Предыдущая публикация
"Чудовищная картина "Москва слезам не верит" совершенно не в духе Баталова".
Взгляд Валерия ПлотниковаФото Валерия Плотникова
Самое первое осмысленное воспоминание связано с его ролью в фильме "Дама с собачкой".
Разумеется, я видел все прежние фильмы с участием Баталова -- "Дело Румянцева", "Летят журавли", "Большая семья".
Баталов сразу привлек внимание редким обаянием, вырвавшись из советского типажа актеров "лица необщим выражением".
В нем просвечивало нечто, что выделяло его из ряда любимых народом героев Рыбникова, Крючкова, Алейникова.
Это было первое интеллигентное лицо на экране, как потом кто-то заметил.
Ощущение высокой интеллигентской пробы преследовало меня всякий раз, когда мне доводилось с ним встречаться.
Надо ли говорить, что среда, в которой он воспитывался и рос, мне была чрезвычайно интересна.
"Даму с собачкой" мы с Сережей Соловьевым бегали смотреть несколько раз и выучили почти наизусть, выделив работу режиссера Хейфица, художников Каплана и Маневича, композитора Надежды Симонян.
Мы были школьниками, однако совершенно серьезно производили профессиональный разбор фильма и помню, высоко оценили актерскую игру Саввиной и Баталова.
Съемки фильма проходили на родном для нас "Ленфильме".
У Алексея что-то случилось с глазами. Это заметно на экране -- по тому, как он прикрывал веки руками.
Прошел слух, что Баталов больше не сможет сниматься в кино.
Мы страшно из-за этого переживали тогда.
До сих пор считаю роль Гурова лучшей у Баталова в кино, в отличие от роли Гоши из "Москва слезам не верит", за которую его полюбила поголовно вся страна.
Эта чудовищная картина совершенно не в духе Баталова, но что делать...
Потом нам с Сережей на радость Баталов перехал из Москвы в Петербург -- ему предстояла работа на "Ленфильме", студии, считавшейся намного демократичнее заевшегося "Мосфильма", где работали близкие ему люди -- Хейфиц, Козинцев.
Это было тем более удивительно, что на наших глазах происходило "обмеление" Петербурга -- в те годы все уезжали в Москву.
Баталов начал подготовительный период к съемкам собственной картины "Шинель" по Гоголю с участием чудного молодого Ролана Быкова.
Тогда я впервые познакомился с Баталовым и сделал первые фотографии.
Они часто воспроизводились: смешной, всклокоченный Баталов сидит на фоне запертой двери, из которой торчит петербургский гостиничный ключ с грушей.
Снимок сделан на фоне декорации "Шинели".
Не думаю, конечно, что сам Баталов как-то запомнил эту встречу.
Потом для меня начались долгие и насыщенные годы учебы во ВГИКе, а у Баталова-режиссера вышел новый фильм "Три толстяка", который, по нашему с Сережей мнению, не оказался для Баталова большой удачей -- там не было сложной разработки характера, ему присущей.
ВГИКовская жизнь, в которую мы окунулись, представляла перед нашими глазами другие образы, нас вдохновляли новые кумиры.
-- Следующая моя встреча с Баталовым произошла много лет спустя.
Я по-прежнему сохранил огромное уважение к этому человеку.
Баталов -- один из немногих в нашем кино, прошедший огромный творческий путь и не покрививший душой при этом.
Он находил в себе силы, в отличие от многих, отказываться от ролей компрометантных и не уронил себя.
Последние два-три года я снимал Алексея Владимировича довольно регулярно.
Стали широкоизвестны факты его биографии, когда Баталов жил в семье Ардовых со своими сводными младшими братьями -- Борей и Мишей. Мхатовская среда, в которой появился на свет молодой Алексей, была уникальна.
Отец Баталова, мхатовский актер Владимир, был братом Николая Баталова, тоже мхатовского актера, известного по своим ролям в кино "Третья мещанская", "Мать", "Путевка в жизнь", обладателя незабываемой улыбки.
