Женщина - загадка

Писать про это не хотела, но люди старшие и умные посоветовали это сделать. В прошлую среду я ехала в университет. Как обычно, опаздывая, как обычно, заткнув уши очередной бодрящей музыкой и размышляя о грядущих госах и предзащите и своей готовности, вернее, не-готовности к оным. Стоя в переполненном вагоне, ритмично подергивая одной конечностью в такт играющему ска и привычно придерживая карман, к котором лежал телефон, другой, разглядывала людей вокруг. Рядом стояли двое парнишек, тетка в необъятной шубе и пожилой человек в добротном пальто, меховой шапке и с блестящим кашне на шее. Собственно, смотрела я на его кашне, размышляя о том, какая же это безвкусица. А еще он не очень твердо стоял на ногах. Вернее, практически не стоял. Вынув наушники, я стала прислушиваться, что говорят про него парнишки — те острили на тему «середина дня, а уже пьяный в каку» и распевали незабвенное гребенщиковское «если не знаешь, куда идти, выпей с утра сто грамм и ты достигнешь цели». Решив, что таки человек в кашне действительно пьян, я заткнула уши, начала вспоминать свою бурную молодость и — задумалась. Ведь, выпив столько, что не можешь стоять, ты будешь источать определенный аромат. Который не забить жевачками, зубной пастой и одеколоном. От человека в кашне не пахло совсем. Это было странно. Из вагона мы вышли вместе. Он, покачиваясь и чуть не падая, пошел в сторону перехода на серую ветку, я, взвесив, смогу ли я не думать весь день о том, что могла помочь пьяному избежать падения под поезд, но прошла мимо, чертыхнулась про себя, но подошла к нему и спросила, все ли в порядке. Человек ответил — и это было страшно. Потому что он ПЕРЕПУТАЛ СЛОГИ В СЛОВАХ. Поняв по моему лицу, что что-то не так, он испуганно на меня посмотрел. Вспомнив одно время тиражировавшиеся в соц. сетях описания признаков инсульта, я с замиранием сердца попросила его улыбнуться. Просьба была странная — мне пришлось его уговаривать: «ну пожалуйста, улыбнитесь! Красивая молодая девушка просит Вас об улыбке — неужели вы не улыбнетесь?» Он попробовал улыбнуться. Улыбка растянулась на пол-лица. Это был инсульт. Что было дальше? Дальше я положила его на лавочку. Дальше я звонила в скорую. Дальше я, перекрикивая гул поездов, ругалась с оператором скорой, потому что мне раздраженным голосом продиктовали семизначный номер — «Это врачи московского метрополитена, туда и звоните». Изрыгнув трехэтажную конструкцию, смысл которой сводился к тому, что у меня на коленях умирает человек, звонить из метро шумно, и вообще ЭТО ВАША РАБОТА, добилась того, что мне сказали «не волнуйтесь, бригада выезжает». Дальше были 20 минут, которые я не забуду никогда. С лежащим рядом человеком, который бледнел, зеленел — умирал на моих глазах. С проходящими мимо людьми, которых я умоляла дойти хотя бы до тетеньки в будке эскалатора и сказать, что тут происходит, или привести мента. И которые либо просто проходили мимо, либо останавливались, говорили «девушка, мне некогда» и уходили. Потом приехала скорая. Мужчину быстро погрузили на носилки — и кошмар продолжился. Я понимаю — час пик. Все опаздывают. Всем некогда. Но кем нужно быть, чтобы НЕ ПРОПУСКАТЬ ВРАЧЕЙ С НОСИЛКАМИ, НА КОТОРЫХ ЛЕЖИТ БЕЛЫЙ, КАК ПРОСТЫНЯ ЧЕЛОВЕК??? То есть, это риторический вопрос. Нужно быть толпой. Через