Предыдущая публикация
ЧАШКА КОФЕ
Oн пощелкал ножницами у моего виска и сказал:— И в этом все дело. Настоящий мастер отличается от простого парикмахера тем, что знает, где, как и сколько снимать. За это вы и платите пятнадцать долларов. Потому что мужчина начинается с головы. Где он кончается — это другое дело. Но начинается он с головы, и этот предмет должен выглядеть красиво.
— Давно вы здесь? — поинтересовался я.
— Давно. Когда поехала Рига, я был одним из первых. Чуть вправо головку, пожалуйста.
— Семья, дети?
— Жена, ребенок. Но у меня особый случай. Вы обо мне еще не слышали?
— Нет. А что такое?
— Мне кое-что выпало в этой жизни. Раечка, вы же видите, что клиентка жаждет расплатиться. Перестаньте точить лясы и не забудьте сказать спасибо… Это совершенно дикая история, но вам будет интересно… Вот здесь чуточку подправим.
— Ну так не тяните, рассказывайте.
— Понимаете, там, в Риге, я был мастером номер один. Не два, не три, а именно номер один. Вы скажете, все эмигранты так говорят, все почему-то там были первыми номерами, доцентами, докторами наук, профессорами. Ну так вот, я был профессором в своем деле. После меня женщины выглядели, как мисс Америка.
Потому что я любил свое дело. И я умел обращаться с клиентками. В парикмахерской им надо поговорить. Потому что дома им не с кем разговаривать. Мужья не слушают. Они читают газету и смотрят футбол по телевизору. Футбол для них важнее. А мастер делает их не только красивыми, но и умными. Потому что он не спорит. Он слушает и иногда вставляет свои замечания типа «конечно», «кому вы рассказываете», «ах, как это правильно».
И женщина уходит удовлетворенная. А я чувствую себя человеком. И если она уже рассказала все, что ее волнует, то не скупится на чаевые. Головку чуть влево, пожалуйста. Как мы тут намучились сначала, не вам рассказывать, вы это знаете не хуже меня. Потому что без языка. Потому что первое время. Потому что надо всему переучиваться. Но если ты любишь свое дело, если ты знаешь, чего ты хочешь, то добираешься до своего места в жизни и можешь отложить пару долларов в банк.
И в один прекрасный день я купил этот салон. Вы знаете, сколько стоят эти зеркала? А кресла? Вам, кстати, удобно сидеть? У дантистов нет таких кресел. Можно было, конечно, купить подешевле, но клиент должен сидеть в моем кресле, как на троне, потому что для меня он — король! Вот сейчас вы король. Вам нравится? Всем нравится. И, конечно, пошли дамы. У меня здесь «унисекс» — мы обслуживаем как женщин, так и мужчин, но дамы — это главное…
Пришла одна девушка. Не девушка, женщина, но выглядит, как девушка. Я ей сделал голову. Я хотел сделать ее красавицей, потому что до этого ей делал голову какой-то парикмахер, который брал с нее, как мастер. Самозванцы есть в любом деле, не мне вам рассказывать. И я попросил ее закрыть глаза. И когда она их открыла и посмотрела в зеркало, то она себя не узнала. И я ее не узнал. Потому что я превратил ее в принцессу.
И больше она никого не хотела знать. Она приходила ко мне каждую неделю, и я делал ей укладку, я стриг ее, мыл, я ее держал в форме. И она со мной разговаривала. И за это она меня полюбила. Вот здесь, за ухом, я еще немножко заберу…
— Постойте, постойте, что значит, полюбила?
— Полюбила — это значит, полюбила. Она стала приходить ко мне каждый день. И дожидалась, когда я кончу работу. И отвозила меня домой на своей машине. А наутро приходила снова. И я не мог ее прогнать, потому что мне было приятно на нее смотреть. И в один прекрасный день пришел маленький квадратный пожилой человек в черном костюме в белую полоску, сел на диван и стал за мной наблюдать. Я пригласил его в кресло, но он сказал мне по-еврейски: «Потом, потом, у меня есть время», — и продолжал на меня смотреть. Поверьте, я чувствовал себя не очень-то приятно. А он сказал: «Присядьте на минуточку, у меня к вам есть дело». Мы сели вот на этот диван, и он расчесал пальцами усы и сказал: «Я приехал сюда из Колумбии. Это там, в Южной Америке. У меня там кофе. Много кофе. Весь кофе Колумбии. У меня есть дочь. Одна. Единственная. И она вас хочет. Она хочет, чтобы вы на ней женились. Ее зовут Ребекка».
«Ребекка? Эта та Ребекка, которую я сделал принцессой? И это ее папа? Вы сошли с ума! — сказал я. — У меня жена, ребенок. Что значит, женились?»
«Женились, — сказал он, — это значит, что вы разводитесь со своей нынешней женой и женитесь на моей Ребекке».