Женой Николая Баталова была легендарная Ольга Андровская.
Случилось так, что после смерти отца мать Алексея, также актриса МХАТа, Нина Ольшевская, вышла замуж за писателя Виктора Ардова и семья поселилась в знаменитом писательском доме в Лаврушинском переулке, описанном в романе Булгакова "Мастер и Маргарита".
Но жизнь в печально знаменитом доме не была счастливой -- Ардов внезапно меняет квартиру и семья переезжает на Ордынку.
Я бывал в гостях у друзей в Лаврушинском.
Квартиры в этом доме выглядели просто потрясающе для советского человека.
Дом находится напротив Третьяковской галереи в чудном тихом купеческом районе Замоскворечья.
С роскошным подъездом, колоннами, узорным лифтом.
Но Ардов быстро почувствовал, какое над этим домом тяготеет проклятье.
В романе Эренбурга "Люди, годы, жизнь" есть описание: современное поколение не может себе представить, какой ужас вызывал в людях звук поднимающегося лифта.
Все замирали и с облегчением переводили дыхание, когда лифт останавливался на чужом этаже. Хлопали двери, на весь подъезд тихого дома отчетливо раздавался крик, плач, истерика.
Людей уводили, они больше не возвращались.
История дома на Ордынке также была множество раз описана.
Анна Ахматова подолгу жила здесь, встречалась с Мариной Цветаевой, Борис Пастернак читал "Доктора Живаго".
Странно и удивительно, но из квартиры Ардовых за все кровавые годы ни разу не забрали никого, туда многие, наоборот, возвращались после отсидки.
Туда пришел Лев Гумилев, туда же вернулась Лидия Русланова.
Потом началась другая эпоха, другие поэты стали читать в этом доме другие стихи: Иосиф Бродский, Евгений Рейн.
Туда заходил Солженицын.
Там любили бывать актеры Борис Ливанов, Фаина Раневская.
Дом Ардовых стал сердцем Москвы.
Там собирались лучшие, действительно болеющие искусством, будто производился потрясающий отбор: люди случайные не приходили.
И мне казалось, что это должна быть добротная академическая квартира в старинном доме с удобно расположенными в гостиной креслами и диванами.
Тем более, что я услышал от Бориса Ардова, младшего брата Алексея, что в этой квартире они собираются создать музей и культурный центр.
И вот Алексей Баталов пригласил меня в нее, чтобы сделать семейный портрет.
Но что я увидел?
Квартира, состоящая из закутков, в старом нелепом доме, бывшим некогда двухэтажным, потом надстроенным еще двумя этажами, где в третью комнату нужно было проходить через кухню, ванную и коридорчик.
Рассохшиеся потолки, покосившиеся окна, проходная комната родителей. Я увидел знаменитую комнату Леши Баталова, где останавливалась Анна Ахматова, когда бывала в Москве.
И выяснилось, что детский диванчик Леши занимал пространство от стены до стены -- чуть большее, чем купе спального вагона.
Маленький столик, на котором она писала, нависал над кроватью.
Я испытал потрясение.
Как? И здесь жила Анна Великая, которую у нас в Петербурге отмечали особым почтением?!
Которая благословила Рыжего, того самого, что читал свои стихи в нашем студенческом кафе, и стал впоследствии знаменитым Бродским?!
Я с удивлением спросил Баталова:
"А вы-то где спали, когда приезжала Анна Великая?"
Он меня провел в коридорчик и показал антресоли с дверцами, на которые надо было залезать по лесенке.
Такие я видел, когда служил на флоте в подводных лодках.
В них нужно было засовываться, как в пенал.
Поразительно, как эти люди были далеки от бытовых проблем, мелочи их попросту не интересовали, у них была жизнь, осененная иными духовными интересами.
По уровню удобств это несравнимо далеко, скажем, от американского варианта, когда гостю представляют отдельную комнату с собственным туалетом.
Тем не менее Ардовы жили потрясающе, позволяя себе королевскую роскошь вести за столом разговоры о высоком.
