Современники Булгакова вспоминали, что любимых писателей у него было несколько, но самый важный среди них — Николай Гоголь. Это и неудивительно — фантастическое, необычное всегда привлекало Михаила Афанасьевича. Константин Паустовский писал: «Недаром любимым писателем Булгакова был Гоголь. Не тот истолкованный по-казенному Гоголь, которого мы принесли в жизнь с гимназической скамьи, а неистовый фантаст, безмерно пугающий людей то своим восторгом, то сардоническим хохотом, то фантастическим воображением, от которого стынет кровь». Влияние Гоголя нельзя не ощутить и в прозе Михаила Булгакова — с самых его первых литературных опытов до «Мастера и Маргариты» (
"Да, прошло несколько лет, и затянулись правдиво описанные в этой книге происшествия
и угасли в памяти. НО НЕ У ВСЕХ, НО НЕ У ВСЕХ. Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек. Это – сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев. Придя под липы, он всегда садится на ту самую скамейку, на которой сидел в тот вечер, когда давно позабытый всеми Берлиоз в последний раз в своей жизни видел разваливающуюся на куски луну. Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости о
– А, понимаю, – сказал мастер, озираясь, – вы нас убили, мы мертвы.
Ах, как это умно! Как это вовремя! Теперь я понял все. – Ах, помилуйте, – ответил Азазелло, – вас ли я слышу? Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно! – Я понял все, что вы говорили, – вскричал мастер, – не продолжайте! Вы тысячу раз правы. – Великий Воланд, – стала вторить ему Маргарита, – великий Воланд! Он выдумал гораздо лучше, чем я. Но только роман, роман, – кричала она мастеру, – роман возьми с собою, куда бы ты ни летел. – Не надо, – от
– Убиты все, – сказал Мышлаевский, – и государь, и государыня, и наследник.
Шервинский покосился на печку, глубоко набрал воздуху и молвил: – Напрасно вы не верите. Известие о смерти его императорского величества... – Несколько преувеличено, – спьяна сострил Мышлаевский. Елена возмущенно дрогнула и показалась из тумана. – Витя, тебе стыдно. Ты офицер. Мышлаевский нырнул в туман. – ...вымышлено самими же большевиками. Государю удалось спастись при помощи его верного гувернера... то есть, виноват, гувернера наследника, мосье Жильяра и нескольких офицеров, которые вывезли его... э... в Азию. Оттуда они проехали в Сингапур и морем в Европу. И вот государь ныне находится в гостях у императора