Предыдущая публикация
КАПИТАН
Высунув язык от старания, Никитка в очередной раз обмакнул перьевую ручку в чернильницу и, не торопясь, тщательно, как в школе учили, вывел на бумаге:«…приду с фронта, крышу в курятнике починю. Мама, сама и не думай даже наверх лезть. Не дай бог упадёшь, сломаешь себе что-нибудь. Время терпит, кур всё равно пока нет. Целую, обнимаю, и посылаю тебе свою фотографию».
Взглянув на свежую фотокарточку в новенькой гимнастёрке, пилотке, сразу с двумя медалями «За отвагу», он провёл пальцами по гладкой поверхности снимка и довольно улыбнулся, представив, как пойдёт по улице посёлка и нечаянно встретит Ленку…
- СОРОКИН! Сорокин, ты где!? – в палатку ворвался ротный и Никитка, тут же вытянувшись по стойке смирно, задел рукой перьевую ручку, из-за чего она, разбрызгивая чернила, взлетела над столом и, покрутившись в воздухе, приземлилась на гревшегося на солнышке кота Ваську. Васька, обиженно мяукнув, скосил глаза на расплывающуюся на носу по белой шёрстке чёрную кляксу и покинул своё место, стрелой вылетев из палатки. Чуть под ноги Василия Михайловича не угодил.
МЯУ!
- Брысь! Мелочь усатая!
Капитан, как всегда, был хмур. Нет, вообще-то ротный был отличным мужиком, но с тяжёлым характером. А улыбался он отчего-то только перед боем.
- Я здесь, товарищ капитан! – браво отрапортовал Сорокин, пряча в карман письмо и фотокарточку.
- Чем занят? – уставился на старшего сержанта карими глазами командир.
- Письмо мамке писал, - честно ответил Никитка.
- Потом допишешь. Прыгай в машину в штаб летим!
Виллис, раскидывая во все стороны комья только-только начавшей подсыхать земли, нёсся по краю дороги, занятой шагающими вперёд стройными колоннами советских солдат, грузовичками с весело подпрыгивающими позади 76-миллиметровками и танками.
- А что стряслось-то? – всё-таки осмелился спросить Никитка ротного, выплёвывая залетевшую в рот букашку. – Кхе! Кхе!
Василий Михайлович улыбнулся увиденному и похлопал старшего сержанта по плечу:
- Рот закрывать надо. Не знаю, Никита. Полковник звонил злой, приказал немедленно тебя к нему привести.
- Кхе…кхе! Именно меня?
- Сказал лучшего огнемётчика, - немигающий взгляд тёмных глаз капитана замер на лице Сорокина. Только Галибин мог так смотреть на своих солдат. Пронзительно, будто насквозь видел.
Никитка выдохнул и расслабился. Ну если огнемётчика-то ладно.
- Больше вопросов нет?
- Никак нет, товарищ капитан.
Рыча, автомобиль ловко объехал застрявшую в грязи полуторку и вырвался на пустую дорогу. Сорокин взглянул на блестевшие на груди новенькие медали и пожалел, что не успел их снять. Мало ли что… Потом хоть мамке нормальные отошлют, а не согнутые и обожжённые.
А советские солдаты нескончаемой лентой всё тянулись и тянулись на запад, в самое логово нацистов.
* * *
С ротным Никитка попрощался прямо возле штаба. Полковник Бабушкин, запахнув шинель, просто запрыгнул в автомобиль и виллис ещё быстрее понёсся через недавно освобождённый Красной армией город. Василий Михайлович только руку на прощание поднял, и в груди Никитки почему-то защемило.
- В общем, слушай меня внимательно, старший сержант, - придвинувшись к Сорокину произнёс полковник. - Сейчас приедем к немецким дотам, там с тобой будет разговаривать майор СМЕРШа. Отвечай чётко, не мямли. Всё понял?
На лбу Бабушкина появились мелкие бисеринки пота, и Никитка почему-то подумал, что полковник и сам ничего не знает и просто выполняет приказ.
