Заклевали

Впечатлительным лучше не читать
В последние дни в дачном товариществе энергетиков только и разговоров было, что о ворах. Дачевладелец Максим Ветошкин слухам не верил, но был начеку, хотя ему и опасаться-то вроде бы нечего: воровали на крайних участках, а его находился в центре посёлка. К тому же Ветошкин работал посменно в охране – сутки через трое – и поэтому частенько бывал на участке. А когда он на участке, никто и носа к нему не посмеет показать. Спокойный на вид, крепкий и коренастый Ветошкин мог любого перешибить, особенно если выведут из себя. Летом он с женой и дочерями благополучно засолил огурцы, выкопал лук, собрал помидоры, правда, август оказалось дождливым, и много помидоров почернело ещё на корню. Но как бы ни было, а сезон прошёл без особых потерь, оставалось убрать морковь, несколько кочанов капусты – и тогда можно копать огород под зиму.
Пока же в очередной выходной, когда жена занялась стиркой, он отправился на участок заменить треснувший лист шифера, благо и погода позволяла. Максим забрался на крышу, начал снимать шифер и сразу увидел патлатого нечёсаного мужика, прятавшего в сумку кочан. От такой наглости Ветошкин не сразу сообразил, что незнакомец… ворует у него капусту! Белым днём ворует, в выходной, когда на каждой даче кто-нибудь да копошится! Ветошкин хотел окликнуть мужика, но, подумав, что тот сразу убежит в калитку, потихоньку спустился с крыши и набросился на него из-за веранды, отрезая путь к бегству.
Увидев свирепое лицо хозяина, мужик остановился, бросил сумку и закрыл голову, ожидая удара. И Максим не удержался, со всего размаху двинул вора по загривку, отчего тот сразу растянулся на земле. Хотел и пинка дать, но бить лежачего всё-таки не стал, лишь процедил сквозь зубы, еле сдерживая себя:
– Ну что с тобой, гад, делать: раздавить или голову оторвать?
Тот промолчал.
– Что с тобой делать-то?! – закричал Ветошкин, совсем обозлившись от его молчания.
С соседних участков на них обратили внимание.
– Эй, что там у тебя? – окликнул сосед Михаил, не видя лежащего на земле мужика.
– Да вот – гада накрыл, кочаны ломал!
– Ого – удача! – присвистнул Михаил. – Держи его, чтобы не утёк, собака!
Поджарый сосед хотел пройти в калитку, но не выдержал и перемахнул забор, подбежал к мужику, повернул его сальную голову и плюнул в давно небритое лицо:
– Бомж, собака! То-то, смотрю, у меня кочаны стали пропадать. На соседей начал грешить. Утопить его не жалко! Чтобы другим неповадно было, а то их в овраге за кладбищем расплодилось – как саранчи. День и ночь в кустах похлёбку варят!
– А что – запросто. Водохранилище рядом! – сгоряча поддержал Ветошкин соседа.
Пока они рассуждали, что делать с вором, другой сосед подоспел – Костя. Все они работали на электростанции, но в разных подразделениях. Поэтому шибко не дружили, а сейчас сразу сделались закадычными друзьями.
– Утопить эту падаль надо, – сходу предложил Костя, будто знал о чём только что шёл разговор.
– А чего смотреть! – свирепел Ветошкин, воодушевляясь от поддержки, но, в последний момент всё-таки одумавшись, моргнул соседям, давая понять, что собирается лишь попугать и проучить налётчика. – Потащили!
Чтобы не брыкался, мужику спутали ноги проволокой, но он и не думал кочевряжиться, лишь что-то мычал и показывал на руках, а потом закрыл глаза, словно страшился смотреть на людей или издевался над ними. На берегу ему и руки связали – пугать так уж пугать до конца! – и бросили в воду.
– Захлебнись, собака! – зло сказал вдогонку Михаил, словно действительно хотел утопить мужика, и вытер пот со лба.
Но тот, извиваясь ужом, сразу прибился к берегу, видно, так и не успев усвоить наглядный урок. Это Ветошкина окончательно разозлило, поэтому, как только мужик приблизился, он что было силы саданул каблуком ему в лоб.
– Правильно, заслужил, – поддержал Михаил. – Этих собак учить надо!
