ИЗ ЗАПИСОК УЧАСТКОВОГО МИЛИЦИОНЕРА (6)
Найти свою половинку и начать жизнь заново.
- Сирого, Сирого поднимайте, ему помогите. Я сам... как нибудь. - Максимов еле-еле поднялся на ноги, его покачивало, сказывалось напряжение последних дней и ночевки в тайге.
Наста с сыном помогли Сирому подняться, да что там говорить, просто подняли его, с трудом, и потащили в дом. Сирый пытался им помогать, но получалось у него плохо, ноги волочились по земле, он морщился от боли, сказывалось сломанное ребро, но, сжав зубы, терпел. Максимов же поднял вещмешки, свой и Сирого, и, опираясь на ружье, пошел следом в дом.
- Ой, да что же с вами случилось, никак на беглецов наткнулись! Ой, да какие вы израненные! - Причитала Наста, хлопоча вокруг Сирого, которого усадили на лавку у печки. - Ванька, а ну, подбрось дров в печку и беги к бабке Спиридонихе - скажи, раненные у нас, пусть берет всю свою аптеку и к нам.
- Да не раненные мы... вернее раненные... упали просто с обрыва. Сирый вот ребро сломал, а я головой приложился. - Максимов поставил вещмешки и ружье в угол и тоже стал раздеваться.
- Повязку, повязку не трогай, присохла, вся в крови. - Наста раздевала Сирого и успевала следить за участковым. - У тебя-то что? - Спросила она Сирого?
- Ничего, так, мелочи, само пройдет, - отозвался Сирый, тем не менее морщась от боли. - Руки у тебя какие...
- Какие? Руки как руки.
- Ребро у него сломано. - Повторил Максимов. - Это он так... марку держит. Болит?
- Болит, - признался Сирый, помогая снять с себя заскорузлую, грязную одежду.
- Спиридониха сейчас придет, - в дом вбежал запыхавшийся Ванька.
- Давай-ка баню пока затопи. Ну и дух от вас...
- Мужиком запахло? - Усмехнулся Сирый. - Отвыкла уже?
- Отвыкла. И что?
- Так любой мужик в радость тебе теперь, - Сирый подмигнул Максимову. - Смотри как хлопочет...
- Моего-то никудышного... не встретили? - Наста с надеждой посмотрела на Максимова.
- Встретили, - Участковый нахмурился. - Да обрадовать тебя нечем...
- Что так?
- Всех нашли - и беглых и твоих... обоих. Всех в одном месте.
- И где же они? - Наста остановилась, с тревогой поднеся руку к лицу.
- Нет их... нет их больше... так вот.
- А где нашли-то? - Наста закачала головой, глаза у нее заблестели.
- Золото еще никому добра не принесло. - Ответил Максимов. - Потом расскажем. Так я говорю, Сирый?
- Ты, начальник, всегда прав... на то ты и власть... - Сирый поморщился от боли, Наста опять принялась за него и снимала повязку. - Это так... шучу. Нельзя то золото брать... Ну, да теперь уж никто до него больше не доберется.
- Только я да ты знаем теперь...
- Там теперь и входа больше нет...
- Дело не во входе... Ну да ладно, мы с тобой еще поговорим... успеем. Наста, не переживай... что случилось, то случилось.
- Да как же... жалко ведь... - Наста все же всплакнула.
- Здравствуйте, люди добрые! Что случилось-то? А ну, показывайте! - В дом вошла Спиридониха с корзиной, прикрытой белой тканью.
- Местная скорая помощь?! - Пошутил Максимов.
- А хоть как называйте, всю округу лечу.
- А ты никак участковый наш?
- Участковый.
- Редко у нас бываешь.
- Каюсь, каюсь... Район-то у меня какой - за год не объедешь, не обойдешь.
- Это правда. Садись-ка вот тут на табуретку, здесь у окна посветлее будет. - Спиридониха начала осторожно разматывать присохшую грязную повязку.
- Как тебя так угораздило? По голове что ли кто ударил?
- Да нет, говорю же, сам об камень приложился!
- А ты хоть и начальник, не нервничай. Придется тебе волосы-то срезать! Походишь так?
- Куда мне деваться!
- Вот и я о том же, девки подождут пока. Холостой ты у нас?
- Холостой.
- Что так?
- Не знаю.
- Не уж-то так никто и не приглянулся?
- Была одна... Ой- ой - ой!
- Больно?
- Да нет, это я так. А ты ловко орудуешь.
- Сколько я вас таких перевидала...
- Ты не смотри, начальник, что ее Спиридонихой кличут. - Вмешалась Наста. - Видел бы, сколько медалей у ней! Так, Наталья Спиридоновна?
- Так, так, что о них, дело прошлое...
- Так ты воевала, Наталья Спиридоновна? - Уважительно спросил Максимов.
- Всю войну прошла сестрой милосердия.
- Не знал. А заходил ведь я к тебе.
- Не люблю я то время вспоминать прошлое. Зачем? Минуло все и быльем поросло... Голова-то не кружится? Не болит?
- Н-е-е-т.
- Ну, вот и все.
- В баню бы мне еще как-то...
- В баню можно... - авторитетно заявила Спиридониха. Баня еще никому не навредила... На голову только не лей...
- Спасибо!
- Не падай в другой раз... Ну, где тут у нас второй?
Тем временем, Наста уложила Сирого на широкую лавку у печки, и Спиридониха принялась его осматривать.
- Ого, да тут целая картинная галерея. Тут болит?
- Нет.
- Не забуду мать родную, - прочитала Спиридониха на груди Сирого. - И как, не забыл?
- Не забыл.
- А здесь, что у тебя, больно?
Сирый только скрипнул зубами.
- Больно, акурат на женском портрете. Кто она?
- Прошлое дело. - Сирый почему-то покосился на Насту. А та тут же ответила своим взглядом, женским. И что было в этом женском взгляде непонятных глаз, где и слезинки уже просохли, словно их и не было никогда.
- Ну, перемигиваться потом будете. А ребро, я думаю, целое, трещина конечно есть и ушиб.
- В баню-то мне как, можно?
- Можно, если осторожно, - и Спиридониха почему-то посмотрела на притихшую Насту. - Отлежишься, заживет. Ну, я пошла. Зовите, если что.
- Султан-то твой здесь. - Наста перешла на другое, отводя внимание от себя.
- Матвей привел? - Спросил Максимов
- Он, на другой день. Сам, верхом на нем приехал. Видели бы вы его - всадник. И коня твоего он как-то по другому называет, не Султан.
- Амар!
- Так кажется...
- Знаю, так называл. А где он?
- В конюшне за домом.
- Пойду, повидаюсь.
Конь издали почувствовал Максимова и радостно заржал. Участковый подошел, обнял коня за шею и что-то шептал ему на ухо. А конь стоял тихо, прислушивался и лишь прядал ушами, был рад возвращению хозяина.
Баня уже топилась вовсю, Ванька постарался. Наста заварганила чугунок щей, запах от которых заполнил весь дом. Щи еще стояли в печи - прели, а неугомонная Наста все бегала по хозяйству - достала из ямы квашенной капусты, соленых огурцов и запотевшую бутылку с мутным содержимым.
Поели досыта, а тут и баня подошла. Максимов на свою голову уже не жаловался, и Сирый после обеда сразу ожил, вроде и бок у него перестал болеть. Вот как лечит домашняя обстановка, еда и конечно женщина своей заботой и вниманием.
Мужики пошли в баню, Ванька с ними. Ему очень хотелось услышать о приключениях Участкового и Сирого, конечно о своем отце. Но Максимов и Сирый были немногословны, не хотелось им вспоминать только что пережитое. Поэтому Ванька набрался терпения и решил расспросить мужиков попозже.
Ванька парил мужиков сам, осторожно, как велела Спиридониха, боялся переусердствовать. Баня была не жаркой, просто теплой, но и так в ней было хорошо после стольких дней мытарств по тайге и ночевок у костра.
Стемнело, начали укладываться спать. Сирого уложили на единственную в доме кровать Насты. Ванька залез на полати и тут же засопел, намаялся за день. Максимов расположился на лавке у печки . А Наста все еще бегала по дому, находя себе работу, вроде и не такую уж нужную сегодня. Максимов уснул быстро, широкая лавка казалась ему царским ложем.
Долго он проспал или нет, только проснулся от шепота за занавеской, где спал Сирый. В ночной тишине тихий шепот был слышен хорошо.
- Ну скажи, как тебя зовут?
- Сирый.
- Это не имя.
- А что тогда?
- Это кличка. А я имя хочу.
- Зачем тебе? Сирый и все тут.
- Сирый, как волк одинокий. Ты же не такой.
- Такой.
- Нет, не верю. Ты таким только казаться хочешь, а на самом деле ты другой.
- Зачем тебе мое имя?
- Хочу знать, как тебя мама называла. Она жива?
- Нет, хотя... не знаю. Плохо?
- Не мне судить. Давай я тебя буду так называть, как мама твоя. Всем для тебя стану. Поживи у меня. Останешься?
- Останусь.... Устал я бродить... А тебе не важно, как я к тебе...
- Нет. - Обрадованно ответила Наста.
- Так можно?
- Можно.