- Так точно, товарищ полковник, понял, - бросил руку к виску Никитка, а по спине всё равно поползли ледяные мурашки.
«И для чего это целый майор СМЕРШа хочет с ним поговорить? – лихорадочно думал, прикусив губу Сорокин. Неужели узнали, что он прошлой зимой очкастого немца пожалел и отпустил? Но там же никого не было! Никто не видел! А он мальчишка совсем сопливый».
Прямо за поворотом дороги стояло несколько машин, три грузовика и блестящий ГАЗ-М1 1939 года выпуска. Точно такой же как у директора завода, на котором работала мать. Но возле автомобилей никого не было. Автоматчики окружили торчащий из земли дот, тот, возле которого на прошлой неделе нашли тела троих растерзанных ребят.
Бабушкин повёл себя странно. Оправив форму Никитки, смахнув несуществующую пылинку с его левого погона, он вытащил из «Виллиса» РОКС-3 и протянул его старшему сержанту.
- Резервуар для огнесмеси заправлен полностью. Видишь возле входа в дот майора и капитана? – рука полковника показала на парочку мужчин.
- Вижу, товарищ полковник, - щёлкнул каблуками Никитка.
- Иди к ним. Они тебе всё объяснят.
Забросив на плечо ремень огнемёта, Сорокин, стараясь ступать на вылезшую из земли траву, а не в грязь, двинулся вверх по склону. Впереди и правда стояли два офицера, один из которых курил трубку.
Шинель, фуражка, погоны и петлицы зелёного цвета. Зелёные? Пограничник, интендант, инженер? – перебирал в голове варианты Никитка. Нет. Змея вокруг чаши – значит медслужба.
Капитан медслужбы – сорок лет, среднего роста, жилистый, худое, острое лицо с тёмно-зелёными глазами под цвет погон, уши… хорошие такие уши с большими мочками. Сорокин некстати, тут же подумал, что его с такими ушами в школе бы задразнили.
- Здравствуй, старший сержант, - приятным мягким голосом произнёс странный капитан, попыхивая трубкой и начисто игнорируя присутствие майора СМЕРШа.
- Здравия желаю, товарищ ка… товарищ майор… товарищ капитан…. Старший сержант Сорокин! – подошвы на грязи разъехались в стороны, и Никитка чуть не упал.
В последний момент смершевец подхватил его за шиворот. Удержал легко будто он пушинка.
- Зовут как? – глубокий голос майора и собственная неловкость заставил лицо Сорокина залиться краской.
- Никита.
- Огнемётчик?
- Так точно, огнемётчик.
Отпустив старшего сержанта, майор сделал шаг назад и упёр кулаки в бока, переглянувшись с капитаном. Они были словно старые друзья. Встретив взгляд смершевца, офицер с трубкой пожал плечами и внимательно осмотрел ранцевый огнемёт за спиной Никитки.
- Не смущайся, дело, которое у нас к тебе, сугубо добровольное. Согласишься - молодец. Нет, заставлять не будем. Ты и так герой. Видим.
Снова смутившись и зачем-то закрыв раскрытой ладошкой медали на груди, Сорокин вытянулся по стойке смирно. Впрочем, ненадолго, подошвы сапог опять начали разъезжаться.
- А что делать то надо?
- Да в общем-то ничего. Берешь свой РОКС-3 и выполняешь приказы капитана медицинской службы, - почему-то улыбнулся, произнося последние слова, смершевец.
- И всё?
- И всё.
- А немцы внизу?
- Внизу… - коротко бросил майор.
- Только это не немцы, Никита.
Заявление капитана медицинской службы, выпустившего в воздух изо рта облачко плотного табачного дыма, заставило Сорокина замереть на месте с глупо оттопыренной челюстью.
- А.. а кто?
- Это хищник.
«Вот так дела! – рука старшего сержанта сама потянулась к затылку и почесала его. Неужели ребят из саперного взвода убил какой-то волк? Или медведь? Да нет, откуда тут медведи-то…»
- На наших солдат нападал хищник?
