Предыдущая публикация
Евгений Леонов. Последняя роль в театре
Рассказать эту историю я просто обязан, ведь я был на последнем спектакле великого русского актера.Я верую — не верую, неважно. Все равно Бог должен быть: для кого-то на небе, для кого-то в своем сердце. Чтобы не позволил тебе ударить собаку, сдать ребенка в приют, позабыть своих родителей.
Евгений Леонов
Евгений Леонов
Были времена, когда мы ходили в Ленком. Мой студент там работал и водил меня за кулисами. Пригласительные и билеты доставались редко, и самым странным образом, через третьи руки.
Ленком - это была живая легенда, "атмосферный" театр, где перед входом я видел как парковались Янковский и Абдулов. Само попадание туда, на любой спектакль предвещало культурный шок. Где ты в зале - было неважно... Важно вдохнуть тот "ленкомовский" воздух, окунуться в театральное действо и переживать вместе с героями... Да, так было...Ведь Тогда, в начале 90-х, сходить на "Юнону" с Караченцовым или на "Гамлета" с Чуриковой, Янковским и Збруевым - ну, знаете, это как в космос слетать. Ощущение непередаваемо.
Не знаю, как перейти к главному. К тому, какие чувства боролись во мне на спектакле Евгения Павловича Леонова. Все же почти 30 лет прошло.
Я был среди зрителей . На сцене шла "Поминальная молитва" в постановке Марка Захарова, по пьесе Григория Горина и по мотивам повести Шолом-Алейхема "Тевье-молочник". Мы, зрители, знали, незадолго до этого, в 1988 году у Леонова случился инфаркт, его чудом спасли врачи Германии. Кто не знает, 28 дней он был в коме после операции.
На спектакле ему было очень тяжело, но он преодолевал себя, чтобы донести образ своего героя, его мысли. А было что доносить, ведь Тевье. - это человек: который теряет все и борется до конца.
Сцена из спектакля
Он стоял на сцене Ленкома, в роли Тевье-молочника, он был будто дома, там, в своей деревне, со своей семьей и лошадью, со своими радостями и бедами. Но было чувство, что его какая-то стремительная стихия вырывает из этой жизни.
Он говорил такие вещи, что я понимал, при всей мудрости прозы Шолом-Алейхема, при всем ироничном изяществе драматургии Григория Горина - Леонов создает какой-то новый исповедальный текст, - он говорил, что жить осталось немного, говорил, какие самые важные мысли приходят в голову, о чем грустно ему, а что радует, что сбылось, а что - нет. Текст, который можно не записывать, не запоминать,... Его нужно научиться слушать и слышать потом всегда. Это были слова, которые посеяны в тебя, и всходы будут каждый год. Научись собирать урожай. Слова живут в тебе, даже если ты их не помнишь.
Высшая стадия актерства - когда актер вдохнул в персонаж свою жизнь и живет ею. И тогда перед тобой не просто судьба евреев в царской России, по жизням которых шарахнуло погромами 1905 года, перед тобой - та сторона твоей жизни, которую ты еще не видел и не подозревал, что она есть.
Вот об этом фраза из спектакля:
И разве мы не говорим себе всякий раз, когда вдруг обрушится на нас ушат холодной воды: "Только бы пронесло", а в спектакле:
Еще я обратил внимание, что происходило с актерами, которые были рядом с Леоновым в том спектакле. Они все сочувствовали его герою независимо от своих ролей.
История беды Тевье-молочника, его жены – Голды, их дочерей, в деревне Анатовка как-то становится историей любой человеческой беды.
И Абдулов (в роли Менахема-Мендла – родственника Тевье, человека без определенных занятий), как-то грустно выводил Татьяну Ивановну Пельтцер на сцену. И Всеволод Ларионов в роли Лейзера-Волфа, мясника, будто опускал взгляд.
Они все прощались, как оказалось, с ним, с Леоновым.
Прислушиваюсь. Хочется немного послушать.
В спектакле есть одна интересная, сдобренная горьким юмором фраза, ее говорит женщина мужчине:
Леонов играл роль: а на самом деле прощался с нами, и он и зрители знали об этом.
И даже смерть настигла его тогда, когда он выходил из дома, чтобы приехать в свой любимый театр.
Он стоял на сцене Ленкома, в роли Тевье-молочника, он был будто дома, там, в своей деревне, со своей семьей и лошадью, со своими радостями и бедами. Но было чувство, что его какая-то стремительная стихия вырывает из этой жизни.
Он говорил такие вещи, что я понимал, при всей мудрости прозы Шолом-Алейхема, при всем ироничном изяществе драматургии Григория Горина - Леонов создает какой-то новый исповедальный текст, - он говорил, что жить осталось немного, говорил, какие самые важные мысли приходят в голову, о чем грустно ему, а что радует, что сбылось, а что - нет. Текст, который можно не записывать, не запоминать,... Его нужно научиться слушать и слышать потом всегда. Это были слова, которые посеяны в тебя, и всходы будут каждый год. Научись собирать урожай. Слова живут в тебе, даже если ты их не помнишь.
Высшая стадия актерства - когда актер вдохнул в персонаж свою жизнь и живет ею. И тогда перед тобой не просто судьба евреев в царской России, по жизням которых шарахнуло погромами 1905 года, перед тобой - та сторона твоей жизни, которую ты еще не видел и не подозревал, что она есть.
Вот об этом фраза из спектакля:
"Счастье идёт к нам навстречу. Мы в одну сторону, а оно в другую…"
И разве мы не говорим себе всякий раз, когда вдруг обрушится на нас ушат холодной воды: "Только бы пронесло", а в спектакле:
— Понимаю, что мы — избранный народ, Бог мой, но иногда выбирай кого-нибудь другого...
В наше время много скопилось ненависти, которая обжигает сердца людей. "Может, нужно немножко времени? Может, не нужно так все скоропалительно, чтобы с кровью, с ненавистью? Все-таки по-человечески — можно?"
Сюжет известен. Он, кстати, сказан в нескольких словах в начале спектакля. Тевье-молочник говорит: "Ну что, Боже милосердный, дыхнул бы теплом соим, обогрел бы." Вот об этом спектакль.Еще я обратил внимание, что происходило с актерами, которые были рядом с Леоновым в том спектакле. Они все сочувствовали его герою независимо от своих ролей.
История беды Тевье-молочника, его жены – Голды, их дочерей, в деревне Анатовка как-то становится историей любой человеческой беды.
И Абдулов (в роли Менахема-Мендла – родственника Тевье, человека без определенных занятий), как-то грустно выводил Татьяну Ивановну Пельтцер на сцену. И Всеволод Ларионов в роли Лейзера-Волфа, мясника, будто опускал взгляд.
Они все прощались, как оказалось, с ним, с Леоновым.
Прислушиваюсь. Хочется немного послушать.
В спектакле есть одна интересная, сдобренная горьким юмором фраза, ее говорит женщина мужчине:
"...Наверное, разбогатели… Видела как-то вашу жену. Глаза заплаканы… Наверное, от счастья… "
Или эта:"Я бы отдал половину денег молящимся, половину – кладбищенским нищим. И только последнюю половину взял бы себе…"
Когда с нами что-то случается, надо вспоминать Тевье -молочника. Нет, не потому, что он по своему сражался за свою семью..., а потому, что он философ, который чем больше его окутывают жизненные передряги тем становится мудрее, мудрее, мудрее.Я верую — не верую, неважно. Все равно Бог должен быть: для кого-то на небе, для кого-то в своем сердце. Чтобы не позволил тебе ударить собаку, сдать ребенка в приют, позабыть своих родителей.
Еще подумалось, может быть я написал о Леонове потому, что Евгений Павлович наверняка бы подписался под словами Шолома-Алейхема.Леонов играл роль: а на самом деле прощался с нами, и он и зрители знали об этом.
И даже смерть настигла его тогда, когда он выходил из дома, чтобы приехать в свой любимый театр.
Сейчас спектакль вернулся на сцену Ленкома, я конечно на него не пойду, мне дороги те старые актеры.
Но есть и луч света. Роль Тевье-молочника играет сын Евгения Павловича – Андрей Леонов. Роль Цейтл, которую играла Елена Шанина, играет их дочь с Александром Збруевым – Татьяна Збруева.
Но это уже начинается другая история, которая еще не написана.
Следующая публикация
Комментарии 16
.
Актёр сниматься стал в рекламе
.(Как жаль! – а был востребован в кино),
Увы, лицо в ней (в чём не одинок),
И стал неуважаем нами.
.
Ему теперь дай роль любую –
Она не тронет за живое нас,
Она звучит фальшиво с первых фраз.
Негоже это! – я бунтую.
.
Исчезла правда жизни в роли,
Весь артистизм актёра обнулён.
Я, зритель, недоволен, обозлён –
Плут мой кумир, не боле.
.
Пореченков, Нагиев, Гармаш…
Вы предали своих учителей –
За вами тянется рекламы шлейф,
Увы. Так обнулиться! – надо ж!
© Copyright: Валерий Малявкин, 2023
Свидетельство о публикации №123061000913