"А Настю за плохие оценки родители шлепают кожаным ремнем. Наверное, это больно?" - сказала сегодня моя дочь по дороге домой.
Учитывая, что дочка болтушка, но не любит долго обсуждать одну мысль и перескакивает с одного на другое, я срочно воспользовалась ситуацией поговорить с ней о важном.
О взрослом бессилии.
- Меня в детстве тоже папа бил ремнем.
- За что?
- За беспорядок в комнате, за плохие оценки, за неубранную посуду, за дерзкий ответ. Много за что.
- И тебе было больно?
- Ты знаешь, это поначалу больно попе. А потом тебя переполняет обида, чувство несправедливости, нелюбимости, досады, гнева. И не поймешь где больнее. На попе или в груди. Поэтому я никогда не ударю своих детей.
- Интересно, если бы твой папа был жив, он бы сказал, что нас надо бить?
- Я не знаю, дочка. Но я знаю, что у меня хватит ресурса вас не бить.
- В смысле?
- Я имею в виду то, что когда взрослый бьет ребенка - он расписывается в собственном бессилии. Беспомощности.
Вот я, взрослый, не знаю как воздействовать на этого ребенка.
И не знаю как мне добиться от него нужного поведения.
И у меня нет сил или желания искать пути и способы взаимодействия.
Из лени.
Из нелюбви.
Из собственной детской растерянности перед сложностями.
Из страха.
Из боязни потерять власть, хотя она уже и так потеряна. Из невозможности признать всю чудовищность происходящего.
Иногда я тоже не знаю как поступить.
Иногда мне хочется сдаться и ничего не делать.
Иногда во мне бушует столько гнева на вас, моих детей, что мне хочется кричать и кидаться вещами.
- И что ты делаешь в такие моменты?
- Вспоминаю, что я - родитель. Что ваш крик - это крик о помощи. Обращенный ко мне. "Помоги мне, мама, справится с этим".
И я вспоминаю, что я - старше.
И должна протягивать вам руку помощи.
Не всегда это ласка.
Иногда нужно и повысить голос.
И жестко сказать.
Но я стараюсь, чтобы вы знали - я рядом.
И я не обижу.
По крайней мере, постараюсь.
Мария Комарова
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев