ГУЛИ, ГУЛИ
Людмила быстрым шагом подошла к своему дому. Нервно открывая дверь квартиры ключом, она несколько раз не могла правильно попасть в ячейку замка.
– Катерина, это ты? – из соседней квартиры вышла пожилая женщина, соседка тётя Маша, которая на протяжении тех лет, которых они были знакомы, упорно называла её именем мамы Людмилы.
– Да, тётя Маша, это я, – в этот раз Люда не стала уточнять своё имя.
Мама несколько лет назад умерла, но старенькая соседка, имея провалы в памяти, постоянно называла её Людмилой, а Людмилу именем мамы Катерина.
– Ты куда собралась идти или пришла? – стоя у своей двери, интересовалась тётя Маша.
– Пришла, – сдерживая нервное напряжение, ответила Люда, входя в квартиру.
– А где была? – Люда знала, что она задаст и этот вопрос, поэтому не спешила закрыть свою дверь.
– По делам ходила.
– Вот и хорошо, Катерина. Хорошо, когда дела есть. Я сейчас тоже пойду по делам. Да, какие мои дела? Пойду, погуляю. Погода сегодня хорошая.
– Тётя Маша, вы только в скверике гуляйте, около дома. Если вам в магазин надо, я схожу, всё вам куплю.
– Нет, нет. Катерина, не переживай, у меня всё есть. Я на площадке голубей покормлю.
За одинокой, частично потерявшей память соседкой раньше присматривала мама Людмилы. А когда её не стало, Люда не бросила добрую и тихую старушку. Родственники у старушки были, но они справлялись о её здоровье лишь по телефону. Люда подозревала, что звонили они по одной причине, узнать, жива родственница или уже нет. Но Людмила не лезла в чужие семьи. Хотя…
Людмила ещё была не замужем. Вот это «ещё» её постоянно преследовало.
– Ей недавно исполнилось тридцать восемь, а всё ещё не замужем, – так сплетничали сослуживицы.
– Тебе скоро сорок, а ты ещё не рожала, – сокрушались подруги.
– Ты всё ещё одна? – спросил Юрка Соколов, в которого она с юности была по уши влюблена. Они даже встречались до тех пор, пока он не уехал поступать в мореходку в Санкт-Петербург. И на все эти «ещё» ей приходилось отвечать: Ещё не замужем, ещё нет детей, ещё одинока.
– Ещё по-прежнему влюблена в Юрку Соколова? – это «ещё» она задавала себе сама.
А ещё любовь к Юрке было её тайной. Наверное, это обстоятельство не давало возможности Людмиле влюбиться в кого-то другого по-настоящему. Это же обстоятельство заставляло её прислушиваться к советам матери, которая в каждом из ухажёров Людмилы находила что-то отрицательное. Людмила с лёгкостью расставалась с кавалерами, наверное, потому, что не любила. А Юрку, который давно жил в Питере, любила и ждала. Но он, окончив мореходку, женился. И не на ней. Забыл и свидания при луне, и первый поцелуй, и другие разные слова и обещания. А Люда не могла забыть.
Юркины родители жили в девятиэтажном доме на третьем этаже, напротив её такого же дома. Только Людмила жила на четвёртом. Их дома разделяла только детская площадка. Поэтому она могла наблюдать за любимым в его редкие возвращения в родительский дом. Особенно хорошо было видно из окна Людмилиной квартиры по вечерам. В квартире Юры, когда он приезжал, во всех комнатах горел свет, а Люда сидела в темноте у своего окна и наблюдала. Вот статный Юрка открыл форточку и курит. Вот к нему подходит его молодая жена и кладёт свою голову ему на плечо. А вот они целуются. В такие моменты она отходила от окна, чтобы продолжать дальше в одиночестве ждать, мечтать и любить. Но вот уже несколько лет Юрка не появлялся у своих родителей, но это не мешало Людмиле жить прошлыми воспоминаниями.
Но однажды она увидела Юру в офисе своей фирмы.
– Ты что здесь делаешь? – спросила она его.
– Теперь буду работать здесь, у вас, – ответил Юрка, который совсем не изменился с тех пор, как она его видела в последний раз. Такой же высокий, статный. Любимый.
– А как же море?
– На море теперь буду ездить только в отпуск отдыхать.
Вот тогда он и спросил её.
– Ты всё ещё одна?
– Ещё одна, – ответила она.
– А я теперь с мамой буду жить. Ты же знаешь, отца мы недавно похоронили, а мама никак не хочет переезжать в Питер.
– А как же твоя жена?
– Мы подали на развод. Она не захотела менять что-то в жизни, не захотела жить с моей мамой. Так, что, теперь я один.
– Нет, вас двое, у тебя мама жива. А я свою маму уже давно похоронила.
– Можно я приду вечером скрасить твоё одиночество? – спросил Юрка.
С этого дня Людмила стала думать, что правильно она делала, что ждала, мечтала, любила. С этой ночи к ней вернулось то, что было оставлено там, за порогом юности. Прогулки при луне, горячие поцелуи, мечты и слова, слова, слова. С этого момента из её жизни одно противное «ещё» исчезло, а появилось первое «уже».
– Я уже не одна! – так хотелось ей кричать, чтобы об этом узнали все вокруг.
