Женщина - загадка

Толстая жена в бигуди и в халате Сижу вот дома, смотрю разные передачи. Дошла до модных нынче женских «преображений," где всего за сорок минут эфирного времени из толстой унылой чьей-то жены без будущего делают яркую конфетку. Женщины, как одна, плачут, вытирая слезы краешком кружевного белья. Меняется только сюжет. Вот, к примеру, Валентина. Она уже 7 лет ждет — не дождется предложения от своего гражданского мужа. Наверное, это все потому, что в гардеробе у Валентины какие-то подозрительные прозрачные блузки. И корни волос еще не прокрашены, какой позор. Или вот, обратите внимание зрители, Антонина. Антонина уже 25 лет замужем, и вдруг её муж решил уйти к молодой любовнице. Мотивировав это тем, что брал он четверть века назад 50-килограммовую Антонину, а теперь она 70-килограммовая. Была красивая, а стала не очень. Была 20-летняя, а сейчас под полтос. Ходит по дому (своему), вы подумайте, в халате. По студии проносится характерный гул возмущения. Больше всего мне «понравилась» история Оли. Ей всего 24, но она влюбилась в какого-то 50-летнего женатого безобразника, который её ни в грош не ставит, имеет параллельно еще пять девушек и не собирается разводиться. Но это все ничего. Сейчас Оле немного подправят улыбку, сделают начес, переоденут в свитер в полоску, поменяют гардероб и её мечты сбудутся. С точки зрения телезрителя, смотреть на эти преображения, конечно, увлекательно. Там девушке шапочку купили, тут юбку. Одной стрижку удачную сделали, другой перепали сапоги. Это в наше непростое время даже прекрасно. Одно меня волнует. Сделанные ведущими выводы. Что, мол, все беды девушек от их внешнего вида. Просто, лично мне кажется, что если гражданский муж семь лет не делает тебе предложение, а ты униженно заглядываешь в его глаза, как собачка. Если супруг с огромным стажем пытается обменять тебя, сорокалетнюю, на две по двадцать только из-за того, что в своем же доме ты носишь халат. Если человек, в которого ты влюбилась, открыто изменяет тебе с другими, то для того, чтобы от перемен была реальная польза, менять надо не цвет волос, не длину юбку и не высоту сапога. МЕНЯТЬ В ЭТОМ СЛУЧАЕ НАДО МУЖЧИНУ… Это сложнее, но зато намного эффективнее… © Морена Морана

ЧАРЛИ Меня зовут Чарли. Я лабрадор. Такой милый кобелёк, который нравится всем. Иногда, правда, мне не нравятся эти самые все — приходится кусать. Берегите жопы. Еще у меня есть хозяйка. Я её люблю, какой бы они ни была и что бы ни вытворяла. Дальше не обсуждается. Люблю, и всё. Она купила меня щенком. Мне был месяц, а ей — 408 месяцев. Не ищите калькулятор, так и быть, помогу — 34 года. Уже на следующий вечер она сидела на полу нашей двухкомнатной хрущёвки, пила четвёртый по счёту бокал красной гадости, гладила меня и плакала: — Ну и катись нахер. У меня теперь есть собака, она никогда не предаст. Скажи, Чарли, что во мне не так? Сказал, что готовлю не очень, — пошла на курсы к французскому педриле. Вроде больше не бубнил. Потом до одежды моей докопался, ходишь, говорит, в бесформенных балахонах, похожа на мешок с картошкой, рядом стоять стыдно. Сменила весь гардероб, хорошо ещё, помогли мама с бабушкой — много вещей своих отдали. Вообще перестал на меня смотреть. Потом намекнул на секс, типа у нас уныло, а в кино по-другому, люди с душой и профессионализмом подходят к процессу. Какие такие кина? Я два месяца в ютубе изучала ролики про минет, на бананах едва не разорилась. Опять бабушка помогла — принесла два ведра кукурузы. Все для него. А он ушёл, сука. Чарли, ты у меня один-единственный. Не бросай никогда, ладно? Я посмотрел в зарёванные глаза и лизнул её щёку. Что мне оставалось делать? Это сейчас я могу того хера сожрать запросто вместе со шляпой и ботинками, а от щенка много ли толку. Она обняла меня, и мы уснули. Говорю же, во всем виновата красная гадость. Пропорционально размеру моих луж на полу нашей хрущёвки рос и я. Она заботилась обо мне. Видно, всю имеющуюся энергию вкладывала. Видел я по ящику передачу про пятизвездочные турецкие отели, называются «ол инклюзив». В тот период нашей жизни я наслаждался ультра ол инклюзивом. Кормили от пуза, по субботам — авокадо. А обязанностей никаких: утром проводил хозяйку на работу и жди себе, пока вернётся. Я и ждал (если совсем честно, то спал без задних лап). Потом она возвращалась, целовала меня, кормила фаршем. Мы оба были счастливы. Говорю же, люблю её. Всем сердцем люблю. А потом в квартире нарисовался какой-то хмырь, вроде коллега с работы. Пришли они после кина, выпили на кухне красной гадости и в спальне закрылись. Судя по звукам, ей понравилось. Ну раз она счастлива, то и я счастлив. Но наутро она впервые за всю нашу совместную жизнь забыла меня покормить. За это ответили ботинки хмыря. Скажем так, их не стало. Хотел и