ОГОНЁК ДУШИ

Георгий Иванов Глядит печаль огромными глазами... Глядит печаль огромными глазами На золото осенних тополей, На первый треугольник журавлей, И взмахивает слабыми крылами. Малиновка моя, не улетай, Зачем тебе Алжир, зачем Китай? Трубит рожок, и почтальон румяный, Вскочив в повозку, говорит: «Прощай», А на террасе разливают чай В большие неуклюжие стаканы. И вот струю крутого кипятка Последний луч позолотил слегка. Я разленился. Я могу часами Следить за перелетом ветерка И проплывающие облака Воображать большими парусами. Скользит галера. Золотой грифон Колеблется, на запад устремлен… А школьница любовь твердит прилежно Урок. Увы — лишь в повтореньи он! Но в этот час, когда со всех сторон

У РАЗБИТОГО КОРЫТА

«Что случилось, дорогая? Что с тобой, малыш? Глаз своих не поднимая Плачешь и молчишь, Теребишь тихонько юбку Нервною рукой.. Что с тобой, моя голубка? Что скажи с тобой?» Шею мне рукой обвИла, Нежно обняла: «Я сегодня джип твой, милый, В гараже взяла. А сейчас тебе открою Маленький секрет...» И тогда я сразу понял: Больше джипа НЕТ!!! Александр Сажин 18.12.2018 #александрсажиногонёкдуши Стихи публикуются с личного разрешения автора, специально для группы #огонëк_души

Сентябрь уходит Олег Вотинцев 2 И он уходит. Жаль. Каков нахал. А сколько обещал всего при встрече. Дарил цветы, заманивал, играл, И так его душевны были речи. К нему мы только стали привыкать, К изменчивой и ветреной погоде, А он возьми и начал флиртовать, С красавицей весной стремясь к свободе. Сентябрь, сентябрь, проказник и шалун, Он обещал продлить подольше лето, А сам сбежал с весною, вот ведь лгун, Совсем забыв про данные обеты. #олегвотинцевогонëкдуши

— Здравствуйте, мама. — Зять вошёл в квартиру тёщи с походным рюкзаком за плечами. Вера Степановна хотела сказать ему "виделись", но вспомнила, что виделись-то они вчера, а не сегодня, и поэтому сказала: — Здравствуй, Славик. Ты чего с рюкзаком? — Так я, это... — Славик по-хозяйски оглядел комнату и снял рюкзак с плеча. — К вам приехал. Пожить. Тёща с минуту пыталась понять смысл фразы зятя, потом переспросила: — Пожить? — Ну, да... — Тебя, чего, Татьяна из дома выгнала? — Почему, выгнала? — удивился Славик. — Если бы она меня выгнала, я бы разве к вам заявился? Я же не такой наглый, как некоторые. — Погоди-погоди, — перебила его Вера Степановна. — Ничего не понимаю. Ты зачем ко мне приехал?

Всеволод Рождественский Есть странная мечта: себе построить дом Из прожитых надежд, тревог и начинаний. Пусть всё, что не сбылось, живёт отныне в нём, В таком вместительном из всех возможных зданий. Не собираюсь там гостить на склоне дней. Дверь будет на замке, окно закрыто ставней. Лишь комната одна, что всех других скромней, Останется беречь следы дороги давней. Казалось бы, зачем и для чего хранить Тот прах, которому не стать уже горящим, Но разве никому не видимая нить Не может связывать былое с настоящим? И что-то шепчет мне: ты мир в себе растил, Нельзя его терять, хоть сам ты - лишь мгновенье, Пылинка малая бесчисленных светил, Уже вошедшая в бессмертное круженье. #огонëк_души

«Poзовые очки невозможнo cнять пo coбственному желанию. Они спадают caми. Влепит тебе жизнь xopoший подзатыльник — и вот очки ужe paccыпались по полy ocколками.» Татьяна Пельтцер