Вскоре наступило и то время, когда счастливая Людмила поняла, что две полоски на тесте убрали из её жизни ещё одно «ещё». Она поняла, что теперь никто не будет задавать ей этих надоевших вопросов с противным «ещё». Потому что уже она никогда не будет одинокой. Юра, в ответ на её радостное сообщение, ничего не ответив ушел, громко захлопнув дверь её квартиры.
И вот сегодня врач подтвердила результаты теста. У Людмилы будет ребёнок.
– А что это будущая мамочка не в настроении? – спросила врач, выписывая ей кипу направлений на сдачу необходимых анализов, – вас что-то тревожит? Боитесь осуждения? Знаете, что? А вы напишите на бумаге всё, что думаете о тех, кто вас осуждает. Прямо как думаете о них, так и пишите. Знаете, есть такой психологический трюк?
– Знаю, – кивнула головой Людмила.
– Вот, напишите, а потом порвите листок на мелкие, мелкие кусочки и выбросьте.
В ответ Люда только улыбнулась. Но пока она медленно шла к себе домой, идея с этим психологическим трюком показалась ей не такой уж и смешной.
– Звонить Юрке я не буду, – думала она, – по телефону всего не сказать. Он может меня не правильно понять и отключит телефон. А я не успела ему рассказать, как его ждала, как мечтала о нашей встрече, как продолжала любить всё это время. Я напишу ему обо всём в письме. Он прочтёт его, поймёт, что этот ребёнок не случайность. Как не случайность, и то, что он вернулся, что они опять встретились. Всё потому, что она мечтала, ждала, любила.
Она ускоряла свой шаг, накапливая в мыслях слова, собирая их на ходу в предложения, чтобы прийти и написать всё, всё, всё. И вот, наконец, закончив разговор со скучающей тётей Машей и попав в квартиру, не снимая куртки, она нашла и открыла блокнот с листочками в клетку и какой-то белый конверт без опознавательных знаков из-под найденной в почтовом ящике рекламы и стала быстро писать.
Письмо получилось внушительных размеров. Людмила не стала его перечитывать, она сложила листки пополам, вложила их в конверт, на котором написала: Юрию Соколову лично в руки.
Положив конверт в карман куртки, она вышла во двор. В небольшом скверике между их домами, на детской площадке на скамейках сидело несколько женщин, наблюдавших за играми своих детей. Людмиле надо было пройти через площадку, зайти в Юркин подъезд, который находится с другой стороны дома, и опустить письмо в его почтовый ящик. Внутри неё ещё всё трепетало от тех признаний, которые она доверила листку бумаги, от неизвестности, что будет, когда Юра прочтёт её строки. Она быстрым шагом пересекала площадку, не заметив неподалёку кормившую голубей тётю Машу.
– Гу-ли, гу-ли, – говорила старушка. Увидев её, окликнула, – Катерина, куда бежишь? Пойди сюда, – старушка махнула ей рукой и присела на дальнюю лавочку детской площадки.
Людмила остановилась, чтобы ответить, что подойдёт к ней позже, но всё-таки свернула с тропинки.
– Сядь, посиди. А то всё бежишь, бежишь неизвестно куда. А может, и не надо никуда спешить? Посиди, остынь, – тётя Маша протянула ей кусочек твёрдой горбушки, – вот, покорми птичек. Гу-ли, гу-ли, – созывая птиц, старушка встала и вошла в круг клюющих голубей.
Люда взяла хлеб и села на скамейку. В этот момент она увидела, как маленькая девочка лет пяти, качавшаяся на качелях, вдруг спрыгнула с них и с криком: – Папа вернулся, папочка вернулся! – подбежала к идущему к ней мужчине. Он подхватил девочку на руки и крепко обнял. К ним присоединилась женщина и, улыбаясь, положила голову на плечо мужчины, который одной рукой обнял её за плечи, другой крепко держал девочку, которая постоянно целовала его щёки, покрытые небольшой щетиной.
– Папка, ты опять колючий! – смеялась девочка.
Люда проводив взглядом незнакомую троицу, задумалась. Она сама даже не поняла, что эта была за задумчивость. Скорее эта картинка семейного счастья подействовала на неё, как успокоительные таблетки. Куда-то ушло беспокойство, ей ничего не захотелось доказывать Юрке. Ни свою любовь к нему, ни то, что она ждала его столько лет и очень хотела иметь от него ребёнка.
– У меня будет ребёночек. Мой ребёнок. А это главное. А больше мне ничего ни от кого не нужно, – улыбнувшись своим мыслям, она положила горбушку на скамейку и достала письмо из сумки. Повертев в руках конверт, она вытащила своё так и неотправленное письмо и стала медленно рвать исписанные листки на мельчайшие кусочки, которые складывала в конверт, чтобы их не разнёс по площадке ветер.
– Ну что, Катерина, справишься сама или мне помочь? – к ней подошла тётя Маша и взяла горбушку.
– Справлюсь, тётя Маша, – Люда с улыбкой встала и, бросив конверт в урну, пошла к своему дому, – а дочку назову Катериной, – тихо добавила она.
– Вот и правильно, иди, детка, иди домой! А я покормлю птичек, а то всё спешишь, бежишь, а куда? Зачем? Гу-ли, гу-ли, гу-ли, гу-ли, продолжала радовать крошками голубей тётя Маша.
#ИринаГорбачеваОгонëкДуши Чтобы прочитать другие рассказы Ирины Горбачёвой - нажмите на хештег автора ( красную строчку).
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев