За кулисами «Служебного романа». Как создавалась легендарная комедия. Фильм «Служебный роман» занимает 19 место в списке лидеров советского проката, а в 1977 году он был премьерой номер один — его посмотрели свыше 58 млн зрителей. По результатам опроса журнала «Советский экран» фильм был назван лучшим по итогам года, а Алиса Фрейндлих и Андрей Мягков стали лучшими актерами года. Долгое время фильм был популярен и за границей - особенно его полюбили в Китае. А началась его история в марте 1971 года. Шестого числа закадычные друзья и коллеги Эмиль Брагинский и Эльдар Рязанов, стремясь подзаработать, принялись писать комедийную пьесу для театра и написали ее всего за 20 дней. Пока писали, о деньгах забыли. Увлеклись до того, что вскоре уже не авторы «управляли» персонажами, а герои пьесы «Сослуживцы», как вспоминал Рязанов, «вели нас за ручки». Уже спустя три месяца над похождениями доброго недотёпы Новосельцева, мечтающего о тёплом местечке главы отдела статистики «лёгонькой промышленности», и товарища Калугиной в дебютной постановке молодого режиссёра Бориса Кондратьева хохотали зрители московского театра им. Маяковского. Пьеса оказалась настолько популярной, что её взяли в постоянный репертуар более полутора сотен театров СССР. В 1973 году на популярную пьесу стали «поглядывать» работники Центрального телевидения СССР и вскоре сняли свою версию в исполнении всё тех же актёров театра им. Маяковского. В течение нескольких лет «Сослуживцы» демонстрировались на миллионах голубых экранов. Однако авторов, а особенно Рязанова, театральное кино не устраивало. Как кинорежиссёра его крайне раздражали примитивные телевизионные кадры одного и того же сценического пространства, отсутствие полноценного монтажа изображения и т.д. Каждый раз, когда в телеэфире шли «Сослуживцы», Эльдар Александрович высказывал в непарламентских выражениях своё мнение о творении телевизионщиков. Выход был только один – сделать собственную полноценную экранизацию... Вторым мотивом этого решения было давнее желание Рязанова поработать с Алисой Фрейндлих – именно в ней режиссёр видел идеальный образ Людмилы Прокофьевны Калугиной. «Если Алиса согласится – фильму быть», – сказал сам себе весной 1976 года режиссёр и отправился в Ленинград, где актриса работала в театре имени Ленсовета. Рязанов умудрился сломить сопротивление руководства и заполучил приму, которая с радостью согласилась сниматься, но при условии, что по первому требованию он будет отпускать Алису Бруновну в Ленинград на репетиции и спектакли. Слово Рязанов дал. Когда начались съёмки, Фрейндлих пришлось постоянно отлучаться в театр. Отдыхать актрисе удавалось только в поезде. Во время съёмочного процесса Рязанов всячески оберегал любимицу, позволяя ей поспать в перерывах между дублями. А гримёры, прежде чем наложить Алисе Бруновне грим, делали ей маски и примочки, чтобы она выглядела свежей и выспавшейся. В конце мая 1976 года руководство «Мосфильма» приняло киносценарий «Сослуживцев» без каких-либо поправок. Поначалу проект носил рабочее название «Сказка о руководящей Золушке». «Служебный роман» стал первым в истории отечественного кино фильмом, где исполнителей главных ролей режиссёр наметил ещё до написания сценария, а затем сразу утвердил без каких-либо предварительных проб. Худсовет «Мосфильма» также одобрил все кандидатуры, предложенные Рязановым. Актёрский состав был «зарезервирован» давно: Фрейндлих пробовалась ещё в картинах «Гусарская баллада» (для Шурочки Азаровой оказалась слишком женственной) и «Зигзаг удачи» (не смогла сниматься, поскольку ждала ребёнка). Басилашвили и Немоляева пробовались на главные роли в «Иронии судьбы», Мягков и Ахеджакова снялись в новогодней комедии. Образ общественницы Шуры, которую «выдвинули, а потом забыли задвинуть обратно», было поручено воплотить актрисе театра «Современник» Людмиле Ивановой, которая тоже когда-то проходила пробы в рязановском «Зигзаге удачи». Кроме того, Иванова была председателем театрального месткома и очень хорошо знала эту работу. Как и её героиня Шура, она с большим энтузиазмом и в жизни занималась общественными делами. Оставалось найти подходящий образ Мымры. Не каждая актриса с хорошими внешними данными согласится себя уродовать в кадре. Фрейндлих, как и положено великим актрисам, согласилась. Перекрасилась в тёмную шатенку, зализала волосы, влезла в ужасный мешковатый коричневый костюм (на размер больше) и в уродливые башмаки. А довершил облик Мымры оператор-постановщик Владимир Нахабцев: он принёс из дома старые массивные роговые очки своего отца. И когда Алиса Бруновна их надела, то всем стало понятно: Мымра готова появиться на площадке. Режиссёр подумал и о том, где расселить главных героев, – не абы как, а согласно их статусу