И сама Ахматова, приглашаемая в разные дома, неслучайно выбрала именно этот, где у нее, видимо, не возникало чувства неловкости от причиняемого беспокойства.
После злосчастного постановления об исключении Ахматовой и Зощенко из Союза писателей, Ардов сам поехал за Ахматовой и привез ее из Ленинграда в свой дом.
Это при том, что многие, встречаясь с ней, спешили перейти на другую сторону улицы, избегая здороваться.
На этой фотографии три брата: Михаил -- священник, Борис -- художник и Алексей Баталов -- за столом в маленькой гостиной.
Видно, что справа стол уже ограничен подоконником, слева -- дверью.
Я постарался сконцентрировать в кадре все значимое: портрет Ахматовой в раме, бюст самого Виктора Ардова, пишущую машинку, разместить трех братьев.
Для этого самому мне пришлось упереться спиной в шкафчик.
Сейчас у Михаила свой приход, Борис живет на даче, а в этой квартире они собираются создать культурный фонд.
До сих пор не могу совместить свое прежнее представление о легендарной квартире с этим махоньким домом. Более того, бывают небольшие, но уютные, обжитые квартирки, эта же представляется какой-то нелепой, смешной...
Баталов рассказал мне массу смешных подробностей своей жизни здесь.
Возвращаясь из школы, маленький Леша моментально догадывался, когда у них в гостях находилась Анна Андреевна (обычно она приезжала из Ленинграда на "Стреле" во время его занятий в школе).
Дело в том, что в скверике стояли "топтуны" -- кагебэшники, пасущие каждый ее приезд.
Анна Андреевна выказывала заботу: просила Лешу отнести им папиросы, потому что они не могли отойти со своего наблюдательного поста, и ей делалось их жалко.
Мне безумно приятно, что среди написанного о моих работах есть и текст Баталова, которым я очень дорожу, в нем сказано много теплых слов в мой адрес.
Я глубоко признателен, что он нашел время написать его.
Легендарный фотограф Валерий Плотников рассказывает:
-- Когда я смотрю на эту очень дорогую для меня фотографию, меня захватывает безумное количество воспоминаний, относящихся к разным периодам жизни, и разных восприятий этого удивительного человека.Самое первое осмысленное воспоминание связано с его ролью в фильме "Дама с собачкой".
Разумеется, я видел все прежние фильмы с участием Баталова -- "Дело Румянцева", "Летят журавли", "Большая семья".
Баталов сразу привлек внимание редким обаянием, вырвавшись из советского типажа актеров "лица необщим выражением".
В нем просвечивало нечто, что выделяло его из ряда любимых народом героев Рыбникова, Крючкова, Алейникова.
Это было первое интеллигентное лицо на экране, как потом кто-то заметил.
Ощущение высокой интеллигентской пробы преследовало меня всякий раз, когда мне доводилось с ним встречаться.
Надо ли говорить, что среда, в которой он воспитывался и рос, мне была чрезвычайно интересна.
"Даму с собачкой" мы с Сережей Соловьевым бегали смотреть несколько раз и выучили почти наизусть, выделив работу режиссера Хейфица, художников Каплана и Маневича, композитора Надежды Симонян.
Мы были школьниками, однако совершенно серьезно производили профессиональный разбор фильма и помню, высоко оценили актерскую игру Саввиной и Баталова.
Съемки фильма проходили на родном для нас "Ленфильме".
У Алексея что-то случилось с глазами. Это заметно на экране -- по тому, как он прикрывал веки руками.
Прошел слух, что Баталов больше не сможет сниматься в кино.
Мы страшно из-за этого переживали тогда.
До сих пор считаю роль Гурова лучшей у Баталова в кино, в отличие от роли Гоши из "Москва слезам не верит", за которую его полюбила поголовно вся страна.
Эта чудовищная картина совершенно не в духе Баталова, но что делать...
Потом нам с Сережей на радость Баталов перехал из Москвы в Петербург -- ему предстояла работа на "Ленфильме", студии, считавшейся намного демократичнее заевшегося "Мосфильма", где работали близкие ему люди -- Хейфиц, Козинцев.
