что же ты? Твое дело – душу спасти. А ты выкинула, оторвала от себя человека…
Галя надумала: пойти мириться с противной Надькой. Да не может – ноги не идут. Потому и печальная такая…
Автор: Анна Лебедева
Комментарии 21
Р
У меня если и есть, то зависть только белая, я порадоваться хочу за друзей, за родных.
Но бывает и в моём окружении кто хочет подколоть, позавидовать.
И очень неприятно выносить этого человека.