Мужик скрылся под водой, а Ветошкин, чтобы успокоиться, закурил. Но только сделал затяжку и, видя, что тот на поверхности не показывается, – вздрогнул от кольнувшей мысли: «Ведь утонет, гад! Из-за него потом по судам затаскают!» И – следом за ним.
Михаил только успел крикнуть: «Ты куда?!»
Но Ветошкин уже ничего не слышал. Под водой он сразу открыл глаза и нырнул вглубь, по взбаламученному илу догадавшись, где надо искать. Чувствуя, как стучит кровь в висках, Ветошкин на последних запасах воздуха еле успел нащупать волосы мужика и, с трудом оттолкнувшись от илистого дна, едва всплыл с ним. Чуть сам не захлебнулся. Увидев их, и Михаил бросился в воду на помощь.
Выволокли они мужика на берег, а он не дышит.
– Притворяется, собака! – возмутился Михаил и хотел пнуть утопленника.
– Погоди, искусственное дыхание надо срочно делать! – просипел не успевший отдышаться Ветошкин и, как учили в армии, переломил мужика через колено, вылил из него воду, а потом, положив на траву, перевернул на спину и, развязав руки, сказал Михаилу:
– На счет «четыре» я буду в грудь давить, а ты сразу в рот ему дыши!
– Да ты что, сосед?! – опешил Михаил. – От него воняет-то как!
Уговаривать было некогда, и Ветошкин сам нагнулся к утопленнику, крикнул:
– Считай!
Михаил, приготовившись, начал считать, а Максим глубоко вдохнул. На счет «четыре» Михаил что есть силы надавил на грудь мужика, а Ветошкин припал к его холодным и липким губам. Ветошкина сразу стошнило. Пришлось всё повторять.
После нескольких толчков мужик всё-таки закашлялся, поперхнулся вылившейся из горла водой, перевернулся на бок и начал дышать.
– Живучий, собака! – удивился Михаил.
Мужик хотя и дышал, исходя слюнями, но глаза не открывал и продолжал лежать на боку, ожидая, когда от него отстанут.
– В милицию его надо, – робко предложил перепуганный Костя, как суслик, стоявший неподалеку на бугорке.
– На себе, что ли, тащить?! – огрызнулся Максим.
– На моем мотоцикле можно. В люльку посадим и будем держать, чтобы не сбежал.
– Так и сделаем – ментам сдадим, – отказавшись от затеи проучить ворюгу самостоятельно, согласился Максим и брезгливо вытер рукавом губы. – Пусть у них «пятый» угол поищет!
– Прежде обыскать надо! – настоял Михаил. – А то, может, ножик спрятал. Еще пырнет кого-нибудь в дороге!
Обыскав мужика и ничего подозрительного не обнаружив, Максим с Михаилом разделись, отжали одежду и, облепив мотоцикл, через пятнадцать минут все приехали в отделение. Здесь мужику и ноги распутали, чтобы сам мог идти. А дежурный лейтенант как увидел, кого привезли, то и слушать ничего не стал:
– Мы его давно знаем. Везите назад – это глухонемой.
– Ну и что! Он же бахчи очищал! – возмутился Ветошкин. – Сегодня у одних, завтра у других очистит, если отпустим. Пусть в вашем «обезьяннике» посидит, а потом на зоне лет пять попарится – вот и наука будет на всю оставшуюся жизнь!
– А кто за ним убирать будет? Ведь он все перемажет, а у нас уборщица только что уволилась. Где он тиной-то так уделался?
– Вплавь хотел уйти!
Лобастый, чернявый лейтенант усмехнулся, но сразу посерьёзнел:
– Всё равно не возьму.
– А если мы заявление на него напишем?! Заодно и на тебя! – припугнул Михаил.
– А вы не тыкайте! – Лейтенант прищурил и без того злые азиатские глаза. – Ладно, оставляйте.
Написав заявление и сдав мужика, Ветошкин, выйдя из отделения, всё-таки замялся:
– Не, парни, так не годится. Как только уедем, менты отпустят нашего ворюгу. Надо с собой забрать, есть мысль, как проучить его.
Они вернулись, сказали, что дело заводить не надо, а заявление забирают назад.
– Вот и хорошо, – повеселел лейтенант. – Иди – свободен-свободен, – дважды махнул он задержанному. – Они подвезут тебя.