- А ты...
- Поживем, увидим. Я тебя держать не буду. Пусть у тебя сначала все заживет. Где болит, здесь?
- Темно. Как ты угадала?
- Мне и угадывать не надо, чувствую.
- Какая рука у тебя...
- Мягкая?
- Боль проходит.
- Спи.
- А ты?
- А я вот тут, рядышком. Поместимся?
- Поместимся.
- Давай спать, Сережа.
- Ты как узнала?
- Узнала.
- У Максимова спросила?
- Нет, что ты. Само как-то пришло - Сирый - Сережа.
- А я только тебе сказать хотел... не успел...
Шепот еще продолжался, а Максимов больше не смог уснуть и пошевелиться боялся, боялся спугнуть чужое счастье. Так и лежал до утра. Встал затемно и вышел на крыльцо, накинув полушубок, закурил: "А хорошо все-таки складывается у них..."
***
Тайна железной шкатулки.
Максимов засобирался домой. "Пора, - решил он про себя, - здесь у Насты мне больше нечего делать. Сирого пристроил, может и приживется в Юзино, хватит кочевать по тайге. И Наста вроде довольна - опять у ней новый мужик. Беглых нашел, рапорт надо писать, докладывать. Да и еще о двоих... бывших Настиных. Опять убыток. - Максимов тяжело вздохнул. - Сколько их таких за короткую мою службу пришлось списать, только и успеваю рапорта строчить. И ладно бы сами... А то... Эх, ладно, да что об этом."
- Уходишь? - Наста зашла со двора с ведром воды.
- Пора. Служба!
- А то еще пожил бы, подкормила бы тебя. Что тебе там одному на казенных харчах?
- У тебя вон, теперь свой есть, - участковый кивнул в сторону двора, где на завалинке сидел Сирый. День выдался тихим, ясным, и каторжанин грелся не грелся, но ловил солнечное тепло, - его обхаживай, быстрее поправится.
- Эх, начальник... А ты никак пожалел?
- Пожалел?
- Грустный ты какой-то.
- Нет. Живите мирно. А мне пора, - Максимов сказал то, о чем думал и развязал вещмешок.
- Я твое перестирала, вот тут все. Ну, раз решил, собирайся. Не буду мешать.
Максимов хотел было сразу сложить одежду в сидор, но все же сначала решил достать из вещмешка все, что там оставалось - остатки провизии, немного чая, станок для бритья, мыло и прочую мелочь, так необходимую в походах.
Папиросы давно кончились, приходилось курить махорку, так, неважнецкую, злую. Участковый от нее кашлял, но не курить не мог. Понимал - вредная привычка, но вокруг курили все, еще со школы. А над редкими некурящими почему-то смеялись, впрочем как и над нелюбителями самогонки.
И вдруг на самом дне сидора Максимов наткнулся на небольшой, но увесистый сверток, достал его, сначала удивился и лишь потом вспомнил об этом забытом свертке: "Да это тот самый сверток, который мне отдал Матвей, вечный дед! Постой! Но ведь этот сверток Наста просила меня отдать этому странному деду. А дед не взял его и вернул мне, наказав сразу не разворачивать тряпицу - мол поймешь, когда придет время посмотреть, что там внутри."
"Так что? Пришло это время или нет? - Максимов так и не смог ничего понять и решил сначала спросить у Насты:
- Наста, ты здесь?
- Здесь, здесь! - Отозвалась та из сеней, где гремела ведрами. - Тебе чего?
- А ну, зайди-ка!
Похоже Наста чертыхнулась, ударила со звоном пустые ведра об пол и вернулась недовольная в дом:
- Вот все вы мужики такие. Только здесь была, ничего не сказал. А как занялась делом, так сразу нужна стала. Чего тебе?!
- Это что? - Максимов показал на матерчатый сверток, который положил на стол.
- А мне почем знать! - Наста хотела уже опять уйти, но все же из любопытства спросила. - Откуда это у тебя?
- Как откуда?! - Теперь удивился Максимов. - Ты же мне его сама дала и деду Матвею просила занести. Скажешь не помнишь?!
- Ах это? - Наста подошла к столу и засмеялась. - Ну что вы мужики за люди - ни ты, ни Матвей так и не посмотрели, что внутри?
- А зачем?
- О-о-о! Странные вы. Дай-ка я разверну. - Наста долго разматывала тряпицу, оказавшуюся длинной.
- Ну, вот видишь, где нам мужикам столько тряпок размотать, не наше это... - но вдруг осекся на полуслове. Наста поставила на стол металлическую коробку или шкатулку, почерневшую от времени. - Это откуда у тебя?
- Колька, первый мой, домой притащил. А где взял, не знаю, не сказал.
- А внутри что?
- Долго мучился, но так и не открыл.
Максимов взял тяжелую шкатулку в руки и начал внимательно рассматривать - металл потемнел, но не поржавел. По крышке шкатулки, если у нее вообще была крышка, извивалась змея, местами ее чешуя не почернела, отсвечивая латунным цветом, - тяжелая. - Максимов взвесил шкатулку в руке и задумался, - Это я по тайге такую тяжесть таскал?
- Зачем носил? Я только просила деду отдать.
- А ему она зачем?
- Матвей у нас мастак на разные загадки.
- Это что значит? Разгадывает?
- А то ты не понял...
- Понял, понял... Да только дед ее не взял, не посмотрел даже, что ты в тряпку замотала, мне отдал.
- А зачем ему смотреть? Он и так знал, что там.
- Так может он знает и что в шкатулке?
- Может и знает...
- Только мне не сказал.
- Раз тебе отдал, значит ты сам должен открыть шкатулку, или не открывая узнать что в ней.
- Умная ты баба, Наста.
- Поумней некоторых.
- Это ты на меня намекаешь? Ты что, обиделась?
- Еще чего.
- А вот тут, кто-то отверткой или ножом ковырял...
- Колька, кто же еще.
- Из тайги принес?
- Из леса... После этого и зачастил на свою заимку...
- А самородок потом принес? - Максимов продолжал крутить шкатулку в руках, потряхивая ее и внимательно осматривая.
- Уже и не помню... А про самородок ты откуда знаешь?
- Догадайся с трех раз...
- Что гадать... Ванька рассказал?
- Отца он очень своего любит. - Максимов ушел от ответа. И сам спросил. - А твой второй знал про шкатулку?
- Что ты!
- А про самородок?
- Я сказала... знаю, незачем было.
- Ну ладно, дело прошлое. А того золота больше нет.
- Знаю, Серега рассказал.
- Как у вас? Может приживется?
- Может. - Наста тяжело вздохнула. - Не знаю.
- А ты поласковей с ним.
- Да как же еще-то... поласковей. И так уж...
- А волк все в лес смотрит... Как Ванька-то с ним?
- Отец парню нужен. - Глаза у Насты увлажнились и она смахнула слезу.
- Приживется, приживется, не переживай. Я ему скажу.
- Вот только этого не надо! - Встрепенулась Наста. - И слезы у ней сразу подсохли.
- Это почему?
- А потому. Сами разберемся.
- Ну, тебе виднее.
В сенях послышались шаги Сирого, скрипнула дверь в дом, и он с трудом перешагнул высокий порог:
- Холодает однако... - Сирый посмотрел на притихших Максимова и Насту. - Не помешал?
- Нет, что-ты. - Ответил Максимов. - Садись. Как, полегче уже?
- Заботами Спиридонихи... - Сирый осторожно сел на табуретку и поморщился, ребро болело. - А это что у вас? - Каторжанин кивнул на шкатулку.
- Колька нашел, - Максимов посмотрел на Насту. - Сделай-ка нам чайку.
Наста захлопотала у печки, а Сирый, посмотрев на Максимова, тот кивнул, взял шкатулку в руки и стал внимательно разглядывать.
- Открыть сможешь? - Спросил участковый.
- Ты же знаешь, начальник, я по другим делам... душегуб я.
- Не береди душу, зачем ты так... дело прошлое.
- И правда что... - Сирый придвинул ближе керосиновую лампу, разглядывая шкатулку. - Шуршит в ней что-то. Слышишь? -
- Слышал... Открыть как?
- Наста, а Ванька где? - По хозяйски спросил Сирый.
- Тут я, - довольные глаза парня сверкнули с полатий.
- Вон ты где? - Теперь Сирый обратился к мальчишке. - Вань, слезь-ка, принеси мне ножичек маленький.
- А где он? - Ванька уже стоял на полу, спрыгнув вниз.
- Я его на кухне оставил.
Ванька босой сорвался с места, скрылся на кухне и загремел посудой, разыскивая нож. А Максимов и Наста переглянулись, понимающе улыбнувшись. "Может и наладится все у них," - в который раз подумал участковый.
Тем временем Парнишка прибежал с кухни, подал ножичек Сирому, - вот, держи, - и уселся рядом.
А Сирый тонким ножичком немного поскоблил выступ на боковой стенке шкатулки, чуть-чуть поддел его и сдвинул в сторону. За маленькой сдвинутой крышечкой чернела замочная скважина.
- Вот она, - Сирый был доволен, - нашел!
Подошла и Наста, все замерли вокруг стола, разглядывая шкатулку.