пару часов мне позвонил мальчик из бригады, который взял мой номер, и сказал, что мужчина умер в машине на подъезде к больнице — слишком долго он ждал помощи и не дождался. Я даже не знаю, как его звали. Но теперь я знаю страшную, чудовищную вещь — я могу умереть на глазах нескольких сот людей, и никто не остановится. Меня не станет — но они не опоздают. И рассчитывать можно только на себя, да чуть-чуть — на кого-то наверху, кто, пока я еще в это верю, есть. И еще — я зареклась писать в жж всяческие призывы и тому подобное. Но. Пожалуйста, отрывайтесь иногда от своих мыслей и смотрите по сторонам. Пожалуйста, даже если вам кажется, что человек рядом с вами пьян/псих/неадекват, не бойтесь подойти и посмотреть внимательнее, точно ли это алкоголь/наркотики/психическое заболевание. Максимум плохого, что может с вами случиться — вас пошлют дорогой длинной куда подальше. Но — это не так страшно. А, может быть, вы спасете человеку жизнь. Или, хотя бы, дадите ему шанс за эту жизнь побороться Жж Natali

Xочy я быть обычной женщиной… Встать пораньше, сделать кофе… Двойной эспрессо, пока он в душе… Он не красавец и не молод… Не любит роллы, не хвалит суши… И голос тихий, всегда простужен… Чуть-чуть надменен и вечно занят… Но знаешь, мне другой не нужен… Он тот, кто лечит мою память… - Андрей Мару Ками Щукин

Колька был парень простой. Не то, чтобы «с приветом», но без чувства юмора. Он окончил медицинское училище и работал на «скорой». Гостинка, в которой обитал Колька, была оснащена всем необходимым, что было нужно для безбедного холостяцкого существования: шкаф, холодильник, стол, стул, электроплитка, электроутюг. Книг у Кольки не было, он иногда, правда, почитывал медицинскую литературу, и то по указке начальства, для сохранения квалификации. Вся история началась с того, что однажды летним вечером Колька постирал свои брюки и вывесил за окно на веревку, привязанную к двум параллельным боковым палкам. Жил Колька на втором этаже, и как раз у него под окном была лавочка, где по вечерам сидели одинокие престарелые женщины, которые не так уж редко являются жительницами семейных общежитий. Итак, Колька повесил брюки и сел хлебать суп. В это время с улицы послышалось: «Мужчина, снимите штаны!» Колька аккуратно слил в ложку последние капли и обтер дно тарелки кусочком хлеба. — Мужчина, вы снимите штаны или нет?! «Что такое, — подумал Колька, — с кого это хотят снять штаны? Он высунулся из окна. Снизу на него строго смотрела бабка: — Мужчина, вы оглохли? Снимите штаны, вы обмочили всю лавку! Колька отцепил прищепки, выжал, насколько мог суше, брюки и снова повесил их на веревку, а сам пошел поваляться на раскладушке. Через некоторое время в дверь тихонько постучали. «Опять из-за штанов, — подумал Колька, — лучше бы не стирал!». Он встал, подошел к двери и открыл её. В коридоре никого не было. Колька опустил взгляд на пол: перед порогом лежал какой-то тряпочный сверток, перевязанный цветным женским поясом. Колька наклонился, потрогал сверток. В нем что-то зашевелилось. Колька поднял сверток, раздвинул тряпку и увидел сморщенную мордочку — это был новорожденный ребенок. Маленькие сиреневые губки двигались, как бы произнося букву «у». Колька побежал по коридору, стуча во все двери и спрашивая: «Вы ребенка не потеряли? Вы ребенка не потеряли?». У