Вера Аникина

Утром, только-только стало светать, выбежала в трескучий мороз, в налипший повсюду иней, махрами свисающий с веток деревьев. Машины, в ряд выстроенные, все у инея в плену, одна на одну стали похожи, словно солдаты, пока не приглядишься, свою не узнаешь. И стекла ото льда-инея отскребла, и несколько раз вокруг машины пробежалась, дверцами похлопала, на педали понажимала, ключом туда-сюда повертела, но машина так и не завелась. Как на грех, из толковых мужиков никто не вышел, чтобы помочь. Воскресенье, отсыпаются люди. А ей в город позарез нужно, в столицу. Марине только и осталось, что в сердцах по колесу пнуть да к автобусу маршрутному побежать. Как раз до метро идет. В последний момент успела заскочить в него, за проезд уже на ходу расплачивалась. Не выбирая, где получше-поудобней, на первое свободное место плюхнулась, как раз автобус на повороте качнуло. Женщина, что возле окна пристроилась, только и успела корзинку, полную яиц, подхватить и к себе на колени поставить. Марина улыбнул

— Наташка! Хватит курить! К тебе там эта… Ну, бабуля твоя пришла! — шепнула Люська подруге через распахнутое окошко. — Ей пока чай налили, но она в некотором нетерпении. — Да иду я! Иду уже! — Наташа затушила сигарету о стенку, смяла «бычок» гармошкой, бросила его в урну, постояла еще немного, глубоко дыша и глядя на мелькающие по проспекту машины, зажмурилась, а потом открыла глаза, натянула на лицо улыбку и пошла обратно в зал. И чего эту Серафиму Павловну сегодня принесло?! Ведь договаривались на следующий вторник! Странно. Ну может быть куда–то собирается! Она всё в театр хотела сходить… — Наташенька! Как я рада, что вы сегодня работаете! — услышала Наталья. — Серафима Павловна, дорогая! А чем обязаны? — Посетительница любила, когда с ней разговаривают немного старомодно. — Мы же вас записали на следующий вторник. Да, вот запись, я себе даже красным карандашом обвела в ежедневнике! — Да что вы говорите, Наташенька! — всплеснула своими одутловатыми руками клиентка. — Значит, я переп