хмыря наказать, но она на него смотрела с такой любовью, что я передумал. Хмырь оказался нормальным мужиком, мясо мне приносил. Ботинки, правда, прятал в холодильник. Что странно, он навещал нас только в обеденное время, ну и ночевал иногда. Вечерами хозяйка не отлипала от телефона, с ним, похоже, переписывалась. И становилась всё грустнее. По выходным совсем труба: сидит и смотрит на телефон, а он не звонит, кошка драная. На очередном напольном вечернем заседании с красной гадостью она меня гладила и говорила: — Эх, Чарли, ну почему все так? Он женат. Один нормальный, понимающий человек попался, и тот, блин, с приданым. Думала в его компании дух перевести. Перевела, ага. Каждый его лайк в инсте отслеживаю, с телефона не слезаю. Я ведь лучше его жены, Чарли. Вот, посмотри на груди мои, это ж подарок судьбы. Дожила, собаке грудь показываю. Скоро праздники новогодние, и мы с тобой опять одни. Она тихо заплакала. Ну всё, ****ец тебе, хмырь. Добегался, параллельный ты мой. Она меня обняла, а я рычал от ненависти. На следующий день, когда он явился на очередной обед в костюме, костюма лишился тоже. Как только ушёл в её комнату, я приступил к работе. За каждую её слезу, сука, ответит. Скоро от костюма остались рожки да ножки. Повезло, нашёл на полу два телефона на зарядке — его и её. Сгрыз оба. Нехуй в эту штуку пялиться и плакать потом ночами. Хмырь вышел из спальни в её халате, увидел, что кроме халата надеть теперь нечего и телефона нет, принялся меня хлестать поводком. Она закричала, хотела меня защитить. Хмырь её оттолкнул, сгрёб меня в охапку, спустился к машине и запихнул в багажник. Я думал, топить везут, прикидывал, как на него накинусь, когда из машины вылезет. Но хмырь притащил меня в какую-то клинику. В клетку посадили, вкололи что-то, тут мои силы и закончились. Когда проснулся, чужая тётка меня гладила прямо через прутья клетки и говорила в телефон: — Что за люди, заведут собаку, наиграются, и всё, не нужна. Привезут, тысячу сунут — усыпляй, дорогая. Ладно, я тебе перезвоню. Тётка подсела поближе. Одной рукой гладит, а второй шприцем в бок целит. Я не тупой, я всё понял. Только хозяйку жалко, как она без меня? Троекратное гав, гав, гав! Ну пока, мир. Вдруг двери открылись, и она сама вбежала, вся зарёванная. — Стойте! Нет, не надо! Я нашла тебя, нашла! Тётка остановилась и заворчала, что всё равно не вернёт тысячу, но нам не до неё было. Хозяйка бросилась ко мне, а я — к ней. — Чарли, я все клиники объездила! Прости меня, прости! Слышишь? Говорят, что собаки не плачут. ****ёж. Вот тогда я плакал, один раз. Только никому не рассказывайте. Мы вернулись домой и уснули. *** Потом хозяйку уволили, это хмырь постарался. Из моего рациона пропало мясо, пришлось сидеть на кашах. Стал пассивным вегетарианцем. Но она не сдавалась. Мы с ней начали бегать по утрам. В основном, конечно, я бежал, а она всё больше берёзками любовалась. Немного отдышится — и до следующей берёзки. Пару месяцев прошло, и ничего, резвее побежала. Красную гадость почти перестала пить. Только с бабушкой, когда та приносила кукурузу и старые юбки. Ещё хозяйка пошла учиться — туда, куда давно хотела. Цветочки в букеты собирать. Я ей намекал, чтобы то же самое, только с мясом. Мясной букет — это лучшее, что есть на земле. Но раз хозяйка предпочитает цветочки, значит, я тоже. Всю нашу хрущёвку завалила букетами и сказала: — Если мне никто не дарит цветов, значит, сама буду составлять красивые букеты и дарить другим. Я намёк понял и на следующей пробежке принёс выдранный с корнем лопух — большой и зелёный. Хозяйка презент оценила, обняла меня, поцеловала. Сентиментальная. Вскоре её взяли на работу в цветочный магазин, чему она была рада, а я ещё больше. Во-первых, всё цветочное барахло переехало по месту службы. Наша хрущёвка снова на квартиру стала похожа, а не на стог сена. Во-вторых, в мой рацион вернулось мясо. Через два года к нам пришёл Серёга. Вроде холодильник чинил, а потом остался. Серёга классный. Он её не обижает, наоборот, она с ним смеётся постоянно. Недавно появился ещё один Серёга, совсем маленький. Хозяйка попросила его тоже охранять и любить. Сделаем. По-другому никак, я же собака. © Александр Бессонов

В третье воскресенье июня в России отчается День медика Поздравляем с Днём медицинского работника всех наших врачей, медицинских братьев и сестёр, санитаров — всех всех, кто трудится в этой сфере. Медицина — это не только профессия, медицина — это призвание, это талант, самоотдача, и часто — самопожертвование. Вы это знаете лучше других. У вас милосердная и высокодуховная работа. Спасибо вам за труд, за терпение и преданность своему делу! Пусть работа будет вашей гордостью и радостью. Поздравляю вас, желаю сил, здоровья, личного счастья, душевной гармонии и удачи во всём.