всех дети были на месте. Кольке ничего не оставалось, как нести ребенка к себе. Он положил его на стол и стал развязывать пояс. Под поясом он обнаружил крошечную бумажку. Развернул её и прочитал: «Это твой сын». Сначала Колька опешил, потом начал лихорадочно вспоминать. Надо отметить, что Дон-Жуаном двадцатипятилетний Колька никогда не был, и все свои связи мог пересчитать по пальцам. Из этих несложных подсчетов выходило, что ребенка ему подкинула Марийка. Но этого никак не могло быть: во-первых, потому что Марийка, его черноморская хозяйка живет в Анапе, а во-вторых, ей пятьдесят два года, и родить в таком возрасте она бы не рискнула… Все это вихрем промелькнуло в его голове, тогда как рука продолжала бережно (он ведь работал медбратом!) разворачивать малютку. Мальчик был головастый, с тонкими ручками и ножками, пупочный обрубок фигой торчал в центре тельца. Колька побежал в ванную, достал йод, пластырь, стерильные марлевые салфетки, ловко обработал культю, прикрыл салфеткой, закрепил пластырем. Достал из шкафа носовой платок, хлопчатобумажную майку и байковые кальсоны. Включил утюг, прогладил платок и майку, свернул платок вдвое треугольником, продел один конец между крошечных ножек, сделал конвертиком, туго запеленал тело крохи в майку и впихнул внутрь кальсон, оставив открытой только головку, штанины кальсон перебросил крест-накрест и подвернул под спинку. Прошел год. Левушка топал по полу ножками, заливисто хохотал, таскал отца за чуб, щебетал. По вечерам гуляли возле общежития. Все уже знали, что Николай растит ребенка один, всячески сочувствовали ему и, чем могли, помогали. С некоторых пор на Николая стала заглядываться девушка из соседнего крыла. Однажды, когда он гулял с Левушкой возле подъезда, девушка подошла к ним, присела перед мальчиком, протянула шоколадную конфету. — Нет-нет, нам нельзя, у нас диатез! — категорически остановил её Николай. Девушка забрала конфету и пошла рядом. Их встречи становились все чаще и чаще. Николай однажды поцеловал Свету в щеку, она покраснела и сказала: «Как не стыдно!» Николай больше не самовольничал. Света привязалась к ребенку и ласкала его, как родного. Однажды в субботу, отдав Левушку погостить к сестре, Николай возвращался вместе со Светой с концерта. «Зайдем ко мне, если хочешь» — предложила Света. Он вошел в её комнату. Здесь было не очень уютно, вероятно от того, что стояла одна кровать, стол и два стула. На стене под газетами висела вешалка с платьями. Света взяла с кровати халатик и пошла в ванную переодеться. Николай почувствовал себя в этой комнате инородным телом, ему стало не по себе. Света вышла из ванной, подошла к Николаю и положила руки к нему на плечи. Он осторожно снял её руки, повернулся к двери и полуспросил-полусказал: «Ну, я пойду?..». «Постой!» Она бросилась к столу, вырвала листок из маленькой записной книжки, что-то написала и сунула листок в руки Николаю, а сама отвернулась. Он глянул на записку и прочитал: «Это мой сын». Слово «мой» было подчеркнуто. Николай очень долго смотрел поверх Светиной головы в окно, потом открыл дверь и тихо проговорил: «Это наш сын». Он выделил слово «наш». Потом помолчал и сказал: «Мой и Марийки». …Через неделю Николай уволился из «скорой» и уехал работать медбратом в сельскую больницу. Левушка уехал вместе с отцом.

