Предыдущая публикация
Гитлер поручил что-то предпринять, поднять боевой дух армии.
И тогда министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс решил сыграть на контрасте и показать противника жалким и ничтожным. Он задумал снять небольшой ролик, где советские солдаты рвут друг друга на части за кусок хлеба. По некоторым данным на исторические съёмки приехал сам Геббельс. По его задумке, перед судьбоносной битвой за Москву необходимо было поднять упавший дух немецких солдат, которые с трудом взяли Смоленск. Фашисты за месяц брали целые государства, а тут на два с лишним месяца застряли в российской глубинке. Специально из числа военнопленных были выбраны люди, с неевропейской внешностью. Была поставлена цель замучить их до буквально животного состояния, чтобы ничего человеческого в них не осталось… и швырнуть еду, как стае голодных зверей. Спустя какое-то время в лагерь приехали большие чины, а вместе с ними целый отряд кинооператоров и режиссёров, лучших в Германии. Свет, камера, мотор! По периметру загона с узбеками выстроились арийцы – высокие, красивые, светловолосые, голубоглазые, как с обложки модного журнала. Они идеально контрастировали с темнокожими, измученными пленниками. Тут же подъехала машина и открыла багажный отсек. Оттуда разнёсся немыслимый запах свежеиспеченного сдобного хлеба, от которого сглотнули слюну даже сытые арийцы. Кульминацией этой мерзкой идеи должна была стать булка хлеба, брошенная в загон под кинокамеры. Это должен был быть великий фильм Рейха, как полуживотные бросаются на хлеб, грызя себе подобных зубами. Для солдат это должен был быть очень поучительный материал: «У вас не должно остаться места для жалости к этому отребью. Это не люди.»Но всё пошло не так. Брошенная булка хлеба упала в середину загона, к ней подошёл самый младший мальчишка. Гробовая тишина. Бережно её поднял и трижды поцеловал его, поднося поочередно ко лбу как святыню. А потом передал самому старшему. Потом узбеки сели в кружок, сложили ноги по-восточному и стали передавать по цепочке крошечные кусочки хлеба, словно плов на Самаркандской свадьбе. Каждый получил кусочек, грел об него руки, а потом неторопливо, закрыв глаза, съедал. И в конце этой странной трапезы прозвучало: «Худога шукур»( Богу слава). Немцы были вне себя от досады и ярости. Планы Геббельса разбились о благородство народа. Он не представлял, насколько величественными могут быть люди другой расы, какими могут быть отношения между ними, насколько можно любить Родину и с достоинством уважать хлеб. Финал истории обыкновенен. Пленные были в очередной раз жестоко избиты. С ними расправились не сразу, оставили в лагере на несколько месяцев. До апреля 1942 года дожили 77 человек. А потом их расстреляли в лесу. Последними их словами была песня, песня о Родине. Они гордо и громко пели её на своём родном языке, и про себя молились…
Аверкий Белов.
Следующая публикация
Комментарии 50
И не смели переписывать историю.
Вечная слава тебе, солдат!
Константин Фролов-Крымский
(Подвиг 101 солдата узбека)
Солдатским сапогом пыля,
Шёл сорок первый год.
Под ним – Голландская земля,
Концлагерь «Амерсфорт».
Сюда везут особый груз:
Кого здесь только нет -
Словак, испанец, серб, француз,
Поляк, бельгиец, швед.
Но продолжается сезон.
И, как эксперимент,
Был специально завезён
Отборный контингент.
Прижатый нос, с прищуром взгляд
Из-под припухших век -
Что европейцу говорят
О нации «узбек»?
С востока – с линии атак -
Приехал тот вагон.
Людей сгрузили не в барак,
А словно скот – в загон.
Там голову не спрячешь в тень,
Еды не принесут.
И лишь побои целый день,
Да непосильный труд.
Задача, вроде бы, проста -
Иных тут нет идей -
Свести до уровня скота
Измученных людей.
Узлом смертельным завязать,
Дух превращая в шлак!
Потом арийцам показать,
Мол, разве это «враг»!
И вот, как было решено, -
- Расчёт на эпатаж -
Туда приехало кино,
Чтоб сделать репортаж.
За ним, к загону напрямик –
«Вершителем суде...ЕщёАмерсфорт
Константин Фролов-Крымский
(Подвиг 101 солдата узбека)
Солдатским сапогом пыля,
Шёл сорок первый год.
Под ним – Голландская земля,
Концлагерь «Амерсфорт».
Сюда везут особый груз:
Кого здесь только нет -
Словак, испанец, серб, француз,
Поляк, бельгиец, швед.
Но продолжается сезон.
И, как эксперимент,
Был специально завезён
Отборный контингент.
Прижатый нос, с прищуром взгляд
Из-под припухших век -
Что европейцу говорят
О нации «узбек»?
С востока – с линии атак -
Приехал тот вагон.
Людей сгрузили не в барак,
А словно скот – в загон.
Там голову не спрячешь в тень,
Еды не принесут.
И лишь побои целый день,
Да непосильный труд.
Задача, вроде бы, проста -
Иных тут нет идей -
Свести до уровня скота
Измученных людей.
Узлом смертельным завязать,
Дух превращая в шлак!
Потом арийцам показать,
Мол, разве это «враг»!
И вот, как было решено, -
- Расчёт на эпатаж -
Туда приехало кино,
Чтоб сделать репортаж.
За ним, к загону напрямик –
«Вершителем судеб» -
Подъехал серый грузовик,
В котором… свежий хлеб!
Команда «Начали!» звучит.
«Сдавайся, рус! Капут!»
Буханка свежая летит
В голодную толпу…
Теперь, Голландия, смотри
И потирай висок,
Как будут драться дикари
Друг с другом за кусок!
Но что-то вдруг пошло не так.
Сценарий подкачал.
Ни грубой ругани, ни драк
Никто не замечал.
Один – оборван, весь в пыли -
Из молодых бойцов
Спокойно поднял хлеб с земли,
Склонил к нему лицо.
Хлеб – это больше, чем еда.
Не поделиться – грех!
Солдат буханку передал
Тому, кто старше всех.
- Будь справедлив! - Аллах учил, -
- Спасёшь и Дух и Плоть!
В итоге каждый получил
Заветную щепоть.
Шеф раздосадован, взбешён:
Печальный прецедент,
Что так провально завершён
Его эксперимент!
«Туземцы варварских племён»
Вдруг одержали верх!
О, как ужасно посрамлён
«Великий Третий Рейх»!
Их расстреляют там, в лесу,
Где сырость, глушь и мрак.
В могилу общую снесут,
Зароют кое-как.
Но память к нам из тех глубин
Упрямо строит мост:
Их было ровно сто один,
Стоявших в полный рост.