Мой прекрасный спасатель
Эта история произошла, когда в моду еще не вошли очаровательные злодеи, всякие там Джокеры и Локи. Моим кумиром был дядя Степа из детского стишка. Может кто помнит, такого? Он то подсаживал какого-нибудь хлюпика вроде меня на параде чтобы ему было лучше видно, то доставал запутавшегося в проводах воздушного змея, то спасал тонущего ребенка. Творил добро, короче.
Скажете, таких людей не бывает? Значит вы не знакомы с моим троюродным братом! Так пожалуй и назову его в этом рассказе, Степан.
Я не знаю, чем он реально занимался в свободное время, но по рассказам моей бабушки и мамы исключительно тем, что переводил старушек через дорогу, снимал с деревьев котиков и выхаживал выпавших из гнезда птенцов. Со средней школы он неофициально работал волонтером в разных благотворительных организациях, ходил на дом к старикам, спасал бездомных животных.
У вас уже навернулись слезы умиления? У меня когда-то наворачивались. Раньше я бы все на свете отдал, чтобы стать таким. Я делал все как он, но птенец, выпавший из гнезда, умер на моих ладонях, а уличный котенок, весело вылакавший миску молока, не захотел приручаться и сбежал. И хотя Степа постоянно был занят, я специально подгадывал время чтобы приехать в деревню как раз, когда он там гостит, чтобы хотя бы немного побыть с ним рядом!
Он мог утешить плачущую из-за разбитой коленки девчушку, прополоть огород, пока бабушка с дедушка спят, чтобы они не гнули спины. Однажды я спросил: «Зачем тебе все это?» Он задумался на секунду, словно этот вопрос никогда не приходил в его светлую голову, потом улыбнулся, как будто я сморозил что-то забавное, и очень просто ответил:
- Я не могу по-другому, - готов поклясться, я почувствовал исходившее от него сияние! Будь я девчонкой, я бы в него влюбился, ей-богу!
***
- Приплыли, - однажды сказала мама, - Степку-то, нашего настиг задержавшийся подростковый возраст! Да, в двадцать пять!
- Надо же! И что он такого мог натворить? Открыл приют для спасения хомячков? - не удержался чтобы не съязвить папа. Он единственный не разделял общего восторга (может быть, потому что мама назывался «настоящим мужиком» Степу, а не его?).
- Связался с наркоманкой!
Ого! Если кто не догадался, Степа — сторонник здорового образа жизни. Не, он конечно не напоминал каждому курящему, о том, что сигарета убивает лошадь, как мой дед. Но наркотики и алкоголизм в душе осуждал, я видел!
А тут наркоманка. Какая-то Виола. «Они такие. Как вцепятся в нашего мальчика, не отдерешь!» - горячилась его мама, тетя Галя, забегавшая к нам на чай. В ее сознании эта Виола предстала как хищная русалка, пытающаяся утащить ее светлого мальчика в пучину греха и разврата.
- Пусть только пустит меня к ней! Мы с ней поговорим, мы с ней очень серьезно поговорим, - приговаривала тетя Галя, и стало понятно, что «серьезный разговор» может закончиться выбрасыванием Виолиных вещей из Степкиной квартиры, а то и тасканием «наркоманки и блудницы» за волосы.
Степа благоразумно оттягивал встречу девушки с матерью. Он чаще приходил к маме «чтобы помочь». И мягко, как умел только он, говорил с тетей Галей. Что-то объяснял, взяв ее морщинистые руки в свои, проникновенным баритоном, от которого женщины сходят с ума. И материнское сердце, которое так четко предчувствовало беду, смягчилось.
Нет, конечно, Виола не стала ей родной дочерью. Но к моменту когда Степа осмелился представить ее семье, тетя Галя называла ее не иначе как «несчастная девочка». Несчастная девочка запуталась, сбилась с пути. Из ее уст это звучало одновременно снисходительно-ласково и как-то унижающе. Я бы на месте неизвестной Виолы предпочел чтобы меня продолжали демонизировать.
Помню тот вечер, когда нас впервые представили друг другу. Наркоманок я до этого видел только в фильмах, которые мне подсовывали взрослые в назидание. Мне казалось, я встречу наглую раскованную девицу с ярким макияжеми вызывающим поведением. Или, в крайнем случае, кого-то похожего на Джулию Робертс в начале фильма «Красотка».
Виола же напоминала затравленного котенка, которого от доброты душевной кто-то впустил в подъезд погреться. Она скромно сидела у самого краешка стула, худенькая, с огромными, испуганными глазами, и все время окидывала взглядом комнату, словно не понимая, как она вообще здесь оказалась. Одной рукой она держала руку Степана, ища его поддержки (которую получала, в виде легких поглаживаний и одобрительных взглядов). На нас, родственников, Виола глядела с неумело скрываемым ужасом.
- Может, тебе салатику положить? Попробуй, вкусный, с маслинами. Любишь маслины? - кудахтала над ней тучная тетя Галя. Мы так и не узнали, любит ли Виола маслины, поскольку все, что она смогла выдавить из себя, было лишь робкое «спасибо».
Весь вечер я осторожно ее рассматривал. Признаюсь, я не рискнул бы назвать ее красивой - ломкие волосы с секущимися кончиками, желтоватые зубы, болезненная худоба, как после анорексии, испортят кого угодно. Но, глядя на нее, я понял из-за чего Степка влюбился.
Глаза! Обычно глаза девушек сравнивают с драгоценными камнями, но ее были не похожи ни на холодные изумруды, ни на надменный малахит. Понимаете, в ее глазках бился такой огонек... Когда я был мелким, я делил глаза на «живые» и «не живые» Непонятно, по какому критерию они проходили эту классификацию, но Виолины глаза я бы точно отнес к «живым».
К нам, родственникам, она относилась с опасливой благодарностью, как уличное животное, которому дети протягивают еду. Может, правда накормят, а может, в этой сосиске игла? «Да», «нет», «спасибо», это максимум, который от нее можно было услышать.
Я полгода демонстрировал самые добрые намерения: угощал ее печеньками, шутил о всякой ерунде, прежде чем она немного оттаяла и перестала смотреть на меня как замаскированного киборга-убийцу.
В тот вечер было поздно, все гости разошлись. Мы сидели на кухне, пили остывший чай. И Виола вдруг со мной заговорила. Заговорила по-настоящему. Я не могу привести весь ее рассказ здесь, потому что мои слова не смогут передать и сотой доли того отчаяния, которое звучало в ее сначала спокойном, а потом сорвавшемся на дрожь голосе.
Там было все — и предательства самыми близкими, и зимовки в каком-то полуразрушенном доме на окраине города, и выкидыш в семнадцать. И история о том, как ее однажды ради смеха подростки чуть не придушили. Ви тогда потеряла сознание, думала - умерла. Самое удивительное — она говорила это без малейшей жалости к себе. Только из благодарности к Степе, вырвавшему ее из этого мрака.
- А по ночам мне казалось, ко мне тянутся тени. Что они только ждут, когда я совсем сдамся, чтобы забрать меня. Встретив его, я научилась спать спокойно. Впервые поверила: хорошие люди есть!
Вы когда-нибудь видели, как блестят слезы счастья? В тот вечер я увидел.
***
Всякие тети Оли, дяди Сережи и другие родственники покудахтали-покудахтали и угомонились. Прямо у них на глазах реализуется сценарий фильма «Красотка», а если смотреть глубже, обожаемая всеми поколениями сказка про Золушку. Чье сердце могло остаться равнодушным?
Месяц за месяцем мы наблюдали «преображение». У нее появилась другая одежда, не броская, как прежняя, но качественные и дорогая. Он «сделал ей зубы» и вылечил какое-то ужасное заболевания по «женской части». (Об этом рассказывала тетя Галя маме на кухне, как только я зашел, женщины замолчали и замахали на меня руками).
Вскоре Ви стала по-настоящему красивой — ушла бросавшаяся в глаза болезненная худоба, что-то случилось с ее волосами, теперь они переливались, как у девушек в рекламе шампуня, она научилась улыбаться, показывая белоснежные (отбеленные в дорогой клиники) зубки. Единственное, что у нее осталось от прежней Ви, это взгляд. Она смотрела на Степу с немым обожанием, как смотрят собаки на своего хозяина.
Степа все чаще демонстрировал ее разным гостям, как скульптор демонстрирует статую Богини, освобожденную из каменной глыбы. В его взгляде на нее была гордость и плохо скрываемое удовольствие от сотворенной «работы». Что уж там, Степа имел на него полное право, сделал по-настоящему хорошее дело. Почему же, глядя на их счастье, я испытывал едва уловимое беспокойство?
***
Это случилось, когда тетя Галя начала осторожно заговаривать с ними, на тему "а когда в доме затопают маленькие ножки?". Надо же, а ведь сначала она даже не рассматривала кандидатуру Ви на роль матери ее драгоценного внучка.
Ви позвонила мне ночью. Не знаю, почему она выбрала именно меня, мы ведь толком даже не общались. Наверное, просто чувствовала, что к ней хорошо относятся. Она даже не плакала. Не могла.
