Предыдущая публикация
Деревня, где родилась Татьяна, носила ничем не примечательное название Загорки.
Как водится в таких деревеньках, народ здесь был простой, можно сказать, существовал своим хозяйством. Работали люди в колхозе, а в свободное от работы время, которого было не так уж и много, крестьянствовали - держали скотину да огороды сажали.
Татьяна тоже с малолетства помогала матери и на ферме, и по хозяйству. Всякое бывало: и в ледяной воде мёрзнуть приходилось, когда зимой бельё полоскала в проруби, и свежую траву на загривке таскать огромными тюками, не считаясь с возрастом, и дрова колоть, и глину месить...
Жили они несколько обособленно: Тамара была необщительной, время на пустые разговоры у единственного деревенского магазина тратить не любила. Местные кумушки величали её за глаза соломенной вдовой, потому как отец Татьяны уехал на северá за длинным рублём вскоре после её рождения да так и сгинул где-то в далёких краях. Нет, он не погиб, не умер, просто обзавёлся другой семьёй, о чём однажды оповестил супружницу в письме.
Тамара после того только больше замкнулась. А глядя на мать, и Танюшка не особо стремилась к общению со сверстницами. И - тем более - со сверстниками. Так и жила эта небольшая семья, как говорится, и при́ людях, и на усторóнье.
Но молодость взяла своё. И Таня, едва исполнилось ей 17 годков, влюбилась. Николай Коренев жил неподалёку, уже отслужил в армии, вернулся в родные Загорки и устроился в колхоз механизатором. Справедливости ради надо сказать, что по нему сохла чуть ли не половина местных девчат: уж больно хорош собой был парень. Да и работящий, серьёзный - чем не жених?
- Ох, Танька, - вздыхала иной раз Тамара, видя, какими взглядами провожает дочь соседа. - На него не ты одна заглядываешься, вон каких девок Кольке в невесты-то прочат. А Серафиме Кореневой в снохи абы кого не надо, она уж на председателеву дочку глаз положила. Забыла бы ты про него, доченька. И другие парни есть, может, и сладилось бы каким с другим-то. А так только себя изведёшь...
Но сердечко Татьяны, прежде не знавшее подобных чувств, только сильнее билось, если где-то поблизости появлялся Николай.
Сам же Коренев особо ни на кого не заглядывался: работал, ещё и учиться заочно поступил в техникум. Разве что на танцы в клуб ходил, как и другие деревенские парни.
Татьяна тоже, как окончила десятилетку, поступила в медицинское училище. Домой ездила нечасто - лишних денег у них с матерью не было.
В январе 1976 года первокурсница отдыхала на каникулах. Не заметила, как промелькнули две недели. Перед отъездом на учёбу решила сходить в клуб. Вся деревня там собралась: ещё бы, такое событие - строители БАМа на встречу с колхозниками приехали! Буквально месяц назад по Байкало-Амурской магистрали прошёл первый поезд, вся страна ликовала и чествовала молодых героев труда!
После встречи с бамовцами молодёжь осталась на танцы. Татьяна же оделась, чтобы идти домой. И буквально у самого выхода её окликнул... Николай:
- Таня, уходишь? Подожди, вместе пойдём.
Татьяна вспыхнула, но остановилась. Николай накинул куртку, и они вместе вышли из клуба. Лёгкий морозец охладил пылающее лицо девушки. Она не знала, что сказать, боялась выдать свои чувства неосторожной фразой.
Первым разговор начал Николай:
- Ты тоже завтра уезжаешь?
- Да, - ответила Таня, и, чуть помедлив, спросила: - А... ты?
- У меня сессия начинается в понедельник, уже собрался. Председатель машину даёт, чтобы до станции доехать. Хочешь, вместе поедем?
Таня кивнула:
- Да, давай...