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ АБЬЮЗ: 7 ПРИЗНАКОВ НАСИЛИЯ НАД ВАШЕЙ ПСИХИКОЙ Абьюзером может оказаться кто угодно: муж, жена, родственник, друг, подруга, коллега, сосед или даже вы сами. Неожиданно, правда? А вот кто точно не рискует стать абьюзером, так это люди с высоким уровнем эмпатии, сочувствия и сопереживания, способные к заботе и близости. С другой стороны, некоторые предпосылки абьюзивного поведения могут быть заложены генетически или же спровоцированы агрессивной и жестокой средой, в которой рос ребенок. Осознание, что вы находитесь в абьюзивных отношениях не всегда очевидно. Абьзеры – прекрасные иллюзионисты, способные создать ощущение «нормальности», особенно для тех своих партнеров, кто изначально не получил опыт здоровых отношений в детском возрасте и жил по эмоционально насильственному сценарию. Так или иначе в процессе коммуникации важно «не пропускать вспышки» и уметь отмечать основные признаки токсичных отношений и абьза: 1. Тотал-контроль, допросы и жизнь на коротком поводке. Абьзер мягко втирается в доверие, а после - преследует жертву своим пристальным вниманием, ставит условия, мониторит местонахождение и держит ее в постоянном напряжении, не допуская ни единого шага без разрешения или отчета. Он будет ревновать к каждому столбу и стремиться изолировать ее от привычного общества. Задумайтесь, если вам приходится постоянно «отпрашиваться» у своего партнера, который ограничивает вашу свободу, требует подчинения и всячески манипулирует. 2. Обесценивание, критика, насмешки, оскорбления, словесные унижения. Особенно часто абьюзеры оборачивают все в шутку или прикидываются шлангами, типа «а чё такого я сказал?». Абьюзер будет цепляться к мелочам, ворчать, выражать недовольство, стыдить за эгоизм, гневаться, комментировать и поправлять вас по поводу и без, вселяя чувство неуверенности в себе, расшатывая самооценку и втаптывая в грязь. Он превратит в пыль все ваши успехи и достижения. И в этом есть выгода: униженный партнер никогда сам не уйдет от абьюзера, ведь будет считать себя недостойным добрых отношений. 3. Обвинения во всех грехах. Абьюзер никогда не признает свои ошибки, а переложит всю ответственность на кого-нибудь другого, призывая вас пожалеть его, такого несчастного и незаслуженно обвинённого. В ход пойдет газлайтинг формата «Я такого не говорил, ты врёшь, тебе показалось». Он в любой ситуации найдет крайнего, сделав его «подушкой для битья», а сам выйдет сухим из воды. Он до последнего будет играть в молчанку или скажет «Ну конечно, это же я всегда всё порчу!», навязывая тем самым чувство вины за его промахи и проблемы. 4. Агрессия, запугивание, насилие. Жизнь с абьюзерами похожа на минное поле: ты никогда не знаешь, где взорвётся и как покалечит. В своей злобе они настоящие Халки, крушащие всё на пути. В быту же абьюзеры выдают себя грубостью и жесткостью по отношению к слабым. Для них норма поднять руку на домашнее животное, ребенка или партнёра, а сама идея насилия пробуждает нездоровый интерес. И да, фраза «бьёт - значит любит» ═ «бьёт - значит бьёт». 5. Эмоциональные качели и резкие перемены в настроении. От нежности к грубости абьюзер переходит в считанные минуты, как по щелчку пальцев. То он клянётся в вечной любви, заботлив, добр и душит вас своим вниманием, то зол, холоден, недоступен и отстранён, и вы никак не можете понять тому причину. Он просто включает игнор, не идёт на компромиссы, приглашая вас провалиться в чувство вины и попытаться вернуть его расположение, что само по себе абсолютно бессовестная манипуляция. Так он привязывает вас к себе и создаёт зависимость. 6. Принуждение к сексуальной близости. Абьюзер не сильно заботится о чувствах и желаниях своего партнёра, и он любой ценой заставит его делать то, чего не хочется, даже путём насилия. При этом совершенно логично, что в абьюзивных отношениях пропадает доверие, эмоциональная связь и искренность, и, как следствие, сексуальное возбуждение. 7. Угрозы и запугивание. Абьюзер будет бесноваться, истерить, кричать, бить посуду, ломать вещи, говорить, что уйдет от вас, угрожать страшными последствиями и насилием, лишь бы добиться своих целей, игнорируя ваше мнение. В результате вы все время будете жить в страхе, подстраиваться и угождать, лишь бы не спровоцировать своего абьюзера. Автор: Евгения Медведева