- Он самый.
Смершевец взглянул сначала на небо, а потом на циферблат часов с крупными цифрами на запястье. Кажется, это были «Точмех», модель с секундомером.
- Кто бы там не был. Я согласен! – словно в прорубь с ледяной водой бросился Никитка, развернувшись к майору. – Разрешите приступить к выполнению боевой задачи?!
- Молоток! Иди готовься. И помни, о всём увиденном никому ни слова.
* * *
Пока Сорокин проверял исправность РОКСа, поставив его на землю у входа, офицеры о чём-то ещё некоторое время разговаривали. Негромко, так чтобы никто не слышал, но ветер, дувший в сторону старшего сержанта, всё-таки донёс до него окончание беседы.
- Парня вернуть обещаешь? – спросил майор, снова взглянув на часы.
- Не обещаю, - грустно, так что на лице сразу стали видны все морщины, улыбнулся капитан. - Но постараюсь.
- Уже хорошо.
Спустившись по ржавым скобам колодца, ведущего в подземелье, военврач повесил шинель с капитанскими погонами на торчащую из стены треснутого дота арматурину (наши лупили при штурме по долговременной огневой точки из танков, сверху на немцев валились бомбы), а затем вынул из зубов трубку и спрятал её в карман галифе.
- Готов?
Взглянув на стройного капитана, вооружённого только табельным ТТ в кобуре, Никитка немного удивился, но приказы обсуждать не собирался. Вместе они углубились в густую тьму туннелей.
Где-то с потолка капала вода и звук этот такой обыденный наверху, здесь под землёй наполнял сердце старшего сержанта беспокойством. Словно поняв это, капитан нарочито весёлым голосом, не пытаясь вести себя тихо и даже не вынув оружие из кобуры, произнёс:
- Давай познакомимся что ли? Аркадий Суханов.
- Очень приятно, товарищ капитан.
Крепкая, словно стальная ладонь Суханова была тёплой и холодной одновременно. Как это могло быть, Сорокин не знал, да и сейчас ему думать об этом, если честно, было некогда. Приготовив огнемёт к бою, он, выставив ружьё для огнеметания перед собой, крался вперёд.
Мужчина же, посветив фонариком в туннель, улыбнулся.
- Пока не напрягайся, опасности нет.
Странная фраза заставила парня остановиться и выпрямиться.
- Откуда вы знаете, - под ногами Никитки хрустнуло стекло.
- Знаю. Да, и ещё, ты сейчас много такого увидишь, что будет тебя удивлять, но ты постарайся удивляться поменьше, а шевелиться побыстрее? Понял?
- П-понял, - только и ответил Сорокин, хотя конечно ничего не понял кроме того, что товарищ военврач показался ему ещё более странным.
А вот как двигался Суханов Никитке понравилось. Любо дорого посмотреть было. Идёт словно плывёт над поверхностью - ни в одну лужу на бетонном полу не ступит, ни один камешек не сдвинет, стёкла под его подошвами тоже не хрустели, а ведь шёл быстро, да так что он еле-еле за ним успевал.
- Есть не удивляется, товарищ капитан.
- И точно выполняй мои приказы. От этого зависит твоя жизнь, - добавил Суханов вроде как между делом, будто это не самое главное.
Туннель разветвлялся раз, другой, но офицер каждый раз, не сомневаясь, сворачивал в один из проходов, будто ведомый каким-то чутьём. Здесь не было совсем темно, мох на потолке и стенах испускал слабое свечение, что вместе с фонариками давало достаточно света, чтобы не оступиться, провалившись ногой в какую-нибудь трещину или не врезаться в препятствие.
Дзинь! – что-то звякнуло под ногами и Никитка, опустив фонарик, увидел на земле тускло поблёскивающие гильзы от ППШ. Их было много, никак не меньше нескольких десятков.