и рангу. Так, Калугину «поселили» в Центральном районе Москвы, на ул. Герцена (ныне Большая Никитская) в одну из элитных многоэтажных «башен», которые в 1973 году были специально возведены для руководителей организаций, предприятий и видных деятелей искусства и науки. Товарищ Самохвалов (Олег Басилашвили) занял жилплощадь на улице им. Горького (ныне Тверская). В этом престижном доме в реальности проживала министр культуры Екатерина Фурцева, а так же академики и генеральские чины. Новосельцеву же режиссёр выделил скромное местечко в дореволюционном жилом строении 1894 года – бывшем доме торговца Карла Мейера между проспектом Мира и улицей Новослободской. А добрую подругу и сослуживицу Новосельцева Рыжову вообще поселили в Подмосковье. Съёмки картины начались 5 сентября 1976 года. Первым стал эпизод в столовой, где Новосельцев узнает от Шуры, что та читала письма Рыжовой, и посылает её... в бухгалтерию. «Столовую» соорудили из нескольких столиков и буфетной стойки на одном из верхних этажей здания министерства флота, которое исполняло роль статистического управления. Оператору-постановщику Владимиру Нахабцеву очень хотелось, чтобы в окне за обедающим Новосельцевым был непременно различим вид на улицу с движущимся транспортом. Оператор направил в потолок очень сильные приборы – в результате пластиковые элементы министерских ламп дневного света к концу съёмочной смены свисали с потолка расплавившимися сосульками. Завхоз здания министерства был очень недоволен. Так, едва начавшись, съёмки принесли ущерб народному хозяйству. 20 сентября случилось то, о чём мечтал Рязанов, но никто никак не ожидал, – выпал ранний снег. Режиссёр отменил съёмки с актёрами и помчался с оператором и ассистентом снимать лирические зарисовки припорошенной снежком, но ещё лиственной Москвы. Съемочная группа носилась по улицам, лазила по крышам, киношники извозились в слякоти с головы до ног - торопились снять красоту, которая растаяла уже в полдень. Именно в эти минуты, бросив взгляд на перепачкавшихся коллег, запыхавшийся режиссёр невольно вспомнил английскую поговорку: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда». И далее сами собой пришли на ум строчки: «У природы нет плохой погоды, дождь, самум, буран и снегопад, я скажу вам, очень нежеланны, я беру свои слова назад...». Уже на следующий день Рязанов, подправив свои импровизированные стихи и добавив лирики, отнёс композитору Андрею Петрову, выдав их за... произведение английского поэта Уильяма Блейка. Ничего не подозревающий Петров похвалил творчество «англичанина»: «Это ж надо, стихи в точности для нашего фильма!» и через несколько дней написал известную ныне каждому песню. Именно в «Служебном романе» впервые запел Андрей Мягков (в «Иронии судьбы» за него пел Сергей Никитин). Блеснула своими вокальными данными и Алиса Фрейндлих. А вот Людмилу Иванову постигла неудача, несмотря на то, что для неё была написана песня. В первые дни съёмок она, как реальный председатель месткома (в театре «Современник») и киношная Шурочка, закричала: «Товарищи, сдаём по 50 копеек!», на что Мягков, заткнув уши, тут же проворчал: «Какой же у тебя противный голос, оказывается. Столько лет с тобой работаю, но такого не слышал...». Режиссёр тоже содрогнулся и... предпочёл пожертвовать песней Шурочки. Во время съёмок Рязанов никогда не держался строго сценария и любил импровизации. Однажды он пришёл на работу и увидел, как его жена со своей подругой-костюмершей первым делом начали наводить марафет – краситься. Через несколько дней начались съёмки эпизода «Утро в учреждении». Снимали рано утром. Разместившейся по рабочим местам женской массовке режиссёр скомандовал: «Девочки, прежде чем снимать, наведите-ка марафет». Девочки вытащили свою косметику и взялись за дело. А операторы скрытыми камерами сняли весь «процесс» - таким он и вошёл в фильм. Нередко и крылатые фразы рождались прямо на съёмочной площадке. Например, сказанную активистке Шуре секретаршей Верочкой: «Да на тебе пахать надо», придумала сама Шура (Людмила Иванова) и подарила Лие Ахеджаковой. Помимо замечательного актёрского состава в фильме работали другие «звёзды» киношного дела. Взять того же коня с крыльями – здоровенную и красивую настольную статую, которую должны были подарить к юбилею программиста Боровских и которая упала в одной из сцен со стола вместе с Новосельцевым. Эту копию скульптуры «Персей и пегас» французского скульптора Эмиля-Луи Пико киношники называют «любимой лошадью «Мосфильма». Она снялась ещё в трёх киношедеврах отечественного кинематографа – комедии Гайдая «Бриллиантовая рука» (1968) и в многосерийной культовой картине Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» (она украшала особняк бригаденфюрера СС Шелленберга) и в