Значит, ангелы трясут на небе свои коврики! Прощаться больнее всего. Хуже этого ничего нет. Даже ждать можно. Хоть сколько времени. Потому что знаешь — когда ждешь, все равно же встреча будет. Неважно, когда. Потому что впереди бесценные дни, часы, минуты. А когда прощаешься, особенно навсегда, то все. С теми, кто уходит за облака. И знаете, почему особенно тяжко? Они могут очутиться в лучшем из миров. Но вот как нам жить в этом, без них? Все валится из рук и ничего не радует. Беда обнимает за плечи. Время идет, но оно не лечит. То, что казалось серьезным, теперь несерьезно. Все мелкие бытовые неприятности и проблемы кажутся такой ерундой. И в голове стучит: «За что?», «Почему со мной?». Особенно, когда недосказаны важные и самые главные слова. Когда расстались в ссоре или не успели попросить прощения. И надо будет жить с этим грузом. Будет лето. Осень. Праздники, дела. Но не будет во всем этом хороводе любимых лиц. Их не вернут никакие богатства мира. Больно? Очень. Теряем тех, кем надо дорожить больше всего. Иногда в такие минуты, когда тоска становится вообще невыносимой и хочется просто закричать в голос, я отправляюсь в лес. Там мы часто гуляли с родными. И если постоять и послушать тишину, можно порой что-то увидеть. Или услышать. Мне кажется, что когда у нас падает снег, значит ангелы трясут на небе свои коврики! И в такие мгновения можно попытаться поговорить с ними, рассказать о том, что печалит, попросить и поблагодарить. А еще есть послания близких с того света. Нет, это не бред и не сказки. Есть даже несколько примеров. Вполне себе таких реальных. О них мне рассказала девушка Анечка. — Все началось с того, что муж меня бросил. Он работал в другом городе. И там закрутил роман на стороне. И ребенка еще умудрился заделать. Не мне, законной жене, а этой своей. Я как в плохом кино об этом последняя узнала (совет всем женщинам — не пускайте вторые половины в другие города работать, сколько бы денег это не сулило. Всегда найдется хваткая дамочка, которая сделает все, чтобы пристроиться). Причем на тот момент мы были официально женаты. Представляете состояние? Еще вдобавок с работы пришлось уйти. Полное падение. Лежала неделю, как овощ. Даже встать не могла. И вот снится мне сон. В нем вижу любимого дядю. Вдруг явился ко мне впервые. Он был моим крестным и меня обожал. Баловал, привозил из заграничных командировок чудесные подарки. Очень мне его не хватало. Дядя подходит ко мне, успокаивает. Гладит по голове. А потом уходит, сунув мне в руку бумажку со словами: «Вот тут твой». Я ее разворачиваю и вижу цифру 151. Четко так. И в этот момент просыпаюсь. Стала думать, что же дядя хотел мне сказать. В этот же день вышла из квартиры, а от соседки сын выходит, мы чуть дверями не стукнулись. Он мне улыбнулся, что-то там говорит. Я его вполуха слушала. Закрываем оба двери. И тут мой взгляд падает на номер соседней — 151 же! Долго я мысли гоняла, чтобы это значило. Соседка потом спрашивала, как дела, где муж. Я ей однажды в слезах все рассказала, сил не было держать в себе. И потом мне ее сын позвонил. Пригласил прогуляться. Согласилась. Стал он за мной ухаживать. Надо отметить, что он меня на 15 лет был старше, но очень импозантный мужчина, при должности. Недавно развелся с женой. В общем, я вышла за него замуж. И ни дня не пожалела! Муж меня обожает, я его тоже полюбила. Теперь с содроганием вспоминаю своего бывшего, сколько он мне нервов вымотал. Кстати, делал попытки вернуться. Новая пассия не подарок оказалась, живут плохо. Но что сделано, то сделано. Я благодарна дяде за подсказку, — рассказала мне Аня. По ее словам, подобные знаки могут встречаться. Обычно именно во сне приходят те, кто ушли. И стараются нам что-то сказать. Предостеречь. Или указать верный путь. Важно просто это разглядеть. У Наташи, например, после отца никого не осталось. Была она девушка тепличная. А папа деньги зарабатывал хорошие, им хватало. Конечно, он она даже и не предполагал, что его, крепкого такого мужика вдруг раз — и не станет за день. Но так бывает, к сожалению. Наташе без него сложно было. Она решила на курсы пойти, но они денег стоили. А где их взять? Чтобы меньше грустных дум было стало книжки на папиной полке перебирать. И вдруг одна упала прямо ей в руки. Девушка раскрыла ее машинально. А там фото отца. Долго она сидела с ней в кресле, разговаривала. И вдруг перевернула. Там была надпись: «Я всегда буду любить тебя. Деньги в банковской ячейке. Ключ в моем любимом пиджаке. Береги себя. Папа». Что это было? Предугадывал ли что-то отец? Или просто так решил сделать? Курсы Наташа прошла. Деньги в дело вложила, открыла мини-пекарню. Конечно, за папой она была как за каменной стеной. Теперь пришла пора стать взрослой и сильной. Тем более, что самый близкий человек ей в этом помог. А маленькому мальчику Сереже очень не хватало любимой сестренки-близняшки. Он ходил грустный и всегда по ней скучал. Они друг друга с полуслова понимали. Только вот Сережу в тот день спасли, а Лизочку — нет. Мама и папа всячески его пытались