- Здесь был бой. Здесь они его встретили, - непонятно произнёс капитан, направляя луч фонарика на стену, всю испещрённую пулевыми отверстиями.
Сделав несколько шагов за угол, они буквально налетели на груду сваленных на полу тел. Точнее то, что от них осталось.
Обрывки гимнастёрок, кусочки погон, растряпиченные и залитые потемневшей кровью ватники, ППШ сломанный пополам, а вот и другой с погнутым стволом. Трое, четверо сколько их тут?
- Ничего себе! – волосы у Никитки на затылке встали дыбом, а ладошки, удерживающие ружьё для огнеметания, сразу вспотели. Запаха разложения почти не было, косточки убитых кто-то обглодал.
- Я смотрю желудок у тебя крепкий. Молодец, - задумчиво произнёс Суханов, похлопав себя по карману галифе (по тому самому, куда он спрятал трубку, словно захотел закурить). - Это наши пропавшие разведчики. Именно после их исчезновения меня и вызвали.
Вот на этом интересном месте Никитку пробил пот, хотя в подземелье жарко не было скорее наоборот.
- А вы к-кто?
- Я-то? – глаза капитана обшаривали пол и стены вокруг. - Охотник и капитан Красной армии.
«Охотник? – подумал Никитка. Он тоже охотник. На лося ходил, лисицу, кабана. Это-то тут при чём? Он между прочим серьёзно спрашивает!»
В некотором раздражении Сорокин вернулся в тоннель, где пол был усыпан гильзами, а стены пулевыми отверстиями и внимательно всё там осмотрел.
- Чёрт! Товарищ капитан, они столько стреляли, неужели ни в кого не попали. Ни следов крови, ни…
- За внимательность хвалю, - перебил старшего сержанта Суханов. – Они попали в засаду, она их ждала. Но как масхмат их почувствовала? Она же никогда не охотится рядом со своей норой…
Луч света фонаря упал на недокуренную папиросу на полу. Некоторое время капитан стоял не двигаясь. А потом зачем-то спросил:
- Ты куришь?
- Нет, мамка ругалась раньше очень. Как возьму папиросу в руки, так её вспоминаю, - зачем-то рассказал офицеру самое сокровенное Сорокин, тут же пожалев об этом.
- Молодец, - произнёс капитан и в этот самый момент за спиной его появилось что-то страшное на голову выше Суханова, да и Никитку тоже.
Два узких глаза, вытянутый овал лица, поверхность которого была покрыта коричневыми пупырышками и буграми, словно у жабы какой-то. Узкий безгубый рот и длинные руки, оканчивающиеся короткими толстыми пальцами с чёрными когтями, напомнившими старшему сержанту стамеску. Рука монстра потянулась к шее капитана.
Сорокин хотел было предупредить его от опасности, но во рту разом пересохло и он, забыв про огнемёт, только вытянул руку вперёд, потрясая указательным пальцем. А ещё в воздухе запахло чем-то горьким и одновременно сладким.
Однако капитан в помощи не нуждался. Словно почувствовав опасность, он отпрыгнул в сторону, одновременно поворачиваясь к монстру лицом и четырежды выстрелив в него от бедра из ТТ. Когда Суханов вытащил пистолет из кобуры, Никитка даже не заметил.
Урод с жабьей кожей заорал и буквально исчез в воздухе, будто нырнув… как описать увиденное, Сорокин не знал. Наверное, это было похоже на то, как в условиях жаркой погоды, когда от нагретой земли поднимаются струи горячего воздуха, меняющие внешний вид отдаленных предметов, картинка изображения искажается. Вот в это искажение монстр и спрятался. «Марево, он исчез в мареве!» – вспомнил названия явления парень.
Никитка, проведя рукой по мокрым светлым волосам, моргал, не веря своим глазам.
- А это как? Где он?
- Здесь! – в левой руке капитана откуда-то появился длинный кортик и вообще сейчас он напоминал напавшего на след охотничьего пса (только сейчас до Сорокина дошло, что за охотник перед ним и внутри всё задрожало). – Ан нет, уже не здесь. Убегает. Я его ранил. Всё, он попался, Никита! Идём!