- Теперь бы еще ключик найти, - добавил Ванька.
- А ключа не было? - Максимов спросил у Насты.
- А кто ж его знает. Не помню я. - Наста обвела всех виноватым взглядом. - Давайте лучше чай пить.
***
На коне по зимнему лесу.
Застоялся Султан, замаялся один без хозяина. Максимов вывел коня под уздцы из конюшни и отпустил побегать одного на просторе. Конь обрадовался и начал нарезать круги вокруг деревушки, играя с пушистым нетронутым снегом, даже повалялся в нем от радости, потом заснеженный прибежал к хозяину и начал тереться об него головой.
- Молодец, молодец, набегался. Завтра с утра поедем домой, пора. Поди меня на службе заждались, а тебя Жульетта. Соскучился поди по кобыле своей, А? - Максимов трепал Султана по гриве. Конь от нетерпения переступал ногами, крутил головой в знак согласия.
- Завтра уезжаешь? - Спросил Сирый, выйдя из дома и закурив самокрутку.
- Пора. - Ответил Максимов, уводя коня обратно в конюшню. - По папиросам соскучился, уж больно здешний табачок зол, кашлять от него начал.
- А я вот вроде ничего, привык, не Казбек конечно...
- Ты приезжай в район, не затягивай. Паспорт надо новый оформить. А то со справкой болтаешься, смотри, на неприятности нарвешься. Это я такой добрый, а люди разные бывают.
- Знаю, начальник, не переживай, Ивана повезем в интернат, Ольку проведаем и в милицию с Настой заедем. А потом... в общем решили мы в ЗАГС. Ты как, одобряешь?
- Вам виднее. Не обижай ее, и так она натерпелась.
- Что ты! - Сирый даже возмутился, а потом засмеялся, переводя в шутку. - Да она сама кого хочешь обидит.
- Ладно, ладно, не хорохорься.
- Да я так, люба она мне. Только ты ей не говори...
- Сам скажешь.
- Сам? Не знаю.
- Что так?
- Не знаю, и все тут.
- Разберетесь как нибудь. Ребро-то болит?
- Болит! - Сирый попробовал покрутить туловищем, но поморщился. - Так что не раньше чем через месяц приедем.
- Не знаю, где я буду, можешь меня и не застать.
- Не беда, справимся.
- Я про тебя все Строгому обскажу, начальнику райотдела. Ни к кому не ходи, сразу к нему. Понял?
- Понял.
- Он поможет. Пошли в дом, хорошо сегодня морозит.
- Наста там напекла тебе в дорогу.
- Повезло тебе с женой.
- Ничего, и у тебя сложится.
В доме пахло свежеиспечённым хлебом, а раскрасневшаяся Наста как раз доставала из печки противень с капустным пирогом.
- Вот Максимов, не бойся, голодным тебя не отправлю. Здесь накормлю и с собой дам.
- Ты вон лучше за своим следи, - участковый усмехнулся, но был явно доволен, - смотри какой он у тебя худой. Приедете в район, посмотрю, как он на твоих харчах разживется.
- Не бойся, голодным сидеть не будет, откормлю.
- Я вот что тебя спросить хочу, - Сирый обратился к участковому, но замялся.
- Говори... спрашивай. Что замялся?
- Про ружье я. Сам ведь знаешь, без охоты здесь не проживешь, на зайцах не прокормишься.
- Походу я всех переловил. Последнюю неделю ни один не попался. - Добавил Ванька.
- Ружье? - Максимов оглянулся на ружье, которое так и стояло в углу у двери.
- Оставь, ружье еще отца моего. - Вмешалась и Наста.
- Ничье стало быть, и документов на него никаких... - участковый тяжело вздохнул.
- Как без ружья в тайге, без охоты?
- Вот, браконьерить и будете...
- Так мы ведь только на пропитание, не больше, а? - Наста по своему, по бабьи, уже готова была пустить слезу, а вся троица, теперь уже семья, окружила Максимова. - И не мы одни с этого ружья кормимся, вся деревня... все кто остались.
- Уж не знаю, что и делать - закон ведь... А с другой стороны... ладно. - Максимов посмотрел сначала на Сирого, потом на Насту, - Под твою ответственность, ты вроде как староста здесь. Поняла?!
- Поняла, поняла! Спасибо тебе, начальник.
- Только чтоб ружье вот так не болталось!
- За это не беспокойся, - Сирый взял ружье и сразу унес куда-то. - Будет в надежном месте.
- Шкатулку с собой заберу. - Максимов кивнул на старинную шкатулку, так с утра и стоящую на столе.
- А она твоя. - Сказала Наста. - Дед Матвей тебе ее отдал. Вот только не открыли мы ее.
- Может ее распилить? - Предложил Ванька.
- Ты чего... такую красоту! - Оборвала сына Наста. - Нет уж. Забирай, начальник, коробку, а там разберешься, откроешь как нибудь. - Наста достала домотканое полотенце и завернула шкатулку в него. - Помочь сложить?
- Нет, сам справлюсь. - Максимов уложил обернутую шкатулку на дно вещмешка, а сверху пошли и другие вещи. - Патроны вот тут у меня к ружью, ваши теперь. - Участковый положил на стол матерчатый мешочек.
- Сереж, патроны тоже спрячь. - Наста протянула мешочек Сирому.
Обсуждать вроде больше было нечего, за окном стемнело, спать решили лечь пораньше, тем более что Максимов собирался выехать поутру затемно.
________________________________
На обратном пути ничего примечательного не случилось. Только в Ражино староста Инютин забросал Максимова вопросами про беглецов.
- Нашел, нашел! - Что еще мог сказать участковый.
- Всех троих?
- Всех.
- И где они?
- Замерзли.
- Ясное дело. - Ухмыльнулся староста. - Чай зима. Где нашел-то?
- За Дюлино... В аккурат так все под елкой и сидели. Костер развели, снег и съехал с веток. А спичек больше не было. - Максимов придумывал находу и чувствовал себя отвратительно, приходилось врать. Но ничего другого он сделать не мог.
- Дед Матвей им не встретился?
- Нет. Я был у него, они мимо прошли...
- И что их в ту сторону потянуло... там же нет ничего.
- Не знаю. Заблудились наверное.
- Может.
Тут вот какое дело...
- А мужа Настиного нашел?
- Так о нем я... нашел, на его заимке и нашел, на охоту ушел... не повезло мужику...
- А что случилось?
- Ты же знаешь, он человек невоздержанный был...
- Знаю. Наста говорила о нем. Опять ведь бабе не повезло - первый в тайге пропал, и со вторым - та же история.
- Тут винить некого, тайга таких не любит, как и те - замерз, только на заимке... Олька все у вас гостит?
- Нет, в интернат, в Юзьву отвезли.
- Правильно, что ей в деревне сидеть. Пусть учится.
- А Ванька теперь как же, так и будет с матерью?
- Про это и говорил тебе... В общем у Насты теперь новый...
- Вот те раз! Откуда взялся?
- Из каторжан, свое отбыл... по деревням шатался, подрабатывал... Да он наверное и у вас бывал... Сирым кличут.
- Не помню.
- Ну, прижился у ней. Пожениться хотят, так что скоро в Юзьву поедут и Ваньку в школу отвезут, Ольку повидают.
- Каторжанин-то как... не из блатных?
- Нет. Намаялся по жизни человек. У вас в деревне будут, так сам и поговоришь с ним. Помоги если что.
- Помочь хорошему человеку всегда можно.
______________
В Юзьву Максимов приехал поздно вечером, определил Султана на конюшню и к родителям уже не пошел. Они жили на окраине села, далеко. Но это еще ладно, а не хотел участковый новых расспросов и разговоров, поэтому остался ночевать в своем милицейском кабинетике в райотделе. Здесь было тепло и имелся просто роскошный кожаный диван с высокой спинкой. Откуда он взялся в тех краях, никто не знал, но спать на нем было одно удовольствие после жестких шконок и лавок.
Максимов разделся, лег, укрылся полушубком и никак не мог заснуть. Все думал - как завтра доложить о своем походе Строгому, начальнику отдела. О пещере и золоте говорить ой как не хотелось.
***
Доклад о поиске беглых каторжан и неожиданная встреча.
Поспал участковый Максимов недолго, хотя и был с дороги, да к тому же усталый. Не спалось. И ничего с этим поделать было нельзя. Встал, поставил на плитку чайник, сел за стол и закурил. В кабинете было холодно, видимо ночью топили плохо. Потрогал батарею за спиной - действительно, была чуть теплой.
"Кочегар что ли уснул? - Подумал Максимов и накинул полушубок. - А мне наоборот не уснуть. Начну писать рапорт, утром все равно докладывать. Вот только как быть с пещерой, золотом? Написать все как есть, как было? Так не поверят же. И место этой пещеры я точно указать не смогу. От Дюлино, ближайшей деревни, далеко. А на карте как я укажу? Да никак. Даже сейчас пойди, можно и не найти."
Поэтому участковый поступил просто - один рапорт про беглых написал так, как рассказывал старосте в Ражино, мол замерзли каторжане в тайге - и все тут, вопрос закрыт. А второй рапорт написал про Настиных мужиков - несчастный случай. Таких случаев с охотниками в тайге случается сколько угодно. И ладно, что участковый их нашел недалеко от охотничьей заимки, а сколько народу в тайге просто пропадает, как говорится без вести.
Зато про ражинских самогонщиков дал себе волю, доложил все подробно, как есть: "Чего таких жалеть, пусть знают! Нечего народ с толку сбивать, меньше пить надо." К тому же привез с собой изъятый аппарат их преступного промысла: "Где только нержавейку раздобыли?! Никак на местной молочной ферме. Во-о-о-т! Тут надо еще поглубже покопать, может и сообщник у самогонщиков есть. Никак без него не обойтись! А я маху дал, не проверил."
Максимов не заметил как рассвело, и входная дверь в милицию захлопала - начинался новый рабочий день. "Надо же, и батарея потеплела, - участковый потрогал ее рукой, - никак и кочегар проснулся!" Собрав все свои бумаги в картонную папочку, лейтенант привел форму в порядок, побрился и пошел к начальнику, Сослуживцы здоровались, расспрашивали о том, где был, что делал. Но Максимов только отшучивался, не любил он таких коридорных разговоров.
В маленьком тамбуре пред кабинетом полковника Строгого сидела секретарша и уже стучала на машинке.
- Марья Степановна, здравствуйте! Как тут поживаете? Все живы и здоровы? - Спросил участковый для проформы и тут же поинтересовался. - Строгий у себя?
- У себя, у себя. Пришел раньше всех.
- Один?
- Один.
- Зайду?
- Иди. Мрачный, как туча.
- На то он и Строгий! - Отшутился Максимов. В этот момент дверь в кабинет начальника открылась, и Строгий вышел сам.
- Марья Степановна, приказ на выговор готов?
- Готов, готов, пожалуйста, - и секретарь достала из машинки два отпечатанных через копирку листа.
- А-а-а, Максимов! Прибыл наконец-то. Ты уж совсем у нас отшельником стал. Может совсем в тайгу переберешься?
- Так ведь я... - растерялся участковый.
- Шучу, шучу. - Строгий похлопал Максимова по плечу и поздоровался за руку. - Заходи. Надеюсь с хорошими вестями?
- С разными.
- Ну вот. От кого, от кого, а от тебя не ожидал. Садись, докладывай.
- Вот готовый материал по самогонщикам в Ражино. Можно дело возбуждать.
- Молодец. Что замялся?
- Наверняка сообщник на местной ферме есть... не доработал, не успел.
- Ну, это дело поправимое. Недели хватит?
- Хватит. - Максимов помрачнел.
- Ты чего?
- Дома хотел побыть... родителям надо помочь.
- А что с родителями?
- Да, крыша там у них...
- Не беспокойся, отправлю кого-нибудь. Поможем.
- Спасибо... Еще вот... Нашел я этих беглых. - Максимов достал из папки рапорт и фотографии, объявленных в розыск.
- Да ты что! Ну, молодец! - Начальник милиции обрадовался. - И что с ними, где?
- Замерзли в тайге. - Максимов развернул свою карту и показал карандашом. - Вот тут.
- Да, далековато забрались. Куда шли? Что им в тех краях надо было? Там же жилья никакого. Искали что?
- Похоже. Легенду про Дайкино золото знаете?
- Кто ее не знает, сказку эту. Думаешь еще одни кладоискатели?
- Почему нет.
- Ты сам-то в это золото веришь?
- Верю, не верю, только не первый раз за этим золотом люди в тайгу идут.
- Брось! Что беглых нашел, молодец. А тебя обязательно отметим в приказе. Все?
- Нет... еще вот... - Участковый передал полковнику следующий рапорт.
- Да, уж. - Строгий прочитал и отложил листок в сторону. - Что-то много у тебя новостей... А эти-то как? Вроде местные, охотники, люди опытные.
- Ну, первый-то давно у нас как без вести пропавший значился. Теперь вот, можно подтвердить, найден. А второй - свеженький...
- Всю статистику ты мне Максимов портишь... Отправь тебя опять в тайгу - еще таких же новостей принесешь?
- Так я-то что...
- Ладно, ладно... молодец. Все, нет? Что еще?
- В Юзино еще один бывший сиделец объявился, вроде как у одной из местных прижился, у старосты.
- Проверил?
- Еще бы...
- И кто он такой?
- По сто второй отмотал на всю катушку...
- Только такого нам не хватало. А ему что в Юзино?
- Так я и говорю, у старосты прижился.
- Дела сердечные?
- Приедут сюда, зарегестрироваться хотят. Не просто так у них.
- Что ж, бывает. Он тебе как?
- Да вроде нормальный мужик. Похоже раскаялся. Правда освободился давненько...
- А чем жил?
- По деревням ходил, подрабатывал... вот только паспорта пока не оформил.
- Справка об освобождении в порядке?
- В порядке.
- Запрос по месту отбытия наказания направь. Как он там.
- Направлю. Только, товарищ полковник, вдруг меня здесь не будет... вы уж ему с паспортом помогите, а то сами ведь знаете, нарвется на чересчур...
- Да, и у нас такие встречаются.
- Я ему сказал, что как приедут с Настой, старостой, так сразу к вам... если меня не будет.
- Договорились... А я вот что про это золото подумал, ну про то...
- Дайкино что ли?
-Ты все таки про него пораспрашивай, мало ли что.
Неожиданно, без стука, дверь в кабинет начальника открылась, и заглянул дежурный по отделу:
- Товарищ полковник, разрешите?!
- Что случилось?
- В больницу человека с огнестрелом привезли...
- А ты что так врываешься?
- Так телефон у вас занят.
- Как занят?! Вот трубка... ах, да, виноват, не на рычаг положил. Кто у нас на месте с розыска?
- Так то-то и оно - все в разгоне.
- Максимов, давай, дуй в больницу, разузнай что-там, потом сразу доложишь.
- Есть, товарищ полковник.
Максимов зашел в кабинет, оделся, взял планшетку и побежал в больницу, она была рядом, на соседней улице. У больницы стояли несколько зевак и лошадь, запряженная в сани. Солома в санях была в крови, а раненого уже унесли в больницу.
- Дед, ты откуда? - Спросил Максимов у возницы, пробегая мимо.
- Из Ражино! - Отозвался старик.
- Случилось что?
- Не знаю.
- Привез кого?
- Да не знаю я ничего.
Максимов махнул рукой и поднялся по ступеням в больницу. Там была суета, бегали врачи, медсестры. Дверь в операционную захлопнулась перед участковым, привезенный человек был уже там. К двери быстрым шагом подошла незнакомая женщина, видимо тоже врач.
- Можно я пройду?! - Обратилась она к лейтенанту.
Максимов сделал шаг в сторону, столкнулся с незнакомкой лицом к лицу и оторопел.
- Дайка?! - Не вполне владея собой, спросил он. На участкового смотрела женщина, раньше он ее здесь никогда не видел и не знал, да и не мог знать. Но глаза, черные, бездонные и удивленные смотрели на Максимова в упор, пронизывая его насквозь. Глаза из таежного сна! И даже как-будто опять серебрянные колокольчики зазвенели в голове.
- Дарья Ивановна, вас ждем! - Дверь операционной приоткрылась, из-за нее выглянул хирург больницы. - Давайте быстрее, начинаем.
Незнакомка зашла в операционную, а Максимов прошептал: "Дайка... Дарья... Даша."
***
Выезд на происшествие в тайгу.
- Клавдия, ты как здесь? - Максимов увидел жену старосты из Ражино, бегущую по коридору больницы к операционной.
- Так как же, Ваня ведь там.
- Иван Петрович?! Так это...
- Его, его... ранили.
- Случилось-то что?
- Не знаю! С утра в лес пошел...
- Что ему там делать было? - Перебил Клавдию участковый.
- Да будь все неладно, попросила веников пихтовых для бани наломать.
- Ну... А потом-то что?
- Нет и нет его. Хорошо Митрофан, конюх наш, за сеном поехал и увидел - в снегу у околицы кто-то лежит. Так Ваню и нашел, без сознания уже был.
- Он вас и привез?
- Он, он. Ваню к фельдшерице нашей привез и за мной сбегал.
- А фельдшер-то с вами приехала?
- С нами, а как же.
- Найди. Где она? - Максимов кивнул на дверь операционной и добавил. - Тут не скоро... наверное.
- Ладно, - Клавдия смахнула слезу, - сейчас поищу. Она за медикаментами на склад пошла.
- Товарищ лейтенант, вы бы в коридоре не мешались.
Максимов обернулся на голос и увидел главврача больницы:
- Да, конечно, сейчас уйду. Надолго там, в операционной?
- Ранение тяжелое, хирург еще не выходил, подождем.
- Мне бы потерпевшего допросить... Как думаете, сможет говорить?
- Сейчас ничего сказать нельзя. А если вам поговорить с кем-то надо, то можете в моем кабинете.
- Спасибо. Сейчас фельдшер из Ражино придет. Узнать бы, что за ранение. Да может Инютин дорогой приходил в себя, говорил, что там произошло.
- Проходите ко мне, а вот как раз и жена старосты и фельдшер.
- Клавдия, Иван Петрович ничего не рассказывал пока ехали? -
- Я не слышала. Больше Митрофана торопила, он у нас такой, тугодум, да и лошаденка не ахти какая, на ходу засыпает. Приходилось мне ее понукать, больше рядом где шла, где бежала. Слава Богу, довезли Ванюшу моего.
- Я рядом на санях сидела, голову держала. - Отозвалась фельдшерица. - Как половину проехали, аккурат в Митюхин лог спустились, Иван Петрович открыл глаза...
- Что замолчала-то? В себя пришел? - Поторопил Максимов.
- Вроде как. Только взгляд был пустой, как остекленевший... Я уж испугалась, - фельдшерица оглянулась на Клавдию, Та вздрогнула, нервно вздохнув. и замерла. - Да нет Клавдя, нет. Не бойся, не думай, довезли ведь.
- Ничего не говорил?
- Смотрю, губы у него шевелятся, говорит вроде, только тихо. Я голову ниже наклонила, а тут в аккурат полозья заскрипели.
- Не услышала ничего?
- Два слова только...
- Ну, не тяни!
- Точно не скажу, но вроде как - волчий глаз.
- Что за волчий глаз?
- А я знаю? Может и не волчий глаз, может что другое сказал.
- И все?
- Все, потом опять глаза закрыл.
- Немного... Ранение тяжелое?
- Крови много потерял пока из леса выбирался.
- А ранило куда?
- В правую ногу и левую руку.
- Так что, два раза стреляли?
- Выходит так.
- Ой беда, ой беда - запричитала Клавдия.
- Я перевязала, так что довезли мы его. Жив. А хирург здесь очень опытный, фронтовик, всякое перевидал.
- Вашего вывезли! - В кабинет заглянул главный врач.
- Как он?! - Клавдия вскочила со стула и бросилась в коридор, не дожидаясь ответа.
- Все нормально, жить будет! - Крикнул ей в догонку врач.
Старосту уже везли в палату и жена побежала следом.
- В сознании? - Спросил Максимов.
- Пришел в себя, только слаб. Пока говорить с ним нельзя, да он еще и сам ничего не скажет после наркоза. Все вопросы завтра.
- До завтра не могу. Сегодня выезжаю на место в Ражино.
- Понимаю. Осторожнее там.
- Похоже староста в лесу на чужака наткнулся.
- Из беглых?
- Не знаю. Пока не замело, попробую место найти.
- С хирургом поговорите. Он человек бывалый, может по характеру ранения что-то и подскажет.
- Хорошо, зайду к нему.
- Удачи!
- Спасибо.
Хирург уже сидел в ординаторской, курил и довольно улыбался.
- Как он?
- Жить будет. Повезло старосте.
- Из чего стреляли?
- Ружье. Попали в руку и ногу. Вот, смотрите. - Хирург достал из кармана халата салфетку и развернул.
- Картечь?
- Она самая. И это ранение в ногу, заживет. А повезло тем, что на нем были ватные штаны.
- Ослабили выстрел.
- Да. А вот с рукой сложнее - ранение хоть и навылет, но кость зацепило.
- Он же в полушубке был, для картечи тоже...
- В том-то и дело, что пуля.
- Пуля?
- То-то и оно.
- Значит ружье было заряжено разными патронами?
- Выходит так. Первый выстрел попал в руку, не в спину, староста не упал, развернулся.
- У кого-то рука дрогнула?
- Возможно. И второй выстрел был неточным, попал в бедро.
- Почему же стреляли ниже?
- Вот тут вам ничем помочь не могу.
- Да, непростой случай. На кого же староста в лесу наткнулся?
- На месте надо разбираться.
- Это понятно, сегодня выезжаю. А картечь - похоже гвозди нарубленные?!
- Похоже.
- Хорошо! Ничего хорошего конечно нет, но уже что-то. - Максимов завернул картечь в салфетку и положил в свою планшетку. - Спасибо, доктор.
- Не за что! Удачи! Когда вернетесь, заходите... - хирург смутился, - в смысле расскажите, что там, да как. Самому интересно стало.
Во дворе перед больницей фельдшерица из Ражино вместе с Митрофаном складывали в сани полученные со склада медикаменты и прочее, необходимое для медпункта.
- Лейтенант, а вы с нами? - Игриво обратилась к Максимову молодая женщина.
"Надо же, а я так и не спросил, как ее зовут." - Подумал участковый и ответил. - Я за вами поеду, догоню. Не спешите. Клавдия с мужем осталась?
- Конечно, за ним теперь ухаживать надо. А нам одним ехать страшно. Не знаем, кто у нашей деревни в лесу бродит. А я еще медикаменты везу.
- А вы не бойтесь. В обиду не дам. На выезде меня подождите.
- Нет уж, мы ждать не будем, сами как-нибудь. -Вмешался возница, дед Митрофан. Засветло успеем. Ружье у меня с собой. - И прикрикнул на фельдшерицу. - А ты что это Маруська, мужняя жена, к начальнику клинья подбиваешь?
Маруська от этих слов смутилась и замолчала. "Надо же, Маруська, - усмехнулся про себя Максимов, - а все туда же."
- Езжайте, не ждите, мне еще в отдел надо. - Участковый махнул Ражинским рукой и заспешил в отдел, доложить Строгому.
Полковник внимательно выслушал участкового и нахмурился. - Что-то не нравится мне все это. То беглые, то еще кто-то объявился. Ты как думаешь?
- А мне кажется, что этот кто-то из наших, из местных. Чужому зачем просто так стрелять в незнакомого человека?
- Может быть.
- Узнал староста его и поймал на чем-то. Как придет в себя, пуст с ним поговорят.
- Да, может и узнал, может и скажет... - Полковник задумался. - Ты вот что, получи-ка в оружейке карабин на всякий случай. Что пистолет в лесу.
- Ладно, не помешает.
- Кстати, ты ПМ получил?
- Пока и ТТ обхожусь. Не люблю оружие менять.
- Ну как знаешь. На весь личный состав все равно их не хватает. Что задумался?
- Да есть у меня еще одно дело...
- Какое? - Строгий насторожился. - Не знаешь, чего еще и ждать от тебя.
- Вот! - Максимов достал из-за пазухи наган.
- Откуда он у тебя? - Строгий успокоился и больше спросил для проформы. Разного оружия ходило много.
- Достался по случаю.
- Ну, ну, знаю я ваши случаи. - Полковник взял наган и положил в сейф. - Вернешься, рапортом доложишь. Нечего левым оружием баловаться.
- Понял. - И не доложить о нагане Максимов не мог, и расставаться с ним почему-то стало жалко: "Ну да ладно, не первый и не последний."
- Ты как добираться в Ражино думаешь?
- Как всегда, на лошади.
- Тут вот какое дело. Сегодня туда машина пойдет, товар в местный магазин повезет. Председатель райисполкома звонил, просил, чтобы охрану дал. Вот я и подумал...
- А обратно-то мне как?
- Что-нибудь придумаем. Так что дуй к складу. Машина уже там. В Ражино долго не сиди, и здесь работы полно.
- Так я...
- Все сказал. Машина обратно пойдет, если с ней не успеешь, с водителем записку отправь, как там у тебя. Может помощь нужна будет.
- Есть! Да я и сам...
- И не обижайся!
- Разрешите идти?
- Иди. - Строгий усмехнулся. - "Обидчивый. Будет из парня толк. Как-то бы ему только в школе милиции доучиться. Горяч больно."
У склада сельпо стоял МАЗ, а за рулем скучал водитель.
- Павлик, ты что ли?
- Петя? Давно тебя не видел. Ты со мной в Ражино?
- Я, зятек. Сестренка моя как, ребятишки, как живете? - Максимов забрался в кабину и захлопнул дверь.
- Мы-то хорошо. Тебя только совсем не видим. У родителей уже сколько не был...
- Служба Павлик, служба. Поехали.
- Ты когда приехал?
- Вчера вечером.
- И опять уезжаешь. Карабин-то зачем? - Павлик включил зажигание, уперся спиной в спинку сидения, левой ногой выжал сцепление, а правой нажал на стартер. Мотор нехотя провернулся, несколько раз чихнул и застучал на разные лады. Передача включилась с трудом, со скрежетом, машина дернулась. Лишь потом водитель осторожно начал отпускать сцепление и добавлять газ. Тронулись поехали. Павлик переключал передачи, каждый раз тратя на такие действия значительные усилия. О повороте руля и тормозе можно было не упоминать.
- Новую машину не обещают? - Максимов не стал объяснять почему поехал, захватив с собой и карабин.
- А чем эта плоха? Ей еще ходить и ходить - МАЗ, он и есть МАЗ.
- Там дорога-то как?
- Вчера трактор пошел, должен бы прогрести. Не думай, прорвемся.
Гусеничный трактор ДТ стоял на дороге километрах в тридцати от райцентра, занесенный снегом, видимо сломался. И тракториста уже не было, наверное ушел обратно за помощью.
МАЗ натужно подвывал на низших передачах, уверенно, хотя и медленно, пробивая себе колею. Стемнело. Дальше в свете фар виднелся одинокий след лошади, запряженной в сани. А скоро нагнали и лошадь.
- Кто это? - Спросил Павлик.