отвлечь. Шли годы. Трудным подростком рос Сережа. Родители с тревогой представляли, кем же он будет? Однажды он загорал на берегу. Пекло солнце. Кто-то положил ему руку на плечо. Сережа открыл глаза и увидел сестру. Маленькой, какой она была тогда. С водопадом кудрявых золотистых волос, в желтом сарафанчике с незабудками. Девочка ласково погладила Сережу по плечу. И вдруг протянула ему погоны. С золотистыми звездами. Сережа хотел спросить, что это, взял Лизочку за руку. И тут вдруг понял, что перед ним сидела совершенно незнакомая девочка, которая просила просто надуть мячик… С тех пор Сережу как подменили. Взялся за ум, занимался спортом, учился прекрасно, родителям во всем помогал. Он стал военным. Да что там, генералом впоследствии! Вот так любящие родные незримо с нами. Оберегают, защищают, заботятся. Они в дуновении ветерка и пении птиц, в блеске звезд. А потом будет дорога вечности, где все мы обязательно встретимся! Я в это верю почему-то. © Татьяна Пахоменко

Старик и пёс Старик посмотрел на пса. Пёс лежал на полу, как бы безучастно относясь ко всему происходящему, только щелочки глаз выдавали его бодрствование. — Рем! Пёс поднял голову и вопросительно глянул на хозяина. — Пойдем — погуляем, а то потом, боюсь, сил не будет, — вопросительно сказал старик, сидя на стареньком диване. Рем хлопнув несколько раз толстым хвостом о пол, тяжело поднялся сперва на передние лапы, затем — на задние. Тяжелым старческим шагом, подойдя к хозяину и, глядя в глаза, лизнул его руку. -Пойдем, пойдем! Сам я тоже плохо себя чувствую, но дружок — тебе нужно сходить, да? Сколько раз тебе говорил: дверь открыта, сам пойди — сходи в туалет, нет, меня ждешь. Я понимаю, хочешь, чтобы я двигался. Пёс, еще раз глянув в глаза старика, медленно пошел к выходу, где «хлопнулся» всем телом на старый, затертый коврик у порога. Старик, шаркая стоптанными тапками, двинулся следом, опираясь по пути на стену с потертыми, потерявшими весь свой первоначальный вид, обоями. Пройдя к порогу, старик тяжело присел на табурет. Надев стоптанные ботинки, встал, взял палку, стёртую до белизны,, вышел в сени, а затем на улицу. Следом вышел пёс, раскачиваясь спиной и опустив голову. Дверь в дом никогда не закрывалась на замок — что тут брать! *** Оба доживали свой век: старик — человечий, пёс — собачий. Пёс уже давно бы помер, но не мог оставить человека без своего попечения. Псиные силы были на исходе, он уже прожил все отпущенные ему годы. Но своим собачьим умом он понимал, что нужен этому человеку и думал: «Как этот старый человек будет жить без меня? Как он будет один коротать свои стариковские вечера? Кто его разбудит, заставит пройти на кухню, покормить меня и поесть самому. Он ведь не будет есть сам, один, мы всегда кушаем вместе. А не будет есть — он умрет». Старик, в свою очередь, понимал, что его земной путь уже закончился, счет жизни идет на недели, если не дни. Но не мог уйти из этого мира, оставив пса на произвол судьбы: «Кто за ним будет ухаживать?, — думал он, — Ведь он никому не нужен! Кому нужен старый, почти беззубый пёс? Никому! Его же покормить нужно, выгулять. А сил то уже и нет». Оба понимали друг друга. Старик понимал пса, пёс — понимал старика. По взглядам, по жестам, по молчанию. Старик любил поговорить с псом, Рем внимательно его слушал, иногда согласно хлопал хвостом, иногда поводил бровями, как бы пытаясь вникнуть в суть сказанного. Пёс говорил жестами. Ткнется в руку или ногу старика, лизнет руку, потрется о ногу, ляжет перед ним, как бы говоря: «ну, погладь меня, я же заслужил». Они сочувствовали друг другу, поддерживали друг друга, помогая друг другу пережить одиночество. Пёс не знал поводка и ранее, а сейчас и подавно. Когда они познакомились — пёс бегал впереди, иногда оборачиваясь, как бы спрашивая: «ты идешь за мной?». Потом бежал или шел рядом со стариком, а последнее время шел сзади. Старик родился еще до войны. Вместе с родителями чудом выжил в оккупации. Немцы деревню сожгли и, семья пряталась в лесу в сырой землянке. После войны единственным стремлением его было окончить школу и стать военным. Что он и сделал — поступив в военное училище. По окончании училища получил среднее военное образование, специальность техника и звание лейтенанта. А через несколько лет стал старшим лейтенантом запаса, уйдя из армии по «хрущевскому» сокращению. Вернулся в родные места. В колхоз не пошел, хотя и звали, уехал в город, где устроился на автобазу — механиком. Работал, штопая, ломающуюся от старости и интенсивного использования, технику. Авторитет с годами заработал, направили учиться заочно в институт на инженера. Пока учился, его инженером и назначили. В 1970 -м наградили медалью «100 лет со дня рождения В.И.