Они так рванули вперёд, что у старшего сержанта даже дыхание сбилось. «Да что же это такое! Этот капитан двужильный что ли? – скрипел зубами Никитка. Он же до войны бегом занимался, в соревнования побеждал и вообще спортсмен, а этот бежит впереди меня и даже не вспотел».
- Давай-давай, Никита! – будто издеваясь, подбадривал его Суханов. – Сейчас поймаем, сожжём его к чёртовой матери и всё. Проблем нет. Тебе ещё мамке курятник ремонтировать и с Ленкой гулять!
Откуда он узнал про курятник, Никита спрашивать не стал. Его беспокоил другой вопрос:
- А эта мас-масхмат, она как нас почуяла?
- Опять хвалю за внимательность! Так же, как и разведчиков - по запаху табака. Я же дымлю трубкой, пропитался весь. Дурацкая привычка.
Вдвоём они свернули за угол раз, другой, третий, перепрыгнули через трещину в полу и снова свернули на развилке не снижая темпа.
- СТОП! Если бы Суханов не вытянул руку, Никитка бы, наверное, на него налетел, ранец огнемёта за плечами больно хлопнул по спине. – Передохни. Прибежали. Она в следующем зале.
Услышанное старшего сержанта совсем не успокоило, но физические нагрузки взяли своё и переживать, пока сердце пыталось вырваться из грудной клетки, времени просто не было.
- Почему ты отпустил того немца? – вдруг ошарашил вопросом парня Суханов. – Не бойся, я никому не скажу. Просто интересно.
Волосы снова встали дыбом, да они тут уже и не опускались, Никитку снова прошиб холодный пот, из-за чего он даже зябко передёрнул плечами.
«Он что мои мысли читает? Про маму, теперь про немца? Как так-то? Ой чего это я? Он и это прочтёт!» - ладонь старшего сержанта легла на губы, но он понял, что это глупо и вздохнув, ответил:
- Он мальчишка совсем был. Мог в меня выстрелить, а не стал. Кто бы я был, если после этого убил его.
- Мог не убивать, а в плен взять, - мягко по-отечески произнёс Суханов.
- Во время боя куда бы я с ним. Я ещё потом с ребятами бронетранспортёр и танк сжёг.
Капитан, спрятав пистолет в кобуру, ловко перебросил кортик в правую руку.
- Ладно, не переживай. Ну отпустил и отпустил. Мы же не звери… будем надеяться, он окажется нормальным человеком и потом никого не убьёт.
Эта фраза, произнесённая тогда в туннелях под немецким бункером так легко, без какого-либо осуждения, запомнилась Сорокину до конца жизни.
- Сейчас делаем следующее. Я выманиваю его на себя. Постараюсь ранить, а ты по моему сигналу жжёшь его, пока не остановлю. Понял? – рука капитана крепко сжала плечо старшего сержанта. Никитке даже стало чуть-чуть больно.
- А почему вы пистолет убрали?
- Потому что толку от него особо нет. Клинок надёжнее. И помни, огонь не позволит ему восстановиться. Регенерировать по-научному. Бойся его лап, они как плоскогубцы, срывают с костей мясо, дробят суставы. Двигайся вокруг нас по кругу, но соблюдай дистанцию. Возможности своего огнемёта ты знаешь лучше меня.
- А можно ещё один вопрос?
- Можно.
- А что за запах был там, когда он на вас напал?
- В спине у масхматы поры, через которые она выделяет сильный галлюциноген, - словно учитель в школе, терпеливо объяснил капитан. - Людям кажется, что она исчезает в воздухе, а она просто быстро двигается. Жги её длинной, затяжной струёй огня справа налево, а как она проявится лупи только в неё.
Уже через минуту они с Сухановым оказались в небольшом прямоугольном зале, где вдоль стен стояли штабеля старых, мокрