Предыдущая публикация
Я не прошел всего пути!
То, что я сейчас расскажу, я еще никому и никогда не рассказывал. И оно покажется вам невероятным. Но я помню все до мельчайших подробностей. Все, что случилось со мной в тот день. Начиная с того, как мы с Саней выходили с базы. И заканчивая тем, как вечером меня на носилках принесли обратно. И все это, даже самое невероятное, было на самом деле. Впрочем, лучше сразу переходить к повествованию.
Итак, одним ранним, холодным на такой высоте, летним утром, я вышел из номера на альпинистской базе…
Было еще темно, а над Северо-Востоком, в небе, светлой полосой, начинала подниматься заря. Звезды уже гасли. Подняв голову, и вдыхая прохладный, бодрящий воздух, я не смог разглядеть ничего, кроме неяркого ковша Большой Медведицы. Я стоял на длинном, общем балконе второго этажа и смотрел на спящую базу. Стоящие прямо под балконом, две штатные машины лагеря, серые «Буханки», были густо покрыты каплями воды от выпавшей ночью росы. Здесь всегда летом выпадает столько росы. Днем влага испаряется, под жгучими, испепеляющими лучами горного солнца и поднимается, вместе с нагретым воздухом. А там, у ледяных вершин, где всегда холодно, воздух остывает, а влага, формирует конвекционные облака, окутывая горы клубящейся белой ватой. А вечером, после заката солнца, испарения прекращаются, воздух быстро остывает и накопленная влага оседает вниз прямо с ясного звездного неба.
Сани еще не было, я стоял на балконе один. И не только на балконе, в сереющем свете были видны пустые дорожки между корпусами, магазином и столовой. Пустые тропы уходили в разные стороны, поднимаясь в горы. База еще спала.
Шум бурлящей воды двух горных речек, дополнял холод и сырость утра. От этого шума оно казалось еще холоднее и сырее.
Справа раздался звук поворачиваемого в замке ключа, открылась соседняя дверь и на балконе появился Саня. Собранный, бодрый, с рюкзаком за плечами и держа в руках увесистый моток веревки. Молча, свободной рукой он замкнул свой номер снаружи и убрал ключ в нарукавный карман.
Глухо постукивая по деревянному настилу подошвами своих тяжелых, зубастых ботинок он двинулся ко мне и, протягивая мне этот моток веревки, вместо утреннего приветствия произнес:
- Ко мне не влезает.
Мне пришлось снимать с плеч свой рюкзак и упаковывать веревку туда, предварительно вытащив половину вещей, которые мне могли понадобиться раньше, чтобы снова положить их сверху.
Наконец мы, стараясь не шуметь, спустились по деревянным ступеням и по дорожке, мощеной булыжником, прошли до забора из рабицы, огораживающего территорию базы. Там тихо отворили калитку и вышли на тропу, сразу круто забирающую вверх, на гребень морены старого ледника.
Наш путь лежал на пик Архимеда, куда мы должны были сходить, по плану одним днем. Мы уходили все дальше, по мере того, как становилось все светлее.
Но ушли мы недалеко…
Там где тропа вилась узким серпантином, поднимаясь на крутой уступ, с которого низвергался водопад, я, идущий сзади, вдруг потерял опору, взмахнув руками. Но схватив пустоту, упал спиной на камни, поехал вниз и сорвался с обрыва. Я помню, как проносились перед глазами кусты барбариса, растущие на самом краю, мягкое шуршание осыпающихся камней и свой собственный крик. Меня мотало из стороны в сторону, склон проносился то сверху вниз, то снизу вверх. Мельком я видел то речку, блестевшую ленточкой внизу, то склон, откуда сорвался. Дыхание сбилось, я вообще не мог вдохнуть, руки и ноги тоже, как будто парализовало, они мне не повиновались. Продолжалось это все не долго, но время тянулось, как будто растянутая резина. Это лихорадочно быстро работающий мозг его замедлил. И я помню те ощущения, до сих пор бросающие в дрожь. Сначала попытка поиска того, за что зацепится, тут же понимание, что я не смогу, не слушаются руки и я не понимаю, где верх и где низ. Еще секунда поиска решения и какой-то возможности остановить падение и понимание, что я лечу уже слишком долго, и падение будет смертельным. Лихорадочные мысли начали прерываться картинами из моей жизни, картинами из детства. Такими яркими, но забытыми мгновениями, откуда-то из самой глубины памяти. И потом темнота. Я точно помню, что не чувствовал никакой боли, не чувствовал удара. Просто я нашел себя в совершеннейшей, кромешной темноте. Эта темнота была как будто густой, я озирался по сторонам, но везде было ничто. Я пытался двигаться в разные стороны и мне это удавалось, преодолевая вязкое сопротивление этой темноты. Я