- Фельдшерица из Ражино, медикаменты везет.
- Похоже дело у них плохо.
- Завязли.
- А кто еще с ней?
- Возница, дедок.
- А еще-то, вроде как женщина в санях.
МАЗ остановился, и Максимов спрыгнул в снег.
- Что, застряли?
- Застряли, лошадь наша притомилась. - ответил дед.
- А кто с вами?
- Докторша, отправили проверить наш пункт и на приеме посидеть. Давно уж у нас врача не было.
Максимов подошел ближе и в свете фар увидел в санях женщину, поверх пальто закутанную в шаль. Она подняла голову и теперь уже знакомым взглядом черных бездонных глаз посмотрела на Максимова.
- Дарья Ивановна?! - Максимов удивился. - Вы то как здесь?!
Врач не отвечала.
- Замерзли? Не по нашей зиме одеты. Давайте-ка быстро к нам в кабину.
Окоченевшую женщину с трудом подняли с саней, помог и Павлик, и посадили в кабину МАЗа. Лошадь с санями отвели в сторону, грузовик пробрался вперед.
- Давайте за нами, по нашей колее! - Крикнул Максимов Ражинцам. Мы медленно поедем, не отставайте.
Максимов сел в кабину рядом с Дарьей Ивановной, своей Дайкой. Павлик осторожно тронулся вперед. - Митюхин лог, самое гиблое место.
А Максимов подумал - судьба!
***
Преступления в деревне и пришедшая любовь.
МАЗ надрывно подвывал и казалось вот-вот заглохнет, но каждый раз, даже остановившись и пробуксовывая в глубоком снегу, вновь трогался, подминая снег и упорно пробивая себе колею. Казалось, что грузовик сам знает, как ему лучше выбраться из Митюхиного лога, гиблого места, как его называли.
- А почему лог называют Митюхиным и гиблым? - Спросил Максимов Павла, водителя, когда они наконец выбрались наверх и можно было остановиться и передохнуть на ровном месте. К тому же Митрофан на лошади, с трудом волочившей сани, отстал на подъеме, и надо было его подождать.
- Давай-ка выйдем пока, перекурим. Смотри-ка - докторшу нашу как в тепле разморило, аж уснула. - Павел осторожно отодвинулся, врач уткнулась ему в плечо, открыл дверь и спрыгнул в снег.
Максимов тоже вылез из кабины и, обойдя машину, подошел к водителю. - Давай моих, - и достал коробку Казбека. Закурили.
- Ароматнее, чем Беломор, - Павел с устатка затянулся полной грудью. - Но я все равно больше к нему привык... А лог почему так называется... Митька на ферме конюхом работал, безбашенный парень. Также вот поехал в ночь, правда дело было весной, снег уже осел. Говорили ему, дождись утра. А он - к жене тороплюсь, ночевать уже дома буду...
- А что случилось?
- Волки... весна... голодные... в общем так вот... Ну смотри, вот и наши догнали.
- Вы как? - Спросил Максимов.
- Едем, едем. - Отозвался запыхавшийся Митрофан, ведущий лошадь под уздцы.
- Дальше ровнее вроде? Так?
- Да вроде.
- Побыстрее поедем?
- Постараемся.
- Маруся, так вас кажется зовут? - Обратился Максимов к фельдшерице.
- А вы уже и забыли? - Кокетливо отозвалась молодая женщина.
- Что ж вы докторшу так повезли?
- А как?
- В пальтишке, сапожках. Неужто нельзя было одеть потеплее? Окоченела вся.
- Я тут причем?! - Маруся недовольно напыжилась.
- Ладно, какой с тебя спрос... не по людски это только. - Максимов выплюнул окурок. - Паша, поехали! Не отставайте. - Максимов повернулся к Митрофану. - Если что, дай знак.
- Пальну... в воздух.
А дальше выехали из леса и дорога пошла полем. Мела поземка, и дорогу в неярком свете фар можно было распознать только по вешкам, вбитым с осени по обочинам дороги. Прибавить скорости не получилось, как не старался Павел и трудяга МАЗ.
Врач, Дарья Ивановна, проснулась во время перекура, и когда тронулись дальше спросила, - Нам еще далеко?
- Не то чтобы очень, но проедем долго, - ответил водитель, - дорога вон какая, вернее ее вообще нет.
- Перемело?
- Метет! - Павел не отрывал взгляд от дороги, крепко держа руль двумя руками. Он так и норовил крутануться в сторону, а машина съехать в кювет. - Руки вот болят, особенно правая. Можно как-то подлечить?
- Конечно. - Тут же отозвалась доктор. У меня с собой и уколы есть.
- Уколы надо ставить?
- А как же. Только рукам отдых надо дать.
- Какой тут отдых. - Вздохнул Павел. - Из рейса в рейс, да еще вот по таким дорогам. А между рейсами я еще и в кузнице работаю.
- Там тоже работа тяжелая?
- Как посмотреть, кувалдой махать.
- А вы откуда в наши края приехали? - Спросил Максимов.
- Из Иванова. Это рядом с Москвой.
- Учились там?
- Мединститут закончила. Я педиатр, детский врач.
- А в наши края как попали?
- По распределению. Несколько мест было. Мне название понравилось - Юзьва.
- И как, место нравится? Работа?
- Нравится. Люди у вас хорошие. Только лечить всех приходится, хотя я и детский врач. А недавно и на операции ассистировала. Да вы знаете...
Разговор вроде затих. Максимов задремал, прижавшись к дверке машины, от нее неприятно холодило. А Дарья Ивановна на этот раз привалилась к нему и похоже тоже задремала - сначала клевала носом, а потом положила голову Максимову на плечо. Участковый покрепче взялся за ручку на переднем щитке и боялся пошевелиться, потревожить доктора, только косился на Павла, своего зятя. Водитель улыбался и согласно кивал головой по свойски, по родственному - мол мир вам да любовь: "Пора уже Петьке жениться, нечего бобылем жить."
Добрались в Ражино поздно ночью. Повезло, из деревни навстречу попался трактор, прогребал дорогу в сторону Юзьвы. Остановились. Паша перебросился несколькими словами с трактористом, рассказал, что трактор, который шел из Юзьвы встал. Тракторист от досады сплюнул и выругался, вспомнив всех, кого только можно было. Он-то надеялся встретить встречный трактор на полпути, а теперь придется прогребать дорогу чуть ли не до Юзьвы. И гиблый Митюхин лог теперь был его.
Ражино. Ражино было даже не деревней, а скорее селом, здесь было электричество и телефон, только работал он редко. Когда-то Ражино даже хотели сделать еще одним районным центром, населения хватало, работы было много, в основном в леспромхозах. Но потом пик освоения севера как-то прошел, и деревни, а за ними и села начали пустеть.
В центре села стоял сельсовет, правда теперь опустевший, староста Инютин был ранен и находился в Юзьвенской больнице. Тут же располагался и магазин с забранными решётками окнами и крепким засовом на двери. А чуть поодаль в переулке - фельдшерско - акушерский пункт. Все три строения были деревянными и мало отличались от таких же домов, попросту изб.
Приезд машины из района и возвращение фельдшера не остались незамеченными. В ближайших домах загорелся свет и вышли местные жители проверить что, да как, узнать, кто приехал и зачем. Конечно интересовались здоровьем старосты. А увидев приехавшего участкового, начали жаловаться - не порядок, как такое вообще может быть, всегда у нас все было тихо.
Машину с товарами подогнали задним бортом вплотную к стене магазина и договорились разгружать утром. Павел был и водителем, и сопровождающим груз. Местная продавщица лишь взяла документы на него. Охранять машину вызвался местный сторож, дедок со старым ружьишком, следящий за порядком в деревне. А вот привезенные медикаменты перенесли в фельдшерский пункт тут же. Оставлять их в санях было нельзя.
Максимов и Павел на ночь разместились в сельсовете, где тут же затопили печку. А врача, Дарью Ивановну, Маруся увела ночевать к себе, где жила вместе с мамой. Жители разошлись по домам, деревня притихла, и эта тишина должна была сохраниться до утра. Если бы.
Максимов лег спать на старый диван не раздеваясь. В сельсовете было холодно. Не мог дом быстро прогреться, выстудился за время отсутствия старосты. Паша принес из машины сиденья и пристроил их на полу у печки, где лег и скоро захрапел, устал с дороги.
Максимов тоже уснул. Его вроде все еще потряхивало в кабине, а рядом сидела, прижавшись к нему Дарья Ивановна. Ему было тепло, приятно, а в голове опять зазвенели серебрянные колокольчики, к которым он все никак не мог привыкнуть. Да наверное и не надо было к ним привыкать. Тогда бы пропала их обворожительная тихая музыка.
Близкий выстрел в тихой ночи прозвучал громко и хлестко. И вообще было непонятно, что это был за такой резкий и короткий звук, отозвавшийся затихающим эхом.
Максимов вскочил с дивана, как и не спал, и бросился к двери, доставая заученным движением пистолет из кобуры.
- Паша, стреляют! Возьми карабин! - Успел крикнуть участковый перед тем, как выбежать из дома.
На улице у магазина метался сторож, показывая ружьем в сторону машины.
- Ты стрелял? - Спросил Максимов, подбегая к деду.
- Я, я!
- Что случилось?
- Там он, там! - Дед направился в сторону магазина, держа ружье на изготовку.
- Стой, я сам. Паша, ты тут?
- Здесь! - Паша подбежал следом, щелкая затвором карабина.
- Обойди магазин справа. А я с этой стороны, где машина. Только тихо, осторожно.
Максимов, держа пистолет наготове, обогнул машину и заглянул за угол магазина. Скоро с другой стороны показался и Паша с карабином.
- Ну что там? - Спросил участковый.
- Никого. -Ответил Паша.
- Дед, иди сюда.
- А я уже тут.
- Ты что, видел кого-то?
- Видел, вроде как тень мелькнула.
- Может показалось?
- Н-е-е-т! У меня глаз вострый.
- А стрелял куда?
- В воздух. А что?
- Правильно. Паша, иди ка тоже сюда. Смотрите! - Максимов посветил фонариком на машину.
- Вот гад! - В сердцах сказал Паша. - Брезент разрезал!
На брезентовом кунге, установленном на кузове, имелся порез длиной сантиметров пятьдесят, скорее всего сделанный острым ножом,
- А вот и следы. - Максимов повел фонариком по снегу. Цепочка следов уходила в сторону леса прямиком через соседний участок. Огораживающие жерди были сломаны. - Да, творятся здесь дела. Совсем обнаглел кто-то.
В ближних домах засветились окна, захлопали двери. Начали собираться люди. Прибежали и Дарья Ивановна с Марусей.
- Что у вас тут? - Спросила врач. - Помощь не нужна?!
- В машину хотели залезть. - Ответил Максимов, все еще с пистолетом в одной руке и фонариком в другой. - Давайте-ка утра ждать не будем и занесем товар в магазин. Продавщица здесь?
- Здесь, здесь. Сейчас открою.
Пока перегружали привезенный товар, начало светать. Впереди у Максимова начинался трудный день и не один: "Приехал расследовать одно преступление, а тут еще и попытка кражи."
***
По следам преступника и осмотр места происшествия.
Следы человека, пытавшегося украсть товары из машины и разрезавшего для этого брезентовый тент, уходили в лес. Участковый пошел по следам с надеждой найти по ним злоумышленника. Казалось, что может быть проще. Но в действительности задача оказалась намного сложнее, даже неразрешимой.
Убегавший скоро вышел на утоптанную лесную тропинку, и его следы затерялись. "Да, видимо не напрасно человек побежал в эту сторону, - подумал Максимов, - знал об этой тропинке, а если знал, то наверняка мог быть кем-то из местных." Участковый тоже решил пройти по тропинке: "Если она хорошо натоптана, то вряд ли могла идти куда-нибудь далеко, жители здесь ходят часто," - и пошел сначала в сторону от деревни.
А тропинка пошла вниз, лес скоро поредел, и Максимов оказался на высоком берегу реки: "Так, вот оказывается куда она ведет. А речка здесь скорее всего Юзра," - достал из планшетки карту и сверился с ней. Действительно внизу протекала Юзра, а на льду виднелись присыпанные снегом лунки, расположенные в одну линию, людей видно не было.
"Вот оказывается чем здесь занимаются, сети ставят. Что-то староста мне не говорил об этом. Надо проверить - есть ли разрешение на отлов. А сегодня здесь еще никого не было и рыбаков тоже. Да и зачем вору идти на реку, наверняка по тропинке вернулся в деревню, только получается что зашел с другой стороны."
Максимов пошел по тропинке обратно и через какое-то время услышал впереди себя разговор - навстречу шли люди, из-за поворота вышли трое.
- А, участковый! Ты уже и на реке побывал? - Спросил тот, что шел первым и видимо был старшим.
- А как же. Сети решили проверить?
- Да. Ты не думай, у нас все в порядке.
- Лицензия на промысел есть?
- Спрашиваешь.
- С собой?
- Зачем бумагу с собой носить, в конторе лежит. Что, без бумаги завернешь?
- Ну вот что с вами делать... - Максимов вздохнул, - А потом скажите - рыба пропала. Так?
- Так оно конечно, - мужики насупились.
- Ладно, давайте. А ты... - участковый посмотрел на старшего.
- Митькой кличут.
- Чтоб сегодня же меня нашел и лицензию показал!
- Знамо дело. Спасибо, начальник. И пирогом с рыбкой угостим. Серый, с тебя пирог. - Митька подмигнул своим.
- Серый? - Максимов посмотрел на рябого мужика, переминавшегося с ноги на ногу.
- Ты не смотри, начальник, что он молчаливый, зато жена говорливая. - Все засмеялись, а Митька добавил. - Жена у него по части пирогов, да и вообще, что приготовить, первая мастерица на деревне.
- На тропинке никого не встретили? - Спросил участковый.
- Нет. А что ночью за стрельба была? - Поинтересовался Митька.
- Ну скажем не стрельба... так, выстрел один. Дед, сторож ваш отличился. В магазин товар привезли. Вот в машину кто-то и хотел залезть.
- Думаешь из местных, из наших кто?
- А чужие в деревне есть?
- Да вроде нет. Были тут шабашники по осени, на коровнике работали, да уехали уже.
- Строители?
- Крышу перекрывали.
- А из своих, что - некому?
- Да, тут, как разобраться... Староста наш как?
- Живой, вчера заштопали. Больше пока ничего не знаю.
- Ты по этому делу приехал?
- Ладно мужики, вечером договорим. Митяй, я в конторе буду.
- Зайду.
На том и разошлись. А Максимов вышел к селу с дальнего от дороги конца и пошел к дому старосты. Дом стоял с краю села и был закрытым. Инютин жил с женой, сын и дочь уже выросли и разъехались, не захотели оставаться в деревне. Родителей конечно навещали, но не так часто, как тем хотелось бы.
Максимов открыл калитку, выходящую на улицу и зашел во двор. Ему на встречу из будки выскочила Жучка и, гремя цепью, прикрепленной за кольцо к тросу, протянутому от будки к дому, бросилась в ноги, весело повизгивая и тут же лая, может и жалуясь на оставивших ее хозяев.
- Жужа, Жужа! -Так участковый называл узнавшую его собаку. - Скучаешь? Ты что, голодная тут сидишь? Поправится твой хозяин скоро, вернется.
- Петр Сергеевич, вы что ли? - Через забор участкового окликнула соседка.
- Я. Зайди-ка, Марковна.
- Сейчас, оденусь только.
В Ражино Максимов бывал частенько, и здесь его многие знали.
- Как там Иван Петрович?
- Жив. В больнице, операцию сделали. Клавдия с ним осталась.
- Ну и слава Богу. Ох и натерпелись мы тут.
- В деревне-то что говорят?
- А что говорят, никто из наших такое не мог сделать, то и говорят.
- Где вы нашли его?
- Пойдем покажу. - Соседка пошла вперед. - А собаку я кормлю, пусть не жалуется.
- Скучает по хозяевам.
- Наверное.
- Вот тут он и лежал, стонал. - Марковна и Участковый зашли за дом, прошли мимо бани и дальше по тропке через огород вышли на крайнюю к лесу улицу, проезд, которым пользовались местные. - Митрофан его первый и увидел.
- А он откуда ехал?
- Да вот там подальше за леском лужок, и стожки наши с осени стоят. За сеном Митрофан ездил. А Иван Петрович тут и лежал, стонал сердешный.
С трагического происшествия прошло уже два дня, за это время шел снег, который припорошил следы, но все равно их было еще видно. Видно было где лежал староста, даже кровь, и остался его след, когда он из последних сил полз к дому из леса.
- Пойду-ка я схожу в ту сторону, по следу. И понадобились ему эти веники.
- А вон там пихточки хорошие. Клавдия его послала, как потом себя кляла - захотелось ей пихтовым попариться, березового мало.
- Ты ее Марковна не ругай...
- Да я что, я так, по соседски... досталось ей... Вернешься - заходи, чаем напою.
- Спасибо. Поговорим еще.
Максимов дошел по следу Старосты до леса и чуть углубился в него. Действительно здесь росли пихты. Но староста почему-то не наломал лапника сразу и не вернулся, а как оказалось, прошел дальше. "Что ему там понадобилось?" - Подумал участковый и тоже углубился в лес по следам.
Скоро впереди наметилась прогалина и Максимов оказался на краю небольшой поляны. Отсюда было хорошо видно, что староста вышел на середину открытого места, где его и настигли выстрелы. Участковый насторожился и пошел по краю леса, держась деревьев. И вот, пройдя примерно метров тридцать, наткнулся на следы пребывания человека!
Это были следы, они уходили в лес. А у разлапистой ели, стоящей на краю поляны, снег вообще оказался хорошо утоптанным. "Так что, человек стоял здесь и стрелял отсюда? Он что, ждал старосту?" - подумал Максимов и начал внимательно осматривать место.
Оказалось, что несколько веток густой ели были срублены, открывая обзор и, стоя за елью, можно было увидеть всю поляну. Но еще больше участковый удивился, увидев на стволе ели странное приспособление, а может уже только его остатки. Ни с чем подобным раньше Максимову сталкиваться не приходилось.