ЕЛЕНА ЕВДОКИМЕНКО Папа ритмично стучал карандашом по столу и просил меня повторить. Я повторяла совсем другой звукоряд. Бабка с мамой тоже повторяли. И у каждого из нас получался свой вариант. Папа вздыхал, злился, колотил по столу и говорил, что мы все без музыкального слуха. — Карандашом барабанить много ума не надо, — парировала бабушка. — Не грусти, Ленка, я научу тебя петь. Так в мою жизнь ворвались русские народные песни. Я вечно выла и затягивала ноты не туда. Бабушка говорила, что в народном творчестве это допустимо, и гладила меня доброй рукой по жидким волосам. Еще мне казалось, что у меня очень сильный голос, поэтому я считала нужным орать. По версии бабушки, это тоже не возбранялось в народном творчестве. Ранним утром по пути в детский сад мы втроем орали: «При лужке, лужке, лужке, при широком поле, при знакомом табуне конь гулял на воле...» Когда мы приближались к территории садика, мама командовала: — Ленка, глохни! Я замолкала, и наш табор вваливался в калитку. Потом я горлопанила на уроках музыки и всем рассказывала, что я знаю «При лужке» и «Подари мне платок» и если меня попросят, то мне совсем несложно исполнить. Но меня не просили. А когда я пела скучный детсадовский репертуар, учитель умоляла «выть потише». В начальных классах меня не взяли в кружок по фортепиано, потому что на прослушивании я орала, как чайка. Впрочем, моя вера в себя не пострадала. Для бабушки я продолжала оставаться алмазом, требующим достойной огранки. Всю жизнь в школе я лезла то петь, то танцевать. Зачем, Лена, зачем? Ни один человек ни разу не дослушал «При лужке» в моем исполнении до конца. Так же, как всем было наплевать на мою врожденную гибкость. Иногда я включала дома свой двухкассетник, сажала на диван подругу Лену и убивалась под песню «Желтые тюльпаны». Два раза ударяла кулаками по правой коленке, потом по левому плечу, затем два раза по левой коленке и правому плечу. Перестукивания по суставам сменяли выпады ног в разные стороны. При этом руки я почему-то поднимала к затылку. Сначала Ленка смотрела на меня с сожалением. А потом привыкла. Бывало, что во время моего танца она доставала учебник и повторяла домашнее задание. Пока я ритмично разбрасывала длинные конечности, Ленка с закрытыми глазами беззвучно шевелила губами, повторяя стихотворение. И вот в 7-м классе судьба дала мне шанс. В школе объявили конкурс под названием «Мы ищем таланты». Наш классный руководитель Людмила Ильинична жила высокими материями, поэтому таланты найти к определенной дате забыла. Она опомнилась в тот самый день, когда нас попросили после уроков зайти в актовый зал, где представители разных классов должны были исполнить свое творческое фуэте. Людмила Ильинична бегала по классу вдоль парт и напряженно думала, кого бросить под танки. Желающих опозориться было немного. Я и Сережа Жуков. Жуков кричал, что может дальше всех плевать. Я поняла, что мой звездный час настал, и тихо сказала, что умею танцевать. Людмила Ильинична остановилась возле меня и, кажется, чуть не прослезилась. Ленка в другом конце класса трясла головой, показывая, чтобы я уступила Жукову. Но, поскольку учитель уже успела расчувствоваться, Ленка крикнула, что пою я намного лучше, чем танцую. Ах ты ж моя хорошая! Этих слов я ждала всю свою жизнь. Я объявила, что мне нужен русский народный костюм и хотя бы четверка в четверти по математике. Людмила Ильинична согласилась. Сарафан стащили из кабинета по домоводству. Мною были заявлены две песни, которым суждено было умереть, но они выжили. Мальчик из 11-го класса объявил номер: «Русские народные песни „При лужке“ и „Подари мне платок“. Поет Елена Евдокименко. А капелла». Я не знала, что такое «а капелла», но давно об этом мечтала. Примерно на 8-й минуте «При лужке» у Людмилы Ильиничны запотели очки и потекли слезы. Песня сама по себе длинная. Но я растягивала триумф и выла каждый куплет по 3 раза. Я подумала, что классуха моя растрогалась, потому что прикоснулась душой к вечному. Но когда меня попросили про платок не петь, стало понятно, что тут что-то не то. Людмила Ильинична деликатно взяла меня под локоток и увела со сцены. По пути к выходу она сняла очки, чтобы рукавом смахнуть слезы. Не ржать у Людмилы Ильиничны получалось плохо. Мы зашли в класс. Учитель достала журнал и напротив моей фамилии вывела четверку, потом обняла руками голову и отвернулась к окну. Дома меня ждали мама и бабушка. #огонëк_души

Иван Бунин Ту звезду, что качалася в темной воде Под кривою ракитой в заглохшем саду, – Огонек, до рассвета мерцавший в пруде, Я теперь в небесах никогда не найду. В то селенье, где шли молодые года, В старый дом, где я первые песни слагал, Где я счастья и радости в юности ждал, Я теперь не вернусь никогда, никогда. 1891 г. #огонëк_души