КРАХМАЛ ПРОТИВ МОРЩИН — эффект словно от уколов ботокса Прибегнуть к уколам ботокса вы всегда успеете. Вместо этого средства попробуйте маску на основе обычного крахмала. Знатоки говорят, что эффект от нее ничуть не хуже, чем от уколов. Маска предназначена для зрелой кожи с признаками усталости. Она замечательно устраняет мелкие морщины и складочки и увлажняет кожу. ОСНОВА для масок с крахмалом: 1. Возьмите 1 ст. л. картофельного крахмала, и залить ½ стакана холодной воды. Хорошо перемешать. Раствор поставить на огонь.  2. Влить, помешивая, еще ¼ стакана горячей воды. Состав довести до загустения при постоянном размешивании. Кипятить не надо. Снять с огня и отставить в сторону для остывания.  Использовать как основу, добавляя другие компоненты. Удобно то, что основу несколько дней можно сохранять в холодильнике, используя по необходимости. РЕЦЕПТ №1: Маска с Морковным соком и сметаной 1. Добавьте 5 столовых ложек свежевыжатого сока моркови и 1 столовую ложку сметаны. 2. Тщательно размешайте, и нанесите тонким слоем на лицо на 20-25 минут. 3. Смойте теплой водой и нанесите на кожу лица крем. Эта маска замечательно устраняет мелкие морщины и складочки, увлажняет кожу и вообще действует почти как пресловутый ботокс. Для более эффективного результата, маску надо делать 3 дня подряд. РЕЦЕПТ №2: Маска «супер эффект»: одна из лучших 1. Смешать 1 ст. л. крахмальной основы с взятыми по 1 ст. л. меда и сметаны. Нанести на лицо и шею. РЕЦЕПТ №3: Маска «Глицериновая для разглаживания морщин» Глицерин в сочетании с другими ингредиентами способствует удержанию влаги. Также он повышает эластичность и разглаживает морщины. 1. Глицерина понадобится 1 ч. л. К нему добавить столовую л. основы из крахмала и ч. л. сока алоэ вера. Готовую смесь распределить по лицу. РЕЦЕПТ №4: Маска «Подтягивающая и устраняющая жирный блеск» Больше подходит для жирного типа. Сужает поры, убирает лишний кожный жир, питает и подтягивает. 1. По ст. л. крахмала в порошке и кефира перемешать. К смеси добавить слегка взбитый белок. Распределить по лицу и держать 20 минут. Смыть теплой водой.

ГАВРЮША ВОИН Элка терпеть не могла животных, считая их разносчиками всякой заразы, называя всех, без исключения представителей фауны «бактериологическим оружием». Больше всех ненавидим был ею соседский пёсик Путька (дело было в начале 90-х и политически окрашенным это имя не считалось). Путька был тощ и мал настолько, что жившие на нем в изобилии блохи были в разы толще его. Путька изредка прорывался к нам в дом, делал по нему круг почета (назло Элке, я так полагаю), после чего в доме затевалась генеральная уборка с хлоркой, дустом и трехчасовым кварцеванием. И когда в один из томных летних вечеров я вернулась после службы и увидела у неё в руках замухрышного котёнка, которого она нянчила, завернув в полиэтиленовый пакет, удивление моё было не меньшим, чем, если бы я увидела Элку на ногах. — Уля, так, рот закрыла, уши открыла, готовь аппаратуру, будем спасать эту голытьбу от глистов и блох. — Элла… Чем? — Тем! Запасы у неё, конечно были колоссальные. В доме было все на случай годовой осады и блокады. Из-под ванны я выудила старую сумку, в которой, как ни странно нашлось все и от блох и от прочих жителей кошачьего организма. Пока я мыла и толкла в порошок «Дикарис», Элка поведала мне историю усыновления. — Сижу, жду тебя. Путька, эта мерзость запустения, лает, как проклятый, под окном. Я уже его и по хорошему, и матюками гнала — не уходит, гад такой. Прям завывает. Звоню я Свете, хозяйке этого мерзавца, с просьбой или убить его