фильме «Мой ласковый и нежный зверь» (1973). Другая «кинозвезда» – красивая статуя девушки, возле которой сидит руководитель отдела общественного питания, упитанный товарищ Бубликов (актер Пётр Щербаков). Сия статуя есть никто иная, как та самая Прасковья Тулупова, в которую был пылко влюблён молодой барин в популярном фильме «Формула любви» (1984). Эта же мраморная статуя снялась в известных картинах «Бег» (1970), «Старый Новый год» (1980), «Васса» (1982) и «Вечерний лабиринт» (1980). После реставрации ныне скульптура стоит в Москве на Воронцовом поле возле дома №3. Желающих сфотографироваться с мраморной кинозвездой хватает. Чтобы актёры прочно вживались в свои роли, требуются не только хорошие профессиональные качества, крепкий сценарный текст, костюмы, но и соответствующая обстановка. Декорации и внешний антураж – неотъемлемая часть почти каждого фильма. «Служебный роман» не стал исключением. Ассистенту по реквизиту Евгению Цимбалу (ныне – известный кинорежиссёр) пришлось немало потрудиться. Он обошёл множество представительств различных зарубежных компаний и контор по типу «Техноимпорта», откуда приволок ворох буклетов, календарей и прочей конторской полиграфии. У какого-то иностранца купил за пол-литра «Столичной» знаменитую четырёхцветную шариковую ручку, которая фигурировала в сценарии как самохваловский сувенир из Швейцарии для Мымры-Калугиной. Задолго до окончания съёмок Рязанов начал понимать, что фильм явно не вмещается в заявленный хронометраж: 2 часа 40 минут. Во время монтажа вообще выяснилось, что материала снято на четырёхчасовой фильм! Это в наши дни можно было бы сделать ещё и удлинённую телеверсию картины, а тогда... Рязанов с болью принялся урезать снятое. В корзину полетело много интересных сцен. Исчезли даже некоторые персонажи. Так, например, секретарша Верочка осталась без мужа. Изначально у модницы был ревнивый супруг, да ещё ярый любитель-байкер. Снимали в этой роли комика Михаила Светина, за плечами которого имелось немало «несерьёзных» ролей. В новомодной кожанке, с кучей замков-молний и в здоровенном мотоциклетном шлеме малорослый Светин смотрелся комично. Отсняв несколько кадров, режиссёр внезапно отказался от актёра. «Для лирической комедии слишком... смешно. Я же не эксцентрик Гайдай», – решил Рязанов и пригласил другого – Александра Фатюшина. Эпизоды пересняли, однако Фатюшин внезапно заболел и лёг в больницу на операцию. Рязанов терпеливо ждал, но когда выяснил, что фильм получается слишком длинным, почти полностью сократил этого персонажа, оставив его «голосом в телефоне», с которым ругается Верочка. Впрочем, и его голосу не повезло – «голос мужа» секретарши изображал тов. Самохвалов – Басилашвили. А Фатюшина можно всё-таки увидеть в фильме – в начале второй серии он на несколько секунд появляется в сцене «похорон Бубликова», причём вместе с мотошлемом в руке. Сократил Рязанов и одну из самых смешных сцен «Похороны мнимого Бубликова». Она заканчивалась тем, как перепуганная видом «воскресшего» Петра Ивановича Шура спряталась в лифте. На самом деле разъярённый Бубликов наступал на общественницу с кулаками, а та удирала с воплями: «Я не виновата! Умер однофамилец, а позвонили нам! Я на общественные деньги оркестр заказала, венок купила с надписями! Я бы сама померла, да фамилия у меня другая!». Во время одного из дублей Рязанов неожиданно прервал съёмку, отвел Иванову в сторону, чтобы Щербаков ничего не слышал, и сказал: «Как только он к вам приблизится – орите что есть силы: «Ура, да здравствует живой товарищ Бубликов!». Поглядим за его реакцией». Когда Иванова завопила здравицу «тем самым» отвратительным голосом, растерявшийся актёр начал кланяться в разные стороны, приговаривая: «Спасибо за всё, дорогие товарищи!». А Иванова ещё и бросалась к нему на шею, осыпая поцелуями. На съёмках хохотала вся группа, но эту забавную сцену тоже пришлось убрать. Съёмки «Служебного романа» завершились 20 января 1977 года, а в октябре состоялась всесоюзная премьера. Только за три месяца её увидело почти 60 миллионов зрителей. Главных героев, даже отрицательных, полюбила вся страна. Неприятные последствия ощутили только близкие родственники Людмилы Ивановой – муж и сын. Они стеснялись образа, который неотступно следовал за актрисой. Придя домой с уроков вскоре после премьеры фильма, сын Ваня сказал: «Мам, ты лучше пока в школе не появляйся. Тебя там за ненормальную держат». Слава крикливой, но доброй женщины-общественницы разошлась далеко за границы нашей страны. Несколько лет назад Иванова побывала на одном фестивале в Китае. Каково же было удивление актрисы, когда китайцы сбежались к ней с криками: «К нам Шура приехала!». Оказалось, в Поднебесной, как и на родине фильма, помнят и любят «Служебный роман»...