- Он меня бросил, - сказала она. Раньше мне казалось, «мертвый голос» лишь истертая книжная метафора. Но ее голос в тот момент нельзя описать иначе как «мертвый». Всю дорогу в такси я пытался унять поднимающийся гнев. Уговаривал себя так: я с ними не жил, не знаю всей картины. Должна быть какая-то объективная причина. Может, она сорвалась, снова начала принимать наркоту? Связалась с плохой компанией? Может, это стало для Степы «последней каплей»?
Когда приехал в квартиру, которую они снимали, Степкиных вещей там уже не было. Виола вышла ко мне какая-то вмиг потускневшая. И (уж не знаю, можно ли так говорить о двадцатилетней девчонки) постаревшая. Нет, ни на что она не подсела, как ты мог такое подумать. Да, у них все было хорошо. Да, просто в один вечер, сказал: прощай, полюбил другую.
Скажу сразу: психотерапевт из меня так-себе. В первую очередь я решаю практические вопросы. Есть ли деньги, на что жить? Да, он устроил работать официанткой. Есть ли чем платить за квартиру?
- Степа заплатил на месяц вперед, - Ви зябко поежилась.
- Ну вот, а потом, потом, ты снимешь однушку. А потом…
Тут ее маленькое тело затряслось в беззвучном рыдании. Словно она даже не мыслила это «потом» без него, словно это было для нее хуже смерти.
***
Ви до последнего не хотела съезжать. Все надеялась, что он вернется к ней в эту квартиру, хотя на съем уходила почти вся ее зарплата. Она не верила в их разрыв, даже когда его соцсети пестрили фотографиями с какой-то Ирочкой.
Я не знаю, что мой троюродный брат говорил женщинам. Я не был рожден суперменом. Когда я вижу что девушка плачет, даже если слезы не льются наружу, а сидят глубоко внутри, разъедая душу, я готов отдать пол жизни, чтобы ей не было так больно. Но красноречие, увы, меня покидает.
Поэтому я просто был рядом. За пару месяцев она осунулась, стала тенью той преобразившейся Ви. Я придумывал всякое — то мы гуляли по городу, то лазали по заброшкам. Даже водил ее даже в парк аттракционов, у Степы такое бы непременно сработало! Она ни разу не отказалась провести время со мной, расстались они со Степой хорошо, как он сам выразился «по-людски». Так почему бы не сохранить приятельские отношения с его семьей? «Конечно, мы будем общаться, мой маленький друг (так она меня называла). Я никогда не забуду твою доброту!» Но к концу прогулок вздыхала, как мне кажется, с облегчением и шла обратно, в свой мир, где к ее кровати (снова, я чувствовал) тянулись тени.
Лишь однажды между нами мелькнул призрак былой откровенности. Мы сидели на лавочке, Ви смеялась над моей шуткой и ела сахарную вату. Я, тупой, еще подумал: «наконец-то оттаяла».
«Скажи: что я сделала не так? Я делала все, все как он хотел,» - вдруг спросила она. Я выдал что-то типичное для таких случаев из серии: «мужики — козлы». Ви вдруг гневно замахала руками. Впервые ее лицо исказила гримаса злости: «Не смей так говорить! Он, он самый лучший! Твой брат, он практически святой (сказано без сарказма) Это я...я не достойна, пусть он будет с той девочкой, она лучше, светлее, чище! Может и хорошо, что так получилось, может для него хорошо!» (плачет)
Сейчас я зачем-то снова смотрю на фото с нашей прогулки. Она стоит на фоне колеса обозрения. В дорогой и на самом деле не нужной ей фирменной одежде. Степан продолжал ее обеспечивать, несмотря на вялый отказ. Он же герой, он не может выгнать на улицу даже щенка с подбитой лапой, которого вылечил. На фото Ви пытается улыбаться, но у нее взгляд, как будто под этими дорогими шмотками разодранная рана из которой течет кровь и кусками валится мясо. Кто видел любящих, унизительно преданных и брошенных женщин, меня поймет. Смотрю на ее последнюю фотографию...
***
Виолы не стало в день его свадьбы с Ирочкой. Если совсем кратко — спрыгнула с девятого этажа той заброшки, где мы гуляли. Длинно описывать не могу, слишком больно.
На свадьбу не пришел, придумал какую-то неубедительную «отмазку». Степан удивился. Так искренне, как мог только он. Действительно, и какая это муха это укусила младшего брата?
Сейчас, став старше, я оцениваю эти события немного иначе. Я понимаю, ни один человек не обязан быть с другим, если он этого не хочет. Никто не несет ответственности за чужие поступки, я не обвиняю Степу в ее смерти, не обвиняю, не обвиняю! Но неужели Виола не заслуживала ничего другого, кроме как причитаний тети Гали: «Связался с психопаткой! Она ему даже свадьбу подпортить пыталась!»
Моя благополучная донельзя семья оценила все однозначно. «Там явно психиатрия. Может, для Степы и хорошо, что так случилось.» «Наркоманка, да еще с отклонениями. И каких она могла принести детей!» «Нашел её в каком-то притоне. И зубы сделал, и одел и обул! Она должна была пожизненно быть благодарной! А она...» Я не мог это слышать.
Мне все же пришлось встретиться со Степой и его женой Ирочкой, которую тот ласково называл «Ирис» и звал «нежным цветочком». Скажу так: скорее всего я был необъективен. Меня раздражало в ней все. И ее щенячья влюбленность в Степу, которого она уже считала своим. И притворная, как мне казалось, слабость. Она была типичной девой в беде, как их рисуют на обложках женских романов: слабая, бледная девочка, которая не в состоянии самостоятельно открыть даже банку с вареньем.
На самом деле, я просто чувствовал ней было что-то от Ви, но не от той уверенной в себе красотке, какой она была пару месяцев назад, а от той, какой она только предстала перед нами. Похожей на брошенного котенка, пригревшегося в подъезде. И это меня пугало.
Я все надеялся почувствовать от Степы хоть капельку сожаления. Неужели Виола не заслуживает даже жалости? Но нет, ничего не отражалось на его лоснящемся лице героя. Ничто не могло поколебать ровный уверенный свет, исходящий от него.
Ирочка, все пыталась нас сблизить, видя, что я под разными предлогами отлыниваю от совместных посиделок.
- Вы не представляете, КАКОЙ человек ваш брат, - приговаривала она, при каждом удобном случае, сверкнув на меня восторженными глазами, - Настоящий мужчина!
Ага, уж мне-то не знать! Я всеми силами, пытался избежать ее душещипательной исповеди. Но она, как и каждый, кто угодил в Степкину мини-секту, стойко решила обратить меня в свою веру. Ирис подкараулила меня, когда я курил (я не помешаю? Взмах длинными ресничками) и, трактуя мое угрюмое молчание как согласие, начала сию повесть. Она потеряла родителей в автокатастрофе. Уж не знаю, как там все было на самом деле, но Ирочка говорила, виновники откупились от следствия, все друзья куда-то испарились, родственники под шумок поделили наследство так, что Ирис, залюбленая мамой и папой принцесса, чуть не осталась одна на улице. Если бы, конечно, не наш Степан! Рассказ о его дальнейших геройствах я слушал вполуха, еле сдерживая почему-то нахлынувшее раздражение. Очнулся, когда ее худенькие плечики затряслись:
- Я думала, все люди сволочи! Полгода не могла ни к кому прикоснуться. Меня било током от прикосновения людей, представляешь? А Степа, Степа первый, кого я смогла обнять (всхлип). Ты знаешь, - Ирочка вдруг понизила голос до интимного шепота. Ее хорошенькие глазки стали огромными, как у совенка, - Мне кажется, он — святой.
«Может быть, ему стоило стать психиатром? - устало подумал я, - Устроился бы лучше в какой-нибудь реабилитационный центр и спасал бы там всех себе на здоровье.»
***
Потом я уехал учиться в другой город. Учеба, подработки, экзамены.. Мне стало как-то совсем не до Степы и его женщин. (Хотя, признаюсь, мне иногда снились ЕЕ глаза. Глаза, в которых трепетал живой огонь. Глаза Виолы) О том, что там дальше происходило я узнавал из разговоров с мамой и бабушкой.
- Вот прихожу я к Степану и Дашеньке, несу молочка, домашних яичек, ей полезно, - как-то рассказывала бабуля.
- Дашеньке? - Может бабушка что-то путает? Жену Степы звали Ирочка. Ирис-нежный-цветочек… Или я от переутомления из-за подготовки к экзамену потихоньку схожу с ума?
- Да, Даше, - с достоинством ответила Бабушка. И вот что узнал. Степа познакомился с этой Дашей в больнице. Врачи говорили, она не сможет ходить. Но он не отходил от нее ни на шаг, приносил фрукты, дарил смешные мягкие игрушки — медвежонка, щенка, чебурашку... Этим чебурашкой он выманил ее первую за полгода улыбку…
- И как ее состояние? - будто бы невзначай спросил я.
- Благодаря Степе она сделала первый шаг. Стремительно идет на поправку, - голос бабушки дрогнул, словно она почувствовала, о чем я подумал. Она суетливо перевела тему на огород и уродившиеся в этом году баклажаны.
«Степка, Степка!» - думал, я вспоминая его довольное, беззаботное, лучащееся светом лицо...
Или не светом?..
Автор: Власова Александра. Подписывайтесь на группу
Сашины сказки.Здесь много интересны историй.
Комментарии 6