Это было тем более удивительно, что на наших глазах происходило "обмеление" Петербурга -- в те годы все уезжали в Москву.
Баталов начал подготовительный период к съемкам собственной картины "Шинель" по Гоголю с участием чудного молодого Ролана Быкова.
Тогда я впервые познакомился с Баталовым и сделал первые фотографии.
Они часто воспроизводились: смешной, всклокоченный Баталов сидит на фоне запертой двери, из которой торчит петербургский гостиничный ключ с грушей.
Снимок сделан на фоне декорации "Шинели".
Не думаю, конечно, что сам Баталов как-то запомнил эту встречу.
Потом для меня начались долгие и насыщенные годы учебы во ВГИКе, а у Баталова-режиссера вышел новый фильм "Три толстяка", который, по нашему с Сережей мнению, не оказался для Баталова большой удачей -- там не было сложной разработки характера, ему присущей.
ВГИКовская жизнь, в которую мы окунулись, представляла перед нашими глазами другие образы, нас вдохновляли новые кумиры.
-- Следующая моя встреча с Баталовым произошла много лет спустя.
Я по-прежнему сохранил огромное уважение к этому человеку.
Баталов -- один из немногих в нашем кино, прошедший огромный творческий путь и не покрививший душой при этом.
Он находил в себе силы, в отличие от многих, отказываться от ролей компрометантных и не уронил себя.
Последние два-три года я снимал Алексея Владимировича довольно регулярно.
Стали широкоизвестны факты его биографии, когда Баталов жил в семье Ардовых со своими сводными младшими братьями -- Борей и Мишей. Мхатовская среда, в которой появился на свет молодой Алексей, была уникальна.
Отец Баталова, мхатовский актер Владимир, был братом Николая Баталова, тоже мхатовского актера, известного по своим ролям в кино "Третья мещанская", "Мать", "Путевка в жизнь", обладателя незабываемой улыбки.
Женой Николая Баталова была легендарная Ольга Андровская.
Случилось так, что после смерти отца мать Алексея, также актриса МХАТа, Нина Ольшевская, вышла замуж за писателя Виктора Ардова и семья поселилась в знаменитом писательском доме в Лаврушинском переулке, описанном в романе Булгакова "Мастер и Маргарита".
Но жизнь в печально знаменитом доме не была счастливой -- Ардов внезапно меняет квартиру и семья переезжает на Ордынку.
Я бывал в гостях у друзей в Лаврушинском.
Квартиры в этом доме выглядели просто потрясающе для советского человека.
Дом находится напротив Третьяковской галереи в чудном тихом купеческом районе Замоскворечья.
С роскошным подъездом, колоннами, узорным лифтом.
Но Ардов быстро почувствовал, какое над этим домом тяготеет проклятье.
В романе Эренбурга "Люди, годы, жизнь" есть описание: современное поколение не может себе представить, какой ужас вызывал в людях звук поднимающегося лифта.
Все замирали и с облегчением переводили дыхание, когда лифт останавливался на чужом этаже. Хлопали двери, на весь подъезд тихого дома отчетливо раздавался крик, плач, истерика.
Людей уводили, они больше не возвращались.
История дома на Ордынке также была множество раз описана.
Анна Ахматова подолгу жила здесь, встречалась с Мариной Цветаевой, Борис Пастернак читал "Доктора Живаго".
Странно и удивительно, но из квартиры Ардовых за все кровавые годы ни разу не забрали никого, туда многие, наоборот, возвращались после отсидки.
Туда пришел Лев Гумилев, туда же вернулась Лидия Русланова.
Потом началась другая эпоха, другие поэты стали читать в этом доме другие стихи: Иосиф Бродский, Евгений Рейн.
Туда заходил Солженицын.
Там любили бывать актеры Борис Ливанов, Фаина Раневская.
Дом Ардовых стал сердцем Москвы.