Поразмыслив, Максимов понял, что совсем не обязательно было стоять, положив ружье на ветки. На стволе ели имелись следы от гвоздей, а чуть в стороне в снегу нашлись и деревянные детали, позволявшие закрепить ружье. Разгребая снег дальше, участковый нашел и два мотка проволоки. Картина совершения преступления начала проясняться.
Дальше Максимов по следам преступника прошел к центру поляны, куда дошел и Староста, только не со стороны деревни, а от ели, на которой было раньше закреплено ружье. И что же? В этом месте оказался солонец, чтобы подманить крупного зверя, наверняка лося. А подходя к солонцу, зверь неминуемо цеплялся за проволоку, одну или вторую, концы которых через блок крепились к спусковым крючкам двустволки!
"Бедный староста! Попал в ловушку, приготовленную для зверя. Да попал так, что сначала зацепил одну проволоку, а повернувшись - и вторую. А ружье, все же закреплённое ненадежно, после первого выстрела изменило свое положение, и ствол оказался направленным ниже. Может это и спасло жизнь старосте?" - Так размышлял участковый. Он вернулся к ели, где было закреплено ружье, и ещё раз внимательно осмотрел место.
Максимов знал, что ищет и нашел! Два пыжа, которые были в патронах. Они конечно обгорели во время выстрелов. Но главное - они были сделаны из газеты! И по этим пыжам можно было попытаться найти преступника.
***
Прием врачом больных в деревне и новое происшествие.
Пока участковый Максимов занялся расследованием, врач Дарья Ивановна Коренева тоже приступила к свои прямым обязанностям - приему людей в деревенской амбулатории. Весть о приезде доктора разнеслась быстро и у входа в фельдшерский пункт выстроилась длинная очередь.
Последний раз врач приезжал в Ражино только в прошлом году. Ехать в район в больницу многим не хотелось, так и жили люди со своими болячками, привыкли, вроде так и надо. Кряхтели, жаловались друг другу на свои недуги, делились народными рецептами и как-то лечились. Одна мудрая деревенская бабушка, долгожительница, прожившая больше восьмидесяти лет, любила повторять - болезни приходят и уходят, надо только их пережить.
Беда была в том, что переживали свои болезни немногие в отличие от бабушки, тихой и доброй, ведущей здоровый образ жизни, если перевести на современный лад. А этот здоровый образ жизни почему-то всегда оставался за рамками рассказов и деревенских разговоров. Жители только удивлялись, как долго живет их бабушка, маленькая и сухонькая, быстрая на ногу и на руку, если что приходилось сделать.
Сначала Дарья Ивановна пыталась объяснять, что она всего лишь детский врач, но такое объяснение селян не устраивало. А фельдшер Маруся, сидевшая тут же на приеме, подсмеивалась над врачихой, как она ее называла про себя. Ну что тут оставалось делать, только принимать больных людей, вспоминая как лечить всех от мала до велика и до преклонного возраста.
- Ты меня в больницу не посылай, не доеду я, помру дорогой, - жаловалась бабушка, - а лучше выпиши-ка ка мне каких-нито таблеточек.
- Так ведь не поможет вам, - сетовала Дарья Ивановна, - в больницу вам надо.
- Да что больница, там лучше что ли. Тут я у себя дома, стены лечат. А таблеток попью и лучше будет. Опять жить можно.
И Дарья Ивановна назначала таблетки из тех, что Маруся получила в районе. А что там могли дать - от температуры, да от поноса, ну от давления простенькие. Да в те времена и не было еще ничего особого. Уколы конечно назначала, капельницы. Маруся только вздыхала - лечение ложилось на ее плечи нелегким грузом.
Ребятишек приводили тоже. - как же, раз врач приехала пусть посмотрит. Слабые были ребятки, рахитичные.
- Кормить надо лучше, больше давать того-то и того-то.
- А где ж я возьму это? - Сетовали мамаши. - Хватило бы картошки до весны!
Вот так и жили люди. На удивление, а может и нет, мужиков в очереди было мало. Заходили, не жаловались, советы просили по разным житейским вопросам. Дарья Ивановна не успевала удивляться даже не вопросам, а элементарной безграмотности людей. Что было говорить о гигиене, когда приходилось объяснять, что надо оказывается мыть руки, особенно перед едой.
Приходили с ранами - травмами, полученными на работе, перевязанными кое-как. Приходили потому, что рана уже загноилась. И таких больных лечили. Дарья Ивановна, педиатр, открывала в себе новые способности, вспоминая курс хирургии.
Так никому врач и не смогла объяснить, что пить вообще-то вредно, особенно самогон, которым и отравиться можно было. Нет, не верили в это деревенские жители, любившие еще и брагу. А если кто и умирал от пьянства лет в сорок, то ничего плохого в этом не видели - а что, хорошо пожил человек, хватит. - Получить в тридцать лет инвалидность вообще считалось за счастье - можно было больше не работать.
Женщины шли со своими проблемами, приходили и беременные на разных сроках. Оказывается рожали здесь же.
- Маруся, ты и роды принимаешь?
- Да-а. - Фельдшерица удивилась. - А что такого?
- Нет, ничего.
Одним из последних пришел мужик с перевязанной и раздутой щекой. Врач и фельдшер осматривали его вместе. Говорить он толком не мог, только мычал и показывал на рот.
- Удалять надо, - со знанием дела сказала Маруся, заглянув пациенту в рот.
- Так как же... - Хотела возразить Дарья Ивановна.
- Вы голову держите, а я справлюсь, не в первый раз. На-ка, прополощи рот. - Маруся налила мужику полстакана пахучей мутной жидкости.
- Это что?
- Для дезинфекции и для обезболивания.
- Самогон?
- Петр Сергеевич, благодетель наш, в прошлый раз самогон изъял и старосте передал, а тот нам, для дезинфекции.
Дарья Ивановна только пожала плечами. А пациент со знанием дела прополоскал рот и, видя, что женщины отвлеклись, тут же проглотил жидкость.
- Ты что, выпил? - удивилась Дарья Ивановна.
- А зачем добру пропадать?
- Так ведь...
- Что? - Удивился мужик.
- Нельзя тебе теперь зуб удалять!
- Это почему?
- Ладно, Дарья Ивановна, держи голову. - Маруся уже успела взять в руки внушительные щипцы.
Так и выдернули зуб, правда помучили мужика. В награду Маруся налила пострадавшему еще самогонки втихаря от докторши - давай!
Поток людей наконец иссяк. Короткий зимний день уже заканчивался, когда к амбулатории подъехали сани.
- Смотри-ка, не наши, и не знаю даже кто они, откуда. - Маруся указала на приехавших мужчину и женщину. Мужчина остался во дворе с лошадью, а женщина взяла из саней сверток и направилась к рыльцу.
Хлопнула входная дверь и в кабинет вошла женщина, возраст которой определить было невозможно - платок был повязан на голове так, что виднелся только острый нос, да где-то в глубине моргали глаза. Женщина держала в руках домотканый половик, в который было что-то завернуто, и молчала.
- Вам что? - Спросила Маруся первой.
- Вот, занемог поди. - женщина качнула половик в руках.
- А там что? - Удивилась Дарья Ивановна и поправилась. - Кто?
Женщина молча положила сверток на стол и размотала половик, в котором оказался сверток поменьше обрывок грязной ткани, от которого исходил тошнотворный запах. Но женщина не стала его разворачивать, а молча отошла в сторону.
Маруся с опаской развернула ткань, в ней оказался ребенок, мальчик, которому наверное и года не было. Его глаза были закрыты, он тяжело дышал. Сердце у Дарьи Ивановны екнуло, она бросилась к ребенку и начала его осматривать, одновременно пытаясь расспросить женщину, что с ним случилось. Но та, а она была матерью мальчика, ничего вразумительного пояснить не смогла.
Всю ночь Дарья Ивановна и Маруся возились с ребенком, но так ничего и не смогли сделать, к утру его не стало. От чего? Наверное никто бы не смог этого сказать. Мать же безучастная сидела в коридоре на стуле, не обращая внимания на усилия медиков.
- Маруся, сходи-ка, найди Максимова, что-то делать теперь надо. - Попросила Марусю Дарья Ивановна.
Пришел Максимов, когда еще не рассвело, и выслушал медиков, переживавших за ребенка и случившееся.
- Заморила врачиха Ваську моего. - Участковый и медики обернулись к женщине. - Отольются вам мои слезы, попомните меня теперь.
Однако ни одной слезинки из глаз матери мальчика не пролилось. А Максимов даже увидел мелькнувшую в глазах женщины усмешку.
Продолжение следует...
Автор
канал За чашкой кофе
Комментарии 16
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157707686837743
ЧАСТЬ 2
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157710032109039
ЧАСТЬ 3
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157714514771439
ЧАСТЬ 4
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157714514771439
ЧАСТЬ 5
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157716862336495
ЧАСТЬ 6
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157719356440047
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157707686837743
ЧАСТЬ 2
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157710032109039
ЧАСТЬ 3
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157714514771439
ЧАСТЬ 4
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157714514771439
ЧАСТЬ 5
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157716862336495
ЧАСТЬ 6
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157719356440047
ЧАСТЬ 7
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157721870138863