Ленина». Он еще подумал: «Боевых наград не заслужил, так хоть за труд дали! И на том спасибо!». Нет, он не имел обиды на власть, за то, что не исполнилась мечта о военной службе, понимал, высшей политике не до маленького человека. Перед пенсией дали еще медаль «Ветеран труда». Эти награды старик приколол на парадный китель с золотыми погонами старшего лейтенанта к имеющейся юбилейной — «40 лет Вооруженных Сил СССР». Не обижали его на работе — всегда в передовиках ходил. Квартиру дали — «двушку» в новом, тогда еще, доме. А как стали давать по «шесть соток», так и участок получил в двадцати километрах от города. Машину — «москвиченка» купил разбитого и собрал своими руками. Так, что ездить на дачу было на чём. Домик небольшенький построил. А зачем больше? Жить не собирался, так — вырастить чего-нибудь для домашних нужд, да отдохнуть от городского загазованного воздуха. К родителям в деревню ездил, пока живы были. Как умерли — окна заколотил, никому дом стал не нужен. Ан — нет! Вот и пригодился. Пригодился для него и пса. Старик не считал, который год он живет здесь, как уехал из города. Вернулся он к родной земле, как жену похоронил. Квартиру отдал сыну, дочка у мужа жила, ей отписал дачу. Зачем ему теперь одному «двушка», да шесть соток с домиком, а детям — внуков растить нужно. «А и хорошо, — думал он. — Что в городе? Выйти-зайти: на четвертый этаж поднимись, да спустись». Здесь, когда ехал в родительский дом насовсем, на полустанке — остановке «дизель-поезда», он пса и «подобрал». Как того звали — не знал. Назвал Ремом, у соседа так кобель звался. Увидел пожилого, как он сам пса, подошел. Достав из пакета кусок колбасы, покормил. Пёс глянул так, что в сердце защемило: одинок он, как и я. Позвал с собой, тот пошел. Так и добрели вдвоем до дома, стали родительский угол обживать. Много не сделал, так подлатал кое-где, чтобы жить можно было, да трубу почистил, пока силы были на крышу лазить. Огородик завёл, прокормиться, чтоб. Да, на «дизеле» и приехал. На чём же еще было ехать: машина, как сломалась — прогнила, чинить не стал, отдал ребятам из сервиса на запчасти. Сын попросил знакомого, тот кое какие вещи привез. Здоровье всё хуже и хуже становилось. Лечиться? А что лечиться, если болезнь старостью зовётся. Да и не любил он к докторам ходить. Дома, раньше, жена чаю с мёдом-вареньем сделает, вечерок попьет, а утром — на работу. Если, что заболит: рука, там, нога — жена опять же чем-то помажет, а то и так: пройдет как-нибудь. Еще из города он уехал, потому, что не мог в квартире без жены находиться, все ему казалось, что сейчас выйдет она из кухни и позовет кушать. А в зале мерещилось, что сидит она у торшера и вяжет детям — внукам, носки — варежки. Любви такой, что с ума сойти у них не было, а вот прожили всю жизнь: друг — дружку не обижая. *** Старик, опираясь на палочку, вышел со двора, присел на скамеечку у колодца, который еще его дед выкопал. Руки положил на верхушку палки. Пёс прилёг рядом у его ног. — Рем, ты бы сходил в туалет, чего лежишь? Пёс, услышав свою кличку, поднял голову, посмотрел на старика. Он за годы, проведенные вместе, стал понимать слова, интонации и смысл сказанного стариком. Потом положил голову обратно на лапу. — Не хочешь, смотри, — старик вздохнул, глянул вдоль улицы. Улица была безлюдной. Деревня, раньше полная человеческого присутствия, ныне превратилась в череду пустых, постепенно умирающих домов. *** «Вот умрешь, так и не узнает никто, — старик еще раз вздохнул, — нужно Кольке сказать, чтоб заходил, хоть бы через день. Да еще, детям нужно, чтобы сообщили». Старик попытался вспомнить, когда дети приезжали, но не вспомнил. Давно их не было. «А что их винить — у них свои проблемы! Вон автолавка приедет, цены такие, что не знаешь, чего кроме хлеба и купить можно! — он начал было возмущаться, но потом успокоился, — Чего возмущаться, разве можно это поправить — нет! Ну и что тогда об этом говорить -думать». — Правду говорю, а Рем? — старик посмотрел на пса. Пёс поднял голову, потом поднялся, подошел к старику и лизнул руку, лежащую поверх палки. Старик прогладил пса по голове, почесал его за ухом. Пёс поднял голову вверх, подставляя подбородок. — А! Как ты любишь, когда тебе внимание уделяют. — Вздохнув, старик продолжил, — А кто ж не любит, когда ему внимание уделяют? А кто тут мне внимание уделит, кроме тебя. Ах, нужно к Кольке сходить. Пошли Рем к Кольке сходим, а? Пошли! Старик встал и медленно, опираясь на палку, двинулся в сторону соседского дома. Всего в деревне, некогда многолюдной, с не одной сотней жителей, обитало сейчас не более десятка. Ближайший к старику сосед — Колька, ровесник его сына, фермерствовал помалу в родном селе: свиней выращивал, да молоком торговал. Корова Колькина была одной на всю деревню, впрочем, как и конь. Еще у Кольки был трактор. Куркуль — одним словом. «Куркуль?! — думал, шагая шаркающей походкой, старик, — А семью, кто ему кормить будет. Вон детей четверо, младший еще в школу ходит, а старшие, кто учится, кто уже работает — неведомо сколько денег нужно, чтобы всем помогать. И мы с женой помогали, выучили детей, на ноги поставили, теперь их очередь своих поднимать, а с меня уже какой помощник». Дойдя до «колькиной» калитки, не заходя во внутрь, крикнул: «Коль! А Коль!» — Счас! Иду! — раздался голос хозяина дома, а следом вышел крупный, лохматый, бородатый