Честно говоря, мы с женой жили не так уж хорошо. И если бы не дочка, я даже не знал, как бы с ней жили. Потому что она меня не очень любила. Она очень любила деньги, которые я зарабатывал. И она все время хотела, чтобы я сменил профессию. Ей казалось, что меня окружают очень много женщин. Но мне не хотелось менять ни того, ни другого. Так не беспокоит? «Папаша, — сказал я, — может быть, у вас в Колумбии вот так делаются дела, но мы, слава Богу, живем в Америке, и у нас все по-другому. И я вас даже отчасти не понимаю…» «Дорогой друг, — сказал папаша, — я не привык, чтобы мне отказывали. Так уж я устроен. Если все дело в вашей бывшей жене, то позвольте мне это устроить. Дайте мне ваш адрес». Я засмеялся и дал ему адрес. Я подумал, что будет очень хорошо дать урок моей Греточке, чтобы она поняла, что я парень хоть куда, что у меня есть шансы, что даже в далекой Колумбии знают о моем мастерстве и обаянии. Через два часа позвонила Грета и сказала, что она согласна дать мне развод! Потом трубку взял этот колумбийский дядька и сказал, что дело сделано, он сейчас ко мне приедет и мы договоримся о дальнейшем. Я ничего не понимал. Что происходит? Что творится с моей жизнью? Что он сказал такое моей Грете, что она согласилась меня потерять? И кто этот квадратный старик в белую полосочку, который влез в мою судьбу?
Он вошел в салон и сказал: «Грета — настоящая женщина. Она сразу все поняла. Я ей сказал, что Ребекка хочет ее мужа. Вот чек на два миллиона долларов. Этого достаточно?» И Грета сказала, что этого достаточно. Вы свободны. Теперь скажите мне, вы сможете полюбить мою Ребекку? Скажу вам одно: она бриллиант. И в очень хорошей оправе. И он похлопал себя по карману.
«Вы из Риги, — продолжал старик, — а я из Вильнюса. Я из вильнюсского гетто. Туда нас они согнали. И я из Треблинки. Туда они нас перегнали. И там у нас с женой родилась девочка. Нет, нет, это была не Ребекка. Это была другая девочка. Там она и умерла. А мы остались живы. Я и жена. Оба остались живы. И после освобождения мы поехали в Колумбию. Почему не в Америку? Не знаю. Все поехали в Америку. А мы в Колумбию. И я работал день и ночь. В Колумбии тогда ничего не было. Только кофе. Хороший кофе. Лучший в мире. И я его выращивал. И покупал. И продавал. И сделал большой бизнес. Там у нас родилась Ребекка. Как мы над ней дрожали! И все было посвящено Ребекке. И когда ей было восемь, ее у нас украли… Кстати, вы хотите покороче или подлиннее? Я советую покороче…»
Он помолчал. «Да… Этот короткий старик мне очень понравился. В нем было что-то, что нам с нашим прошлым трудно понять. Вот, например, вы можете понять израильских солдат? Можете ли вы представить себя на их месте? А ведь они такие же евреи, как и мы с вами. Только есть в них еще что-то, что нам недоступно. Смелость. Убежденность. Профессионализм. Они такие же и не такие… Так и этот старик. Выкрали Ребекку… И прислали письмо о выкупе. Три миллиона. Прийти одному, без свидетелей. Если что не так, убьют девочку на месте. И он пошел. За городом пещеры. Там они ее держали. Пятеро. Он вошел, крикнул дочке по-еврейски: „Ложись!“ — она бросилась на землю, он вынул автомат и расстрелял всех пятерых. „Я не привык бросать деньги на ветер“, — так он мне объяснил. Он привык добиваться своего. Вот почему у него весь кофе и все деньги Колумбии, а у нас с вами… Впрочем, каждому свое!»
— А что Ребекка? Где Ребекка во всей этой ситуации? — спросил я.
— Ребекка? Как, где? Здесь. Сейчас придет. Где ж ей быть?
— И как вы живете?
— Изумительно! — протянул он. — Мы живем изумительно! Я даже не знал, что можно так жить. Мы живем душа в душу. И дочка моя часто у нас бывает. И дом у нас — загляденье. Во всей округе не отыщется такого дома!
— Так зачем же вы работаете, наследник колумбийского кофе? — язвительно спросил я.
— Как же можно не работать? — обиделся он. — Вы смогли бы не работать?
— Ну занялись бы другим делом, акциями, например…
— Да? А ну-ка посмотрите на свою голову.
Я посмотрел в зеркало. Это был не я! Моложавый сексуальный бог смотрел на меня в зеркало.
Красивая молодая женщина вошла в салон. Она подошла к парикмахеру и нежно его поцеловала. И столько было в этом!.. Я зашелся от зависти. Она села в кресло, взяла в руки журнал и стала его перелистывать.
— Одно плохо, — сказал он добродушно. — Она хочет, чтобы я все-таки ушел из салона. Она боится, что придет другая женщина, которую я сделаю принцессой, и перекупит меня. За другие два миллиона. Хотите чашечку кофе? У нас настоящий, колумбийский…
© Суслов Илья
Следующая публикация
_______
Нет комментариев