сразу или просто увести. Светка сбегала за ним и принесла вот это. На него Путька и лаял. Куда девать, непонятно. Может ты его в церковь отнесёшь? Жалко… — Эл, какая церковь, кому он там нужен? Выкинут так же за ограду и пропадёт. Может, пристроим куда? — А может и пристроим, надо католикам ещё позвонить, может им в костёл подкинем? Ночью милый котик начал кричать диким криком и чего-то от нас требовать. — Да что ж ты орешь, как скаженный? Что тебе надо? Отмыли, накормили, коробку от сердца оторвали, спать в неё уложили… Уля! Что ему надо? Да проснись ты уже, что за сон у тебя такой, хоть сдохни возле тебя, не пошевелишься! Злая, сонная, проглотив все «тёплые» слова в адрес Элки и несчастного котика, встаю и вытаскиваю котейку из коробки. — На, нянчи его, мне в шесть утра на службу. Шмякаю ревущего во все горло кота Элке на одеяло. Быстро ухожу в другую комнату, падаю в кровать и засыпаю сном Ильи Муромца. Утром просыпаюсь от Элкиного воркования и сюсюканья. — Ты ж мой масенький, холесенький, котятечка моя… А ну не кусай маму! Уля, мать- перемать, вставай, ребёнок голодный! И все. С того дня главным в доме стал Гаврюша. Чем уж он так смог понравиться Элке в ту ночь, не ведаю, спала я очень крепко, но факт остаётся фактом. Полюбила она его, а он её с какой-то невероятной силой. Очень быстро Гаврюша вырос и превратился из тощего подзаборника (как навеличивала его Элка в минуты гнева) в роскошного огромного черно-белого котяру с характером звезды первого эшелона. Звезды, с плохим характером, уточню. Он очень выборочно снисходил до общения с кем бы то ни было. Именно-снисходил. Гладить себя, никому кроме Элки не позволял, и презрительно наблюдал за гостями с высоты огромного шкафа, на который взлетал птицей по креслу и ковру. Меня терпел, как человека, который приставлен чистить его туалет. В этом деле он был редкий аристократ и дважды в лоток не ходил, за что я его «любила» ещё больше. Дело в том, что умный кот понимал, что днём, пока меня нет, убирать за ним некому, а Элка с её потрясающим нюхом не выдержит целый день горшечных миазмов. И Гаврюша терпел, ради хозяйки. Ждал меня и два его лотка за вечер мне приходилось мыть раз пять, а то и шесть. Так что «любовь», как вы понимаете, была у нас с ним. А ещё Гаврюша был воинственен и смел настолько, что если бы его первым выпускали перед боевыми слонами Александра Македонского, то слонам бы уже не пришлось воевать. Так и шли бы уже по выжженной Гаврюшиным воинским духом земле. Воевал он и со своим спасителем Путькой, со всеми соседскими котами, с птицами, по глупости своей залетевшими в Элкин двор и, конечно же, с мухами. Их он ненавидел особенно активно. Благодаря этой ненависти в доме были перебиты все вазы и цветочные горшки в первый же год Гаврюхиного возмужания. Элка за это материла его так, что соседи сверху и сбоку (а жили мы на первом этаже) ржали в голос и приглушали звук телевизоров, чтобы насладиться высокоинтеллектуальным Элкиным матом. Но Гаврюша был непреклонен. Он был воином, и прекращать свой крестовый поход на мух из-за каких-то мещанских ваз и герани не собирался. Последовательная животина. С характером. Наказания вафельным полотенцем суворовского духа бойца-молодца тоже из него не выбили. Мы и отступились. Оставшиеся вазы убрали с глаз долой, а чудом выживший, покалеченный алоэ и фиалки раздали соседям. Чем бы дитя ни тешилось… Не кота же выбрасывать, правда? Фиалки-то проще пристроить. Но самым ненавистным временем для меня стали короткие летние ночи, когда в доме становилось душно, никаких кондиционеров и в помине не было, и приходилось на ночь открывать окна. Гаврила, хоть и был предусмотрительно нами кастрирован, любовных переживаний почему-то не лишился. И все свои романтические вылазки, как и подобает приличному кабальеро, совершал под сенью луны. Во дворе, который был общим для трёх двухэтажных деревянных домов начала двадцатого века, кроме боевитого Гаврилы нашего, проживали