не чувствовал ни рук ни ног, ни головы ни тела. Как будто всего этого у меня просто не было. Это тоже продолжалось недолго, и вдруг я ощутил себя сидящим на скамейке, где-то высоко в горах и смотрящим вдаль. Это место не было мне знакомо. Горы, возвышавшиеся вокруг, были очень зелены, внизу я видел голубые озера и ленточки тихих, полноводных рек. Пейзаж передо мной тянулся до самого горизонта и заходил за него, утопая в голубой дымке. Было тепло и комфортно, как будто я не на вершине высокой горы, а сижу на берегу одного их тех озер внизу. Я взялся руками за лавочку, на которой сидел. Она была сделана из двух толстых, массивных досок. Уложенных как сидение и спинка между двумя выступами скалы на самой вершине. Я оглянулся по сторонам – вокруг, внизу тот же пейзаж. А в небе, позади меня, две огромные луны. Одна занимает большой кусок неба, ее видно не полностью, верхний край растворяется в синеве неба, так, что не видно даже формы круга. А в нижней части она настолько яркая и контрастная, что я вижу кратеры и тени от них. Она слегка красноватая, как кирпич. Рядом левее вторая, она намного меньше, но также ее верхний край почти не виден, а в нижнем видны кратеры, как будто я смотрю в телескоп. Она серебристо-голубая. Я сидел на самой вершине, вокруг во все стороны вниз сходили крутые склоны. Было очень приятно и спокойно. Трудно передать ощущения, когда нет никакого волнения и никаких тревог. Я не знал, почему я там, где это место, но меня и не занимали вовсе эти вопросы. Я просто сидел и наслаждался видами и спокойствием. В лицо подул теплый, приятный ветерок и вдруг я понял, что сижу на лавочке не один. Никто не появился, просто я понял, что со мной находится рядом кто-то еще. И я никого не видел, только чувствовал. Не знаю, кто это был и сколько мы там пробыли вдвоем. Время не шло, времени как будто не было вовсе. Может быть прошел час, может быть несколько дней. Там это было одно и тоже.
Но вот что-то начало меняться, пейзаж как будто потускнел, теперь он уже не казался таким живым. Вокруг стало как то пусто, как то безразлично. Будто после лета, наступила осень. Не знаю, как выразиться точнее. Я почувствовал, что пора.
Пейзаж, становился все холоднее и отрешеннее, а зов все более явным. Мне вдруг стало очень плохо, очень тревожно. Как будто спало наваждение и я снова стал самим собой. Зов, который я ощущал, тянул меня к себе все сильнее, а я все сильнее упирался. Голос того, кто был рядом со мной, зазвучал в голове, он спрашивал, почему я не хочу идти, а я не отвечал. Я упирался изо всех сил, чувствуя необратимость. Понимая, что если я пойду туда, куда меня зовут, я не вернусь назад. Вдруг, я вспомнил всю свою жизнь, вспомнил падение. Мне так захотелось вернуться назад. Вернуться домой.
Голос в голове успокаивал меня, а зов тянул куда-то с непреодолимой силой. Вот уже не стало пейзажа и я уже не на горе, я снова в какой-то пустоте и вижу впереди, перед собой яркий свет. Против моей воли меня тянет туда, но я не собираюсь сдаваться. Я отворачиваюсь от этого света и пытаюсь уйти обратно в темноту. Чувствую мягкие руки, которые разворачивают меня обратно и бью по ним. Бью изо всех сил. В голове звенит тревожный голос, он говорит мне, что путь завершен что мне пора туда. Рядом появляется человек, он смотри на меня сочувствующе и берет за руку. Но я отдергиваю руку. Я кричу ему, что мой путь ещё не завершен! Что я не прошел всего пути и бью его изо всех сил куда попало. Руками, ногами, головой. Так я не дрался никогда в своей жизни. И чем сильнее тянул меня свет, тем сильнее я дрался и упирался. Наконец, темнота вокруг рассеялась и я увидел самого себя, лежавшего на камнях. Мельком, но образ врезался в память очень ярко. Я лежу, с открытыми глазами, глядящими в небо, раскинув руки и ноги.
И следующее, что я помню, это то, как я очнулся в этой самой позе. Все тело болело, голова разламывалась от боли в затылке. Передо мной возникло тревожно-испуганное и побелевшее лицо Сани. Я улыбнулся ему, старому другу, и увидел в его глазах огонек радости и торжества. Потом я отключился. Следующее, что я помню, как уже по дорожкам базы меня несут на носилках ребята из спасотряда.
Прошло уже много лет, а образы не блекнут и я вижу все также хорошо. И когда придет мой день. Мой настоящий день, когда я почувствую, что путь действительно завершен, я знаю, что меня ждет там.
Автор Записки горного гида | Рассказы
Нальчик. Декабрь, 2024г.
Следующая публикация
Комментарии 2