Там собирались лучшие, действительно болеющие искусством, будто производился потрясающий отбор: люди случайные не приходили.
И мне казалось, что это должна быть добротная академическая квартира в старинном доме с удобно расположенными в гостиной креслами и диванами.
Тем более, что я услышал от Бориса Ардова, младшего брата Алексея, что в этой квартире они собираются создать музей и культурный центр.
И вот Алексей Баталов пригласил меня в нее, чтобы сделать семейный портрет.
Но что я увидел?
Квартира, состоящая из закутков, в старом нелепом доме, бывшим некогда двухэтажным, потом надстроенным еще двумя этажами, где в третью комнату нужно было проходить через кухню, ванную и коридорчик.
Рассохшиеся потолки, покосившиеся окна, проходная комната родителей. Я увидел знаменитую комнату Леши Баталова, где останавливалась Анна Ахматова, когда бывала в Москве.
И выяснилось, что детский диванчик Леши занимал пространство от стены до стены -- чуть большее, чем купе спального вагона.
Маленький столик, на котором она писала, нависал над кроватью.
Я испытал потрясение.
Как? И здесь жила Анна Великая, которую у нас в Петербурге отмечали особым почтением?!
Которая благословила Рыжего, того самого, что читал свои стихи в нашем студенческом кафе, и стал впоследствии знаменитым Бродским?!
Я с удивлением спросил Баталова:
"А вы-то где спали, когда приезжала Анна Великая?"
Он меня провел в коридорчик и показал антресоли с дверцами, на которые надо было залезать по лесенке.
Такие я видел, когда служил на флоте в подводных лодках.
В них нужно было засовываться, как в пенал.
Поразительно, как эти люди были далеки от бытовых проблем, мелочи их попросту не интересовали, у них была жизнь, осененная иными духовными интересами.
По уровню удобств это несравнимо далеко, скажем, от американского варианта, когда гостю представляют отдельную комнату с собственным туалетом.
Тем не менее Ардовы жили потрясающе, позволяя себе королевскую роскошь вести за столом разговоры о высоком.
И сама Ахматова, приглашаемая в разные дома, неслучайно выбрала именно этот, где у нее, видимо, не возникало чувства неловкости от причиняемого беспокойства.
После злосчастного постановления об исключении Ахматовой и Зощенко из Союза писателей, Ардов сам поехал за Ахматовой и привез ее из Ленинграда в свой дом.
Это при том, что многие, встречаясь с ней, спешили перейти на другую сторону улицы, избегая здороваться.
На этой фотографии три брата: Михаил -- священник, Борис -- художник и Алексей Баталов -- за столом в маленькой гостиной.
Видно, что справа стол уже ограничен подоконником, слева -- дверью.
Я постарался сконцентрировать в кадре все значимое: портрет Ахматовой в раме, бюст самого Виктора Ардова, пишущую машинку, разместить трех братьев.
Для этого самому мне пришлось упереться спиной в шкафчик.
Сейчас у Михаила свой приход, Борис живет на даче, а в этой квартире они собираются создать культурный фонд.
До сих пор не могу совместить свое прежнее представление о легендарной квартире с этим махоньким домом. Более того, бывают небольшие, но уютные, обжитые квартирки, эта же представляется какой-то нелепой, смешной...
Баталов рассказал мне массу смешных подробностей своей жизни здесь.
Возвращаясь из школы, маленький Леша моментально догадывался, когда у них в гостях находилась Анна Андреевна (обычно она приезжала из Ленинграда на "Стреле" во время его занятий в школе).
Дело в том, что в скверике стояли "топтуны" -- кагебэшники, пасущие каждый ее приезд.
Анна Андреевна выказывала заботу: просила Лешу отнести им папиросы, потому что они не могли отойти со своего наблюдательного поста, и ей делалось их жалко.
Мне безумно приятно, что среди написанного о моих работах есть и текст Баталова, которым я очень дорожу, в нем сказано много теплых слов в мой адрес.
Я глубоко признателен, что он нашел время написать его.
Следующая публикация
Комментарии 6