Сашины Сказки

Пустоцвет

У каждой уважающей себя практикующей ведьмы есть свое кладбище. У Алики это небольшой погост вблизи леса рядом с деревянной церквушкой.
Ведьма не очень любила некроэнергию. Обычно после работы с миром мертвых накатывает усталость — неупокоенные иногда осознанно, иногда нет тянут жизненную силу.
Но это кладбище было особенным. Здесь не царила привычная для таких мест атмосфера уныния и обреченности. Даже духи детей — обычно они превращались в самых опасных обитателей кладбищ — не пытались давить на жалость, чтобы стянуть с посетителей как можно больше энергии, а мирно играли в игрушки, что принесли их родственники, и напоминали нормальных живых детей.
В тот день ведьма приехала,

Порча

— Чтобы вы там ни думали, — деловой импозантный мужчина оглянулся, словно желая убедиться в том, что его никто не увидит в обществе ведьмы Алики, — я вообще-то не верю во всяких там ведунов, целителей, экстрасенсов.
«Не веришь, не верь. Что тогда пришел?» — хмуро подумала ведьма. Клиент был из породы дельцов. Не терпящий никакой фамильярности. Деловой костюм, волевые черты лица, темные волосы тщательно прилизанные лаком.
Такие, как он, не верят в Бога, а зачастую даже посмеиваются и над чужой верой, а как только прижимает, первыми бегут в храмы. Напряженное и усталое лицо мужчины казалось ведьме смутно знакомым. Где-то она его видела, причем видела часто. "Ну давай! Вспоминай!"
— Я

О чем шепчет море

Это было у моря, у синего моря-моря. Первый день оказался со вкусом соли. В беседке у самого берега можно было различить две фигурки (особенно, если подсматривать из отеля в настоящий бинокль, который из города привез Мишка-Круши-Ломай). Женщина лет сорока в симпатичной шляпке, и девушка. Солнце еще не успело позолотить их кожу, а море - смыть с души налет городской пыли.
- Вкусная пицца, - протянула женщина, видимо мама, перо на шляпке задорно покачнулось, - Правда, Алла?
- Угу, мам, - буркнула Алла. «Ничего особенного. Их делают по стандарту, она не вкуснее любой другой», - подумала она, ковыряя вилкой редкую ветчину. Мама еще что-то говорила, но Алла не слушала. Она сл

Эгоистка

На пороге мужчина неопределенного возраста. На плечи нацелен нелепый красный комбинезон, придающий клиенту сходство с Карлсоном.
Егор, так звали клиента, был лысоватым, с приплюснутым носом-картошкой, все его лицо уродовали отвратительные гнойные фурункулы
Но и это не было главной бедой. Первое, что бросилось Алике в глаза, это огромное пузо. Посетитель был не просто толстым, он страдал ожирением.
Финансовый поток (ведьма просматривает такие вещи сразу, чтобы знать о денежных возможностях клиента, и не взять с него лишнего) оставляет желать лучшего, личной жизни нет и никогда не было. Тяжелый случай.
Алика прикинула: за что браться в первую очередь.
В принципе, с помощью магии

Родовое проклятье

Клиентка была ухоженная, умная, похожая на бизнесвумен, какими их рисуют в фильмах: волосы забраны в строгий пучок, на глазах модные очки, юбка чуть выше колен. Пахло от женщины корицей. Между работой и походом к ведьме Алике она пекла плюшки для детей и мужа. Алике клиентка сразу понравилась.
Как только женщина вошла и уселась за стол, сразу начала плакать:
— Проклятье! Проклятье на нашем роду! Его никак не снять, как я ни старалась: и в церковь ходила, и молитвы читала.
— Проклятье? — ведьма иронично приподняла бровь. Судя по дорогому парфюму, сумочке за тысячу долларов, холеному личику и прочему благополучию, женщина не казалась ни несчастной, ни проклятой. Но что-то

Кицунэ

– Хотел бы я хоть раз в жизни увидеть кицунэ, – мечтательно протянул профессор, глядя на ночной город.
– Кицунэ? – Жена была тут как тут. С двумя бокалами его любимого шампанского в руках. – Знаешь, твой семинар по японской мифологии прошёл потрясающе, но не стоит сходить с ума! Сейчас двадцать первый век. Ты уже не маленький. Никаких «волшебных лис» не существует!
Профессор отхлебнул розового шампанского, отдаваясь лёгкому дурману. После семинара мысли то и дело возвращались в детство.
Когда родители хотели провести пару вечеров вдвоём, его отправляли к бабушке. У бабушки нельзя было бегать (расшибёшься же насмерть!), прыгать (по той же причине), рисовать (о боже! Да ты все стены