КАК ЛЕТИТ ПОД ОТКОС РОССИЯ - НЕ МОГУ, НЕ ХОЧУ СМОТРЕТЬ
Вчера в очереди на кассе супермаркета мне довелось
стать очевидицей следующей сцены: впереди стояла молодая пара - девушке и парню лет по 18, не больше.. Девушка все время
звонко смеялась, и стоящая вслед за парой пожилая женщина в упор, пристально её рассматривала.
- Я вам мешаю? - наконец, не выдержав, с некоторым вызовом спросила ее хохотунья.
- Да вовсе нет, - улыбнувшись, ответила пожилая женщина, -
просто вы так похожи на Юлию Друнину!
Я невольно тоже стала рассматривать смешливую девушку: и в самом деле - сходство просто невероятное!
- А кто это?- с любопытством спросила она.
И вот тут уже мы с пожилой женщиной переглянулись - и синхронно вздохнули, обе...
Да уж - пришли времена...
Молодежь теперь не знает, кто такие Лермонтов, ну или там - Блок...
А уж фамилия Друнина для них и тем более - загадка..
Как же это обидно, горько как!!!
А ведь как когда-то, и отнюдь не у одного поколения советской молодежи, популярно было это знаменитое стихотворение:
Ты рядом, и всё прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любимый,
За то, что ты есть на свете.
Ты рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить..
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Друнина писала о любви настолько искренне, так проникновенно, а главное - честно, что сердца многих просто пели со строчками её стихов в унисон. Но, как мне кажется, гораздо более впечатляющи были друнинские произведения о войне. И это совсем не случайно.
Семнадцатилетней девчонкой ушла Юлия на Великую Отечественную войну. Она просто не могла оставаться дома, когда Родина запылала огнем.
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Друнина была в окружении, её контузили. Лечилась, потом снова вернулась на фронт, где после тяжелых ранений была уже окончательно комиссована: в 20 лет Юлия стала инвалидом.
Но нрав её остался таким же горячим, правдолюбивым.
Люди с подобным характером в трудностях не киснут, а закаляются.
Молодая поэтесса всегда сохраняла активную жизненную позицию, никогда не могла стоять в стороне, если требовалось защитить правду. Не умела притворяться, подстраиваться. Легко ли живется правдолюбам?
Друниной - очень и очень непросто.
Но судьба наградила её большой любовью и счастьем в браке
с писателем-сценаристом Алексеем Каплером (именно его перу принадлежит знаменитый цикл "Лениниана"). Большая разница в возрасте -21 год - не мешала супругам, это был идеальный брак. Каплер писал: "А ведь я, правда, никогда не думал, что могу так мучительно, до дна, любить. Жил раньше - дурак дураком".
Об этой любви можно рассказывать долго - и рассказы будут такими трогательными, замечательными: уверена - они могут задеть самые тонкие и незаметные струнки души..
В 1979 году Алексей Каплер скончался.
Для Друниной потеря мужа была ужасной - она так и не оправилась от пережитой боли.
Но даже не эта утрата стала для Юлии самой сокрушительной.
Друнина была до мозга костей СОВЕТСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ.
И пережить крушение Советского Союза она уже не смогла.
21 ноября 1991 года Юлия Друнина покончила с собой на даче в гараже - выпила снотворное, включила выхлопную трубу и задохнулась.
Это был отнюдь не импульсивный шаг. Поэтесса написала письма родным и своё последнее стихотворение "Судный час", в котором попыталась объяснить свой поступок.
Покрывается сердце инеем -
Очень холодно в судный час...
А у вас глаза как у инока -
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы,-
За избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!
...................................
Юлию Друнину похоронили у нас в Крыму, в тихом небольшом городке Старый Крым... Рядом с могилой горячо любимого мужа - Алексея Каплера.
Они оба очень любили Крым..И это замечательно, что именно здесь эти великие (да - именно так - великие!!!) люди нашли свой последний приют. Практически каждый год я езжу туда - либо 10 мая, в День рождения Юлии, либо в день её ухода - 21 ноября. Удивительная, скажу вам, атмосфера в этом месте...
Душа здесь просто отрывается от тела и воспаряется вверх, словно надеется встретить там, в облаках Образ Замечательной Женщины, Гражданина с большой буквы...