и другие животные. Но с его появлением они уже более не могли праздно слоняться по двору, а тихо сидели по хатам и не отсвечивали, как говорила Элка. Гаврюша царствовал безраздельно. Кошачьих женщин это не касалось. Их было две. Муська и Мурка. Муська чёрная, вытянутая в длину до размеров хорошей таксы, с плоской змеиной головой и отмороженным ухом, орденоносная мышеловка с многочисленными дипломами от всех соседей. Мурка, настоящая сибирячка, дымчато пепельная, огромная, толстенная, лохматая, наполовину в колтунах. Хозяйка её стригла во дворе раз в году почти налысо — большими портняжными ножницами, оставляя неровные выстриги на всём Муркином теле, и бедная кошка потом стыдливо пряталась недели две по за дверями, а потом чуть обрастала и опять выходила на улицу. И обе они по мнению Элки были совершенно недостойны Гаврюшиной любви. Уродливы, не эстетичны и паршивы до невозможности. Кот не разделял мнения семьи и летними ночами сигал из окна, чтоб как-то утешить томящихся девушек неблагородного происхождения. Элка чутко спала, и только услышав, что «сынок» опять убежал к «этим простигонкам», будила меня и я в исподнем, с махровым полотенцем наперевес (живым Гаврила не давался, приходилось беречь руки), причитая «Чтоб ты сдох!», неслась вызволять кровинушку нашу из пут любви. Днём они оба — и Элка, и кот — отсыпались, а ночью вся эта истома начиналась сызнова. Уж не скажу за всю улицу, но соседи из всех трёх домов точно знали все расцветки моего нехитрого бельишка. Иногда ночью, раз в квартал, Гаврюша приходил ко мне спать. Хотя всегда, с первого дня он спал у Элки в ногах, грел их и, как она говорила, «забирал боль». Он всегда неожиданно подваливался к моему боку и начинал мурчать, тыкаться лбом, прося, чтобы я его погладила и начинал вылизывать гладящую руку. И тут я ему прощала все. А он прощал меня. За вафельные и махровые полотенца. Вперёд на три квартала авансом. Спал он со мной всю ночь, до утра, мы на какое-то время мирились, а потом уж воевали до следующего его ночного прихода. Так и жили. Когда Элла умерла, Гаврюша стражем почётного караула все три дня сидел на подоконнике. Не ел, не пил и не пачкал лотки. Он сидел и не мигая смотрел на свою любимую Элку. Не спал. В день похорон я его вообще не видела, не до него было. Утром, когда явились соседи (хозяева Путьки) с жэковцами занимать уже как три дня положенную им «по закону» жилплощадь, Гаврюша выскочил из-под Элкиной кровати, где он хоронился и страдал два дня, и с диким шипом бросился на мужика с топором, который хотел, видимо, выламывать замок. Гаврюша защищал меня… Я шикнула на него, а этот маленький боец вдруг резко развернулся, прыгнул на меня, вцепился всеми четырьмя лапами, со всеми когтями в кофту, в кожу под ней, до крови, больно, и начал стонать, как человек. Причитать. Люди с топором и ордером на квартиру молча наблюдали за нами. — Гаврюх, не плачь, я тебя не брошу. Я не смогла его оторвать, да и не пыталась. Надела поверх него шубу, подхватила свою котомку и пошли мы с Гаврюхой жить дальше. © Ульяна Меньшикова

ЧАШИ И ВАЗЫ, вдохновлённые осиновыми лесами от Хису Ли Любитель природы и художник по керамике Хису Ли (Heesoo Lee) создаёт великолепные керамические чаши и вазы, вдохновляясь красотой осиновых лесов Колорадо. Любовь к величественным лесам появилась в ней с тех пор, как они жили в Колорадо вместе с мужем Адамом Филдом (Adam Field), тоже художником по керамике. Для достижения изящной текстуры, имитирующей листву, художница из Монтаны разрезает и добавляет каждую хрупкую деталь вручную. Как и большинство лучших креативных идей, этот процесс родился в результате счастливой случайности, когда Ли пыталась покрыть трещину на посуде. Художница добивается такого впечатляющего эффекта благодаря нескольким слоям подглазурной росписи и множеству тонких слоёв пигментированной глины. Когда подглазурные слои взаимодействуют во время обжига в печи, великолепные чаши и вазы оживают!