– Пошли! – как приятелю, по-дружески сказал Ветошкин недавнему пленнику, всё еще не веря, что он глухонемой. – Нечего здесь светиться. Им и без нас работы хватает.
Когда остановились перед участком Ветошкина, Максим указал на мужика, видимо, решившего что всё плохое закончилось, и теперь дремавшего в мотоциклетной люльке:
– Чего его просто так отпускать? Пусть вкалывает, землю под зиму копает – пора начинать. Заодно согреется. А чтобы не убежал – на цепи будем держать. У меня как раз есть подходящая, будто специально берег.
– А что – идея! Чепь – лучшее средство воспитания! Чепь – всему научит! – поддержал Михаил. – Он немного сюсявил, произнося слово «цепь», и поэтому у него получалось по-старинному – чепь. – На чепи посидит – сразу поумнеет, будет знать, к кому лазить. А то к новым русским за ананасами в оранжереи не полез, нет – на нашу капусту позарился, собака!
Ветошкин принёс из сарая ржавую цепь, которую однажды снял с колодца в какой-то деревне; цепь долго валялась без дела, а теперь вот пригодилась. На неё и посадили мужика, привязав за ногу к яблоне, чтобы не убежал, а для надежности цепь болтами стянули и гайки законтрили другими гайками, чтобы не открутил, лопату выбрали самую большую. И всё с улыбочками да прибаутками, будто шутили.
Пока привязывали – собрались люди, начали поддерживать:
– Молодец, Максим!
– Давно пора!
– Совсем бомжатники обнаглели.
Когда мужик безропотно начал копать, а Костя поехал мыть мотоцикл, Ветошкин шепнул Михаилу:
– Зайдём – выпить надо, у меня есть немного. А то намёрзлись в воде да на ветру – заболеем, не дай Бог!
Когда выпили граммов по сто и немного разогрелись, Михаил предложил:
– Как вскопает, потом на мой участок его определим, чтобы наука была!
Ветошкин поддержал:
– И твой участок пусть ковыряет, и Костин. Пусть, гад, всю осень работает на нас, за всех ворюг отдувается!
Поговорив, они захотели добавить, решив послать Костю за бутылкой. Перед уходом Ветошкин окликнул пленника, решив проверить:
– Эй, тебе, может, хлебца принести?
Он никак не отозвался, а Михаил зашептал приятелю, словно мужик мог услышать:
– И не вздумай! Он видишь, какой гордый – смотреть ни на кого не желает, морду воротит. Другой бы на коленях ползал – благодарил, что от смерти спасли да от ментов отбили, а этот и глазом не ведёт!
Мужик слезливо моргал воспалёнными веками и сопел слюнявым ртом, ничего не замечая вокруг, но всё-таки испуганно согнулся и присел, когда Михаил подошёл поближе и замахнулся:
– Так бы всю башку и размозжил, да руки марать не хочется!
А Ветошкин попросил зевак, начинавших, правда, расходиться:
– Посмотрите за ним, чтобы не натворил чего-нибудь, а мы отойдём. Дело есть.
На берег водохранилища пришли вовремя: Костя успел помыть мотоцикл и теперь натирал его до блеска. Сперва заупрямившись, приятель съездил в ближайший магазин и взял две бутылки, закусок. Когда вернулся, все уютно расположились на берегу, костерок разожгли. Почти до темноты сидели, рассказывая анекдоты, а в перерывах, смеясь ещё громче, чем от анекдотов, вспоминали, подначивая, как Максим «братался» с мужиком. В конце концов Ветошкину даже надоело слушать о нём. «Сейчас вернусь и отпущу на все четыре, чтобы не позориться! – решил он, обидевшись на приятелей. – А то бесплатный цирк устроили!»
Они уж было собрались возвращаться на участки, когда увидели грудастую жену Ветошкина, загнанно бежавшую навстречу.
– Максим, Макси-им! – полоумно звала она мужа и махала косынкой, обращая на себя внимание. – У нас чей-то косматый мужик на яблоне удавился!
Ветошкин уставился на неизвестно откуда взявшуюся жену и сразу протрезвел от её крика, почувствовал, как на затылке зашевелились волосы и мурашки побежали по телу. Хотел успокоить, сказать, что, мол, это – бомж, за него ничего не будет, но почему-то вдруг не осталось сил на слова, почему-то все слова вдруг сразу забылись, словно у порченого.
Автор Пронский Владимир