И как же обидно, что имя её - имя Юлии Друниной - вот так тихо, но неуклонно исчезло из жизни моих соотечественников.
Даже людей среднего и более старшего возрастов, не говоря уже о молодежи.. Всего-то 30 лет скоро будет, как ушла она от нас..
А уже - в забвении.
Книг Друниной не издают, стихов - не знают..
Неужели же Родина забыла свою защитницу???
Я - никогда не забуду.
Уверена: сын мой - тоже.
И стихи её я всегда буду повторять, как молитву:
Я принесла домой с фронтов России
Веселое презрение к тряпью -
Как норковую шубку, я носила
Шинельку обгоревшую свою.
Пусть на локтях топорщились заплаты,
Пусть сапоги протерлись - не беда!
Такой нарядной и такой богатой
Я позже не бывала никогда…
Комментарии 26
Возьмем, к примеру, литературу для 11 класса: Твардовский («По праву памяти»), Солженицын («Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор»), Шаламов («Колымские рассказы»). Естественно – лагерная тематика во всей «власовской» красе. Дошли до того, что поэма Александра Блока «Двенадцать» стала антиреволюционной!
Позволю себе избранные вишенки-цитаты из материалов к урокам:
«В рассказах Варлама Шаламова показана эпоха сталинского тоталитаризма: время страха и репрессий»;
«Сталинское правление осталось в истории как время репрессий и жестоких ограничений свободы личности, но об этом стало возможно говорить только после смерти «вождя народов»;
«Испытывая волнение совести <…>перед всем задавленным Сталиным русским крестьянством, Твардовский написал поэму “По праву памяти” — своё оправдание и своё покаяние».
«В августе 1968 года советские войска входят в Чехословакию. Твардовский с возмущением воспринимает...ЕщёА вы видели этот курс уроков по литературе, утвержденный Мин. просвещения России?
Возьмем, к примеру, литературу для 11 класса: Твардовский («По праву памяти»), Солженицын («Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор»), Шаламов («Колымские рассказы»). Естественно – лагерная тематика во всей «власовской» красе. Дошли до того, что поэма Александра Блока «Двенадцать» стала антиреволюционной!
Позволю себе избранные вишенки-цитаты из материалов к урокам:
«В рассказах Варлама Шаламова показана эпоха сталинского тоталитаризма: время страха и репрессий»;
«Сталинское правление осталось в истории как время репрессий и жестоких ограничений свободы личности, но об этом стало возможно говорить только после смерти «вождя народов»;
«Испытывая волнение совести <…>перед всем задавленным Сталиным русским крестьянством, Твардовский написал поэму “По праву памяти” — своё оправдание и своё покаяние».
«В августе 1968 года советские войска входят в Чехословакию. Твардовский с возмущением воспринимает эти события».
«Горький с ужасом следит за началом кампании безудержного красного террора»
«<А. Блок (поэма «Двенадцать»)> намеренно погружает нас в тёмную и реалистичную атмосферу того времени, где раздаются проклятия существующему режиму, где простой народ предрекает себе смерть от рук большевиков. <…> Подобное противопоставление может означать только раскол, разделение, которое породило ту самую «чёрную злобу» в сердцах людей, умирающих от холода и голода под гнётом советской власти».
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О ряз...ЕщёЗИНКА
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
— Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
…Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
Юлия Друнина.
Порой наша память не все сохранит,
Но видят и нынче седые солдаты
Приволжскую степь, черноморский гранит.
Пути фронтовые припомнятся снова,
Лишь карт пожелтевших коснетесь рукой:
Снега под Москвою, дожди под Ростовом,
Апрельский туман за чужою рекой.
Какими путями прошли вы, солдаты,
Какие преграды сумели сломить!
Стираются лица, стираются даты —
Военных дорог никогда не забыть!
Далекое время вам кажется близким,
Да нет очень многих друзей среди вас —
Пути отмечая, стоят обелиски,
Ведут о боях молчаливый рассказ…
Стираются даты, стираются лица,
Но будет победно и вечно цвести
Девятого мая салют над столицей,
Связавший узлом фронтовые пути.
Юлия Друнина