Тамара, глянув на вернувшуюся из клуба дочку, вздохнула: видно, случилось что - уж слишком раскрасневшейся и какой-то взбудораженной была Татьяна. А когда та сообщила, что поедет на станцию не с колхозным молоковозом, а на председательском УАЗике вместе с Кореневым, мать только рукой махнула: разве слушают нынешние дети родителей? Говори-не говори, всё равно по-своему сделают.
Так и началась дружба Татьяны и Николая. Оказалось, молодой человек тоже давно заприметил девушку, которая отличалась от подруг скромностью и серьёзностью.
Весь месяц, пока Николай был на сессии, они встречались, ходили в кино, гуляли по заснеженным улицам областного центра. А перед возвращением домой Коля сделал Татьяне предложение...
Свадьбу сыграли летом. Серафима, конечно, особо выбору сына не обрадовалась, но смирилась и препятствовать женитьбе не стала. Тамара тоже постаралась скрыть свою тревогу за дочь...
От колхоза молодым выделили квартиру, и потекла их семейная жизнь.
Татьяна просто светилась от счастья! Она по-прежнему училась, только теперь мчалась в родную деревню при любом удобном случае. А когда Николай приезжал на очередную сессию в город, они снимали комнату у какой-нибудь бабули и проводили время вместе.
Так прошёл год, второй, вот уж и третий год на исходе... Таня окончила училище и вернулась на малую родину - в деревне как раз построили свою больницу, где она работала акушеркой. Николай тоже получил диплом, "дорос" до механика колхозного гаража. Казалось бы, живи да радуйся...
Да только неспокойно было на душе у молодой женщины. Понимала она, что пора бы уже наступить беременности. Татьяна прислушивалась к себе, надеясь почувствовать признаки приближающегося материнства. Но - увы, обрадовать Николая, что скоро их семья пополнится, Таня не могла. Ей казалось, что муж всё чаще вопрошающе смотрит на неё, и от этого в сердце проникал холодный страх.
Собравшись с духом, Татьяна отправилась в город - в роддом, где проходила практику. Завотделением внимательно осмотрела женщину, назначила анализы. И после этого у них состоялся непростой разговор.
- Не буду ходить вокруг да около, Татьяна, ты сама акушерка, всё прекрасно понимаешь. Детей у тебя быть не может. Это факт. Нужно смириться. И, возможно, усыновить ребёнка. У нас бывают отказники, нечасто, но такое случается, - произнесла женщина, участливо взяв Таню за руку. - Подумайте с мужем, для вас это выход.
Домой Татьяна возвращалась, словно в бреду. Николай ждал её, а когда увидел, понял всё без слов.
- Танюш, эта врачиха может ведь и ошибаться, давай не будем думать о плохом, - попытался он утешить супругу. - Хочешь, в Москву поедем? Там вон какие светила работают!..
Но в словах мужа Тане слышалось... сомнение. Она покачала головой:
- Нет, Коля. Это не ошибка. Я не смогу родить тебе ребёнка. И пойму, если... если... ты захочешь развестись.
От этих слов всё внутри женщины похолодело. Она ждала ответа, но Николай молчал. И его молчание не оставляло Татьяне надежды..
Вскоре по деревне поползли слухи: Кореневы разводятся. Сама Серафима с удовольствием рассказывала товаркам, что сын скоро выгонит эту бракованную. А уж другую жену найти - это не проблема. И детишки у него свои будут, а не приёмные.
Татьяна сначала перебралась к матери, а потом и вовсе уехала - нашла место акушерки в больнице в самом отдалённом районе области. И потекла у неё другая жизнь.
На родину она не ездила - боялась столкнуться с бывшим мужем. Её навещала Тамара. В очередной приезд она, вздыхая, рассказала последние деревенские новости:
- Не хотела тебе говорить, дочка, да кто знает, откуда слухи прилетят?.. Спутался твой Колька с дочкой председателя Любкой. Она уж на последнем курсе института учится, на каникулы приезжала и - вот. А сам-от Фёдор Ильич с женой сильно осерчали. У Любки-то, вишь, жених в городе есть, про свадьбу поговаривали. Ну, стало быть, девку председатель назад в город отправил, Кольку из механиков попёр в механизаторы. Серафима со злости бесится. Это ж ей надо было сына на Любке-то женить.
- Ох, мама... Что ж я не послушалась-то тебя? - заплакала Таня. - Себе жизнь испортила, Коле... И забыть его не могу, и как дальше жить - не знаю.
Тамара обняла дочку, и так они сидели, горюя обе об одном и том же.
Прошло время. Татьяна всю себя посвятила работе, проводя в отделении не только дни, но зачастую и ночи. А ещё она начала готовиться к поступлению в медицинский вуз.
Однажды, проходя мимо кабинета врача, женщина услышала... знакомый голос. "Фёдор Ильич?! - удивилась Татьяна. - Что он тут делает?"
Пожилая медсестра, выйдя из кабинета, была явно расстроена и даже злилась. Татьяна пошла за ней, чтобы выяснить причину визита председателя в их отделение...
- Да дочку свою он приехал устраивать к нам. Рожать девке пора вот-вот уже. Вот только ребёнок-то им не нужен. Нагуляла она дитё. Видать, вытравить пыталась, да не вышло, - с возмущением рассказывала женщина. - Вот и решили подальше увезти, чтобы никто не узнал. Главврач наш то ли свояк его, то ли ещё какой родственник дальний. Родит девка и оставит, коли выживет ребёночек. Вот ведь как, Таня, бывает. Этаким дурам Бог детишек даёт, а кому и правда надо, так вымолить не могут.
И медсестра пошла по коридору отделения, бормоча что-то себе под нос. А Татьяна осталась стоять, словно её пригвоздили к полу...
Ребёнок? У Любы?.. Мысли путались, сбивались, Татьяна пыталась вспомнить, что рассказывала ей мать про связь Николая с дочкой председателя... И по всем подсчётам у неё получалось, что носит Люба ребёнка Николая! Это ребёнок от её любимого!
Дождавшись, когда Фёдор Ильич покинет кабинет заведующей отделением, Татьяна буквально ворвалась к доктору:
- Пожалуйста, я возьму этого ребёнка! Я вас очень прошу! Разрешите мне его взять! - Таня плакала, не пытаясь сдержать слёз и не замечая их.
Когда врач наконец-то поняла, о чём идёт речь, она, помолчав, произнесла:
- Что ж, Татьяна. Ты хорошая акушерка. Да и человек неплохой. Диагноз твой позволяет стать приёмной матерью, хоть ты и не замужем. Я буду ходатайствовать за тебя перед исполкомом...
Спустя три месяца после появления на свет малышки, которую Таня сразу полюбила всей душой, формальности были соблюдены. А Люба так и не узнала, что её землячка не просто посвящена в тайну, которую семья председателя постаралась свято сохранить, но и стала матерью рождённой ею девочке.
Самой же Тане местные блюстительницы морали перемывали косточки с большим удовольствием. Пуще других старалась бывшая свекровка:
- Не зря говорят: в тихом-то омуте черти водятся, - смакуя на ходу выдуманные ею же подробности, рассказывала она подружкам. - Что мать, что дочка - обе хороши! И от Тамарки, видать, мужик-от не зря сбежал! А уж эта-то, эта! Порядочной прикидывалась, а поди, и от Кольки моего гуляла в городе, пока училась. Ишь, бесплодная, говорит! Видали мы таких бесплодных! Не иначе, от какого женатика понесла, вот и вернулась к матке. А так бы при мужике осталась. Ни стыда, ни совести нет!
Товарки сочувственно качали головами: да, вовремя Николай одумался да и выгнал эту гулящую! Повезло ещё, что она на него чужой приплод не повесила!