Это август, детка ! Тебе весело, горячо и немножко больно. Это август, детка, увядает смятой в ладонях розой, стекает мякотью персика, посверкивает камушком, выпавшим из любимого кольца. Время медуз, обгорелых носов и стоптанных подошв. Ты провожаешь лето взглядом, философствуешь и впадаешь в крайности, а лучше бы впадала в детство. А, может, ну её, тоску? Поверни лицо к морю и дыши йодистым ветром. Лечи раны листом подорожника и бокалом ледяного просекко. Слушай эхо, звучащее среди камней заброшенной часовни. Лови голубых ящериц и голубую волну, обверни мгновения в мягкую фланель воспоминаний, зимой пригодятся. Это август, детка. Пей густую, горячую, по-турецки пряную ночь. Она варилась на песке в серебряной джезве, получилась с ароматной пенкой, всё по правилам, наслаждайся! Срывай звёзды, набивай ими, будто ворованными яблоками, карманы. Пусть не созрели ещё — не суть. Сохрани в огромной стеклянной банке все летние сувениры: сверчковую музыку, изумрудное крылышко стрекозы, надколотую ракушку, засохшего жука-оленя, рецепт домашней пахлавы, коллекцию дурацких летних историй, колючки репейника… да всё, что хочешь! Тебе позволено, ты знаешь. Ешь, молись, танцуй с городскими фонтанами, разбивайся миллиардами брызг, пускай солнечных зайчиков зеркальцем из старой пудреницы. Продай поржавевшие мечты на барахолке тем, кто любит винтаж. Купи себе новые. Освободи сердце, словно комод, от всего ненужного, ощути простор и свежесть. Чувствуешь, на душе стало мятно, арбузно, фиалково?.. Это август, детка. Ну, как в него не влюбиться? © Татьяна Стрельченко

Невероятные скульптуры, вырезанные из дерева с помощью бензопилы Йюрген Лингл-Ребетец — удостоенный многих наград немецкий художник, специализирующийся на резьбе по дереву. Свою художественную карьеру он начал в 20 с лишним лет, а чуть позже открыл для себя дерево как материал для самовыражения и начал создавать прекрасные скульптуры. Переехав в 1996 году в Швейцарию, Йюрген начал использовать бензопилу для создания своих удивительных скульптур. Деревянные работы художника похожи на трёхмерные картины, нарисованные с помощью бензопилы, где количество деталей создаёт впечатление, что его творения могут ожить в любой момент, а аккуратные штрихи придают им мощь и индивидуальность. Взгляните на его замечательные работы!

МАКИ Девочка бегала по полю и собирала маки. А дедушка смотрел на нее и улыбался. Он вспомнил как его жена и дочь гуляли по полю и собирали эти алые нежные цветы. Как же они любили их хрупкую красоту. После их гибели сделал маленькую скамейку, часто приходил сюда и вспоминал их прекрасные лица. Внучка прибежала к дедушке и тоже села на скамейку. — Дедушка, а мы с тобой сидим одни на этом скамейке? — Нет, малышка, между нами сидит любовь. — Но я не вижу, дедушка ?! — Никто этого не видит, это надо почувствовать. Девочка закрыла глаза. — Дедушка, а завтра тоже придем сюда? — Да, придем. — А любовь? — Она всегда с нами! — Говорят, что Бог всегда с нами! — Любовь тоже Бог … — Значит Бог сейчас с нами сидит? — Так получается. Девочка снова закрыла глаза. — Дедушка, ты мой Бог! — Никогда не говори так. — Почему ?! — Когда вырастешь, поймешь. — Когда я вырасту, мы с тобой опять придем сюда? — Тогда меня уже не будет … — Я буду скучать, дедушка. — Не бойся, как Бог и любовь сидят сейчас с нами, так и я приду сюда. — Я же не увижу тебя ?! — Ничего, ты меня почувствуешь … — Дедушка, я всегда буду приходить сюда и приносить маки, ты же так любишь их, как я. Девочка закрыла глаза и крепко обняла дедушку … *** Даре Мачавариани