мужчина средних лет, — Здорово сосед! Помощь нужна? — Да, как тебе Коля сказать… Помощь — не помощь. Ты, Коль, заглядывай ко мне иногда, ладно? А то мало ли что. — Что помереть боишься? — Да, нет! Помереть я не боюсь. Это не страшно — лёг, да помер. Лежать не похороненным боюсь, ты уж, Коля, если что: моим сообщи, да помоги им тут. Родительский погост рядышком, гроб в сарае стоит, денег я оставлю, ладно? — Да, ладно, дед, ладно тебе! Ты что? Рано тебе еще — живи! Ты вон с другом своим неразлучным — псом, живёте здесь и мне веселее, на этом конце только мы с тобой и остались. Да! Дела! — Вот и спасибо, Коля! Давай — прощай, пошёл я. *** Старик, сопровождаемый псом, медленно шёл по деревне к своему дому. Возле колодца они остановились. «Водички нужно набрать свеженькой, — подумал старик и стал опускать ведро, — как раньше легко вытягивал из этого колодца по несколько вёдер воды, а сейчас — руки уже не держат. Выкрутить, то выкручу, а вот достать ведро — тяжко. Ладно, расплескаю, да полведра, как-нибудь вытащу». Старик сходил в дом, принес ведро, вылил дрожащими руками, едва попадая воду струей из ведра в ведро. Опираясь одной рукой на палочку, другой, неся ведро, зашел в дом. Первым делом налил воды в миску пса. — Рем! Иди, попей свеженькой воды, иди. Вот молодец! Пёс, расплёскивая воду, выхлебал всю миску и посмотрел на хозяина. — Еще? Еще захотел? Жарко тебе, дружок? Жарко! Налив еще миску воды, старик поставил ведро на лавку, набрал кружку воды, присев у стола на табурет, выпил, осторожно глотая, всю кружку. «Хорошая здесь вода! Нигде нет лучше воды! И места здесь хорошие. А вот чего люди не живут? Чего не живут? Нынче на земле не заработаешь, да и раньше… Колхозные трудодни, да пенсию 13 рублей! Как мои родители работали — работали… Эх!, — горестные мысли начали растекаться в голове старика, — начал с хорошего, а закончил? А спроси у родителей: хорошо ли жили, ответили бы — хорошо! А сам то, как жизнь прожил? Хорошо — по совести! Ну вот! Ладно… Нужно пса покормить!» Старик встал, подошел к шкафу, открыл и оценил возможности. Хлеб, масло, крупа, тарелка каши со вчерашнего. Сейчас себе, да псу погрею — поедим. Подбросив в печку пару щепок, да кусок деревяшки, старик развел огонь, в доме сразу потянуло дымком и уютом. Поставив на конфорку сковородку, бросил туда кусок масла и вывалил кашу. Помешивая, размышлял, стоит ли варить еще на завтра или нет. «А будет ли завтра?», — подумал старик. Сняв сковородку, вместо которой поставил ведро с остатками воды. — Рем! Иди поешь кашки с маслицем. Пёс ткнулся носом в миску, лизнул кашу и лёг рядом. — Чего ты? Не нравится, да? Тебе, небось, как и мне — мясо уже и нельзя. И мне что-то не хочется. Да и нехорошо что-то, как-то нехорошо. Нужно собираться. Тяжело ступая, вышел из кухни в зал, посмотрел в «красный» угол, где висела старая икона, которую бабушка вынесла из дома перед тем как фашисты дом сожгли. «Как ты меня примешь, Господь? — мысленно спросил он Всевышнего и мысленно же продолжил, — Никого я не убивал, не воровал, жене не изменял, чужого не хотел, ни с кем не враждовал, жил вроде по совести. Извини, что в церковь не ходил, свечки к иконам не ставил. Так там правят такие же люди, как и я. Как-нибудь примет. Время пришло. Пришло время. Нужно собираться. Кольку я предупредил. Пора!» Раздевшись догола, шлепая босыми ногами, старик прошел на кухню снял с огня ведро и вылил воду в тазик. Потрогав воду, решил, что пойдёт. Прямо на кухне помылся весь с ног до головы. Вытерся старым дырявым полотенцем. Вернулся в зал, достал из шкафа парадный мундир, отстегнул медали и положил их на стол. Провел по ним рукой, вроде как погладил, или вспомнил что. Рядом с медалями положил деньги, что копил «на смерть». Надел чистое белье, затем рубашку, галстук и мундир, новые туфли. — Ну, что Рем! — сказал он псу, — Ухожу я, прощай! Потрепал собаку за холку, погладил шерсть. Прижал голову пса к себе, вдохнул собачий запах, как будто хотел его запомнить, поцеловал в лоб. После прощания с Другом, старик лёг на диван, сложил руки на груди. Посмотрев в потолок, глубоко вздохнул и закрыл глаза … Пёс, все это время наблюдавший за Другом, почувствовал, что остался один и больше ничего не держит его на этой земле. Подойдя к старику, лизнул его руки, понюхал тело, лёг на пол. Положив голову на лапу, тихонько заскулил. А потом, с трудом подняв голову вверх и завыл, протяжно с хрипом. Замолкнув, еще раз искоса посмотрел в сторону неподвижно лежащего старика, глубоко вздохнул, положил голову между лап и … сердце его остановилось. © Александр Муровицкий

Бояться было не в ее правилах. Она получала все и всегда. Не сразу, конечно. Но получала: машины, сувениры, путешествия, связи на время и мужчин… Костя приглянулся ей сразу: сильный, бородатый, спортивный, стеснительный, неуклюжий. Ее волновал его тихий и вкрадчивый голос до безумия. От тоски по нему сводило скулы. Болела душа необъяснимо. Но Костя предложил быть друзьями. И только. Он не отказал ей грубо. Он таким же мягким и вкрадчивым голосом сказал «А давай просто дружить, а?». Нина смотрела в ласковые синие глаза и не верила, не верила. По самолюбию, конечно, проехался Костя нещадно. Он понимал, что делает ей больно. А Нинка? А Нинка влюбилась. Видимо, в первый раз в жизни. Наверное, поэтому и согласилась «быть подругой боевой» и не только. Она ездила с ним на рыбалку, воя от комаров и тоски. Она приносила ему билеты на хоккей «себе и тебе заодно». Нина записалась в секцию каратэ, так как Костик обожал спорт. Она сталкивалась с ним «случайно» на беговой дорожке в парке. Он радовался ей всегда, как ребенок. Обнимал и чмокал в щеки. Нинка рдела и смущалась. Она хохотала от его бороды, которая приятно щекотала шею. Она сходила с ума от его «Эй, привет, Ниночка!» …дождь лил уже второй день. Парк почти залило. Бег отменился. Тренер по каратэ заболел. В кино шла какая-то лабуда, а Нинка безумно скучала по бородатому мальчику в зеленых штанах и желтой футболке. Кто-то настойчиво звонил в дверь. Господи, семь утра воскресенья! Костя открыл дверь, обещая себе спустить с лестницы того, кто потревожил его и без того неспокойный сон. На пороге стояла Нина. В спортивном костюме, бледная, без зонта. — Нин… что-то случилось у тебя? -Костя растерялся. — У меня случился ты, -она подняла на него больные от слез глаза, -я нарушу сегодня свое обещание, Кость. Я снимаю обязательства твоего друга. И захлопнув за собой дверь, она впилась в любимые губы. Он, неожиданно для себя, крепко обнял ее и ответил на поцелуй. Счастье рождается в счастье. А оно у них уже родилось… - Ольга Тиманова «Два шага до тебя»

Я был когда-то пионером, И в то, что будет коммунизм, По-детски искренне я верил, Поскольку был душою чист. Я по утрам свой алый галстук Горячим гладил утюгом, В кино переживал за Красных И собирал металлолом, Маршировал под барабаны, Любил, когда играет горн, Цветы дарил я ветеранам И обожал ночной костёр. Я помню пионервожатой Лицо, причёску, строгий взгляд, В неё влюблённым был когда-то Весь пионерский наш отряд. Я помню, как до 'синей ночи' Мы пели песни у костра О том, что 'дети мы рабочих', Что ждёт нас светлая пора. И мы 'всегда готовы' были Хоть в космос, хоть на целину, В забой, чтоб 'сказку сделать былью', А если надо - на войну… Забыт давно и галстук алый И пионерский тот салют, Теперь другие идеалы И песни новые поют. Давно уж старый горн в утиле, А цель былую – коммунизм, Для многих нынче заменили Нажива, алчность и цинизм. С весёлой грустью вспоминаю Времён далёких дребедень, А девятнадцатое мая Теперь простой весенний день! - Сергей Бобров

День пионерии ✯☭✯ ✯☭✯✯☭✯ ✯☭✯ ✯☭✯ ✯☭✯ ✯☭✯ ✯☭✯✯☭✯ ✯☭✯ ✯☭✯ Когда тебе пионервожатая повязывала красный галстук, когда в этот момент выбивали дробь на барабанах и звучал горн, ты понимал, что детство кончилось. И ты уже не юный октябренок, а вполне себе взрослый пацан. И можно уже было начинать курить в школьном туалете, бросать зажженные спички в потолок подъезда и играть «в ножички» на деньги. И называть малышей — «эй ты, малявка». Пионерский галстук гордо развивался на твоей груди и ты запинаясь произносил клятву со словами про Ленина и про то, что всегда будешь любить Родину и Партию. А впереди маячили неизведанные дали, взрослые обещали, что жить мы будем при каком-то непонятном коммунизме и ты в это с уже ухмылкой, но еще верил. Потому что быть пионером — это круто. Круто ходить строем, быть барабанщиком, собирать металлолом и макулатуру и переводить бабушек через дорогу. И бить всяких Мишек Квакиных, которые не давали всем спокойно жить и работать. Но проходило несколько лет и ты уже стеснялся носить этот красный галстук и вынимал его из кармана только перед школой. Потому что ты уже вырос и наступало время появления усов под носом (не у всех, не у всех), прыщей на лице и комсомольского значка на лацкане пиджака. И ты уже называл этих пионеров малявками и ставил им пиявки, когда они пробегали мимо. И, отдавая свой барабан с палочками в пионерский уголок, бежал на танцы в ДК «Железнодорожник» в котором под «Лед Зеппелин» сходились стенка на стенку пацаны с Брода и Мореходка. Детство заканчивалось и от пионеров оставался только потрепанный красный галстук, который потом тоже куда-то незаметно исчез. Всех бывших юных ленинцев с Праздником. Будьте готовы! © Дмитрий Зотиков