Ох, и рада была бы Татьяна не возвращаться в свою деревню, да только одной-то с младенцем нелегко. А Тамара наотрез отказалась уезжать из своего дома ради... чужого ребёнка. Не поняла она дочь, не поддержала. Хорошо хоть помогать с дитём согласилась...
Но с каждым днём и Тамара всё сильнее привязывалась к Оленьке, как назвала дочку Татьяна. Да, девочка была слабенькой, болезненной, но, подрастая, понемногу выправлялась. И становилась больше и больше похожа на Николая.
Сам же Коренев из Загорок уехал - вскоре после того, как вся эта история с Любой случилась. Серафима хвасталась, что на БАМ сын подался, в передовиках ходит.
Сердце Татьяны щемило каждый раз, как доносились до неё малейшие весточки о Коле. Так и жила она воспоминаниями, не в силах вытравить из себя любовь, которую теперь делила на двоих: на мужа, даже в мыслях не считая его бывшим, и на его дочку, ставшую ей по-настоящему родной.
Пять лет уже было Оленьке, когда узнала Татьяна, что Николай вернулся со своего БАМа. И это известие женщина восприняла на удивление спокойно. Да и в деревне народ давно уже перестал трепать языками на её счёт: честно жила Татьяна, хоть и поглядывали поначалу беспутные мужички в её сторону. Одному ходоку Таня такой от ворот поворот дала, что долго потом за рёбра держался: высокое крыльцо у Тамариного дома, пока все ступеньки пересчитаешь, сам не рад будешь! А другие больше и не совались.
К тому же и акушеркой Татьяна была от Бога. Бабы шли к ней рожать, нисколько не боясь: умела женщина так принять роды, что даже сложные случаи заканчивались благополучно.
...Николай появился на пороге неожиданно. Вошёл в дверь, поздоровался. Татьяна была дома - читала Оленьке книжку. Тамара завершала вечерние дела на кухне.
- Мне... поговорить бы, - произнёс мужчина, поздоровавшись.
Таня накинула на плечи шаль и вышла вслед за ним в сени.
- Прости меня, - глухо произнёс он. - Натворил я делов... Дурак был потому что. Послушал матери, думал, забуду тебя. Не забыл. И... про дочку я всё знаю. Люба написала, повинилась. У неё там... не складывается, в общем. А я... Ездил в ту больницу. Хотел узнать про дочку. Так и уехал бы ни с чем, если б не медсестра пожилая. Она и шепнула мне, что девочку удочерила акушерка по имени Татьяна, землячка, мол, отказницы. А уж остальное сам понял. Мать-то не в одном письме тебя недобрым словом поминала...
Татьяна стояла, глядя в обветренное, бронзовое лицо Николая, узнавая и одновременно не узнавая такие родные черты. Мужчина осунулся, похудел, заматерел. И она каждой клеточкой своей чувствовала, что нужна ему. И что он нужен ей. И вся боль прожитых без него лет выливалась по щекам Татьяны горячими слезами.
- Не плачь, Танюша, пожалуйста, - произнёс Николай, прижимая женщину к себе. - Теперь всё у нас будет хорошо.
- Я не плачу... Это я от счастья, - уткнувшись в плечо любимого, прошептала Таня.
...Через месяц, вновь узаконив свои отношения, Кореневы уезжали из Загорок. Их провожала Тамара. Теперь она была спокойна за свою дочку и внучку.
И только Серафима заходилась в бессильной злобе, не понимая, что нашло на её сына? С чего вдруг он снова вцепился в эту Таньку? Зачем нужен ему чужой нагулянный ребёнок?..
Но Николай и Татьяна сохранили Любину тайну. А Тамара и прежде болтать не любила, а уж про это вовсе дала зарок молчать.
И ничего более не омрачало жизни этих троих: ни призраки прошлого, ни страх перед будущим. Семья воссоединилась.
Следующая публикация
Нет комментариев