На день рождения мне подарили много полезных подарков. Тут тебе и литровая клизма, и странный алкоголь из перебродившего не помню чего, и коробка с лекарствами, на каждом из которых приклеен ярлычок с надписью типа «Скушай меня, и твои кишочки не будут бурлить». В общем, все неописуемо прекрасно. И вот среди прочих подарков была огромная коробка с кофемашиной. Я к ней 4 дня боялась подойти: она внушала мне какой-то иррациональный страх, как любое непонятное, но пользоваться-то подарком надо! Собрали, включили, настроили. Сказали: Все готово, пользуйся. И дали мне инструкцию толщиной с Войну и Мир. Я ее прочитала и пошла знакомиться с этим роботом. Это случилось два дня тому назад. До сих пор этот робот не дал мне кофе! Я не знаю почему. Но расскажу, что было. Начать с того, что он все время разговаривает. Ну, то есть пишет мне сообщения на дисплее. И ему все не нравится. И в первую очередь я сама. Я тыкаю пальцем в нужную кнопку, он мне пишет: «Ждите». Я жду. Проходят минуты. Я жду. Я жду, а робот бурлит кишочками. Побурлил, и пишет: «Выберите свой кофе». Выбираю «Сверхкрепкий вкус, 2 чашки». Снова пишет «Ждите» и бурлит кишочками. Пишет: «Рекомендую уменьшить количество кофе!» Я ему вежливо говорю: Спасибо за заботу, малыш, но я хочу именно столько кофе! Дай же мне его, дай!". Он подумал еще немного и написал: «Слишком мелкий помол. Отрегулируйте кофемолку». Вот знать бы еще, где там что регулировать надо. Достаю кофейную Войну и Мир, и на 876 странице нахожу пункт «Регулировка кофемолки». Отрегулировала. Жму кнопку. Пишет: «Залейте воду!» Господи. Ладно. Залила. И заметь, я даже не спрашиваю, куда ты дел всю предыдущую воду. Я тебя уже даже спрашивать боюсь о чем-то. Но раз ты всю ее выпил — то наверное был с похмелища. Залила еще воды. Опять прошу кофе. Прошу прям уже голосом!!! Робот опять думает, а потом пишет: «Ополосните чашку!» тут у меня сдали нервы. И я заорала: А чашка-то моя чем тебе не нравится, гадина??? Я ее мыла!!! Губкой! С Фейри! Со всех сторон! Она чистая, мамой клянусь! Дай мне кофе, пожалуйста!!! «Ополосните чашку!». Пошла мыть чашку. Заодно разделась и помылась сама. Вся целиком. Потому что подозревала, что сейчас меня все равно заставят это сделать. Надела чистые трусы. Еще раз помыла чашку. Потом догадалась, что «Ополосните чашку» — это, вероятно, какая-то функция в машине, и надо ее найти. Достала Войну и Мир. На 458 странице обнаружила функцию ополаскивания чашки. Нажала. Робот пошумел и выдал мне порцию кипятка в трижды помытую чашку. И снова «Выберите свой кофе». Не стала его нервировать, выбрала «Капуччино». Там одна большая кнопка с аналогичной надписью. И ничего выбирать не надо, и предъявлять справку от кардиолога. Нажимаю на кнопку. Пишет «Много пены, мало кофе, много кофе — мало пены». Я зарыдала: Да мне хоть с пеной, хоть даже с монтажной, хоть без пены вообще, но налей мне, пожалуйста, хоть что-нибудь, лишенец!!! Написал: «Ополосните чашку!» Скотина. Я и чашку пять раз ополоснула, и сама помылась, и трусы у меня чистые, новые и с биркой: приберегала для особого случая и ночи страсти и любви, но ты не оставил мне выбора! Что тебе еще надо, дрянь??? Робот побурлил, написал: «Выключение», и погас. Стою посреди кухни в одних трусах, со стерильной чашкой и нервным тиком. Кипячу воду в чайнике. Буду пить чай. Если только чайник мне это разрешит.

СЗАДИ – ПИОНЕРКА, СПЕРЕДИ – ПЕНСИОНЕРКА: почему это не работает Среди моих знакомых есть три женщины в разных возрастах: 45, 55 и 65. Их объединяет то, что они сохранили красивую, практически точеную фигуру. Более того, для них ценно, что у них изящный овал лица, что они выглядят в среднем на десяток лет моложе (и больше!) Вот вам 3 истории, почему это не срабатывает. МАРИЯ: "Хорошо, что меня когда-то выбрал муж" Сомнения в своей красоте есть у каждой. Каждый раз, когда я вижу Марию Ивановну на остановке, в магазине, я удивляюсь. Со спины она реально выглядит как студенточка. Если что, спортом не занимается, более того, у нее артроз и ее периодически надо "спасать" капельницами. Счастья от своей "пионерской" фигуры она не испытывает. Более того, Мария Ивановна как-то сказала мне: "Хорошо, что меня хоть муж выбрал. А то я бы и замуж, наверное, не вышла бы. Страшненькая я была. Да и сейчас..." То есть, пионерская внешность никак не помогает человеку ценить и любить себя. Она уверена, что ее внешность ужасна, хотя это совсем не так! ИРИНА: "У меня же брыли, не видишь?" Ирине Михалне уже 65. Выглядит она на 55, но во внешности сомневается. Фигура стройная, но не стандартная: широкие бедра дополняют задорные "ушки". Сколько ее помню, они всегда были. Более того, пару лет назад она сильно похудела – сама, без всяких тренеров. Просто тщательнее стала готовить, да и болеющий муж наконец согласился на овощную диету... В молодости она жаловалась на "конский" нос. Такие еще называют фамильными, но Ирина Михална не согласна: "У девушки должен быть носик, а не шнобель!" А теперь она замечает старение по другому признаку. Место "жуткого носа" заняли "обвисающие брыли". Женщине кажется, что все только на них и смотрят. Найти в себе недостаток и цепляться к нему ИринМихална умеет. Более того, мастерски это делает последние полвека... ВАЛЕНТИНА: "Им только одно и надо" (не то, что вы подумали) Валя – молодая 45-летняя мама. Как такое может быть? Да вот, четвертого ребенка родила в 42. Но фигурка у нее – загляденье. Муж один, с 18 лет. Жизнью вроде бы довольна. Но к мужчинам относится настороженно: "Они все клюют на личико, на фигурку. А потом выясняется, что им только одно и надо. Помощь, связи. Выслушать, успокоить. Выручить, подъехать. Надоело!" Так что красота – это еще не гарантия счастья. Хорошая фигура не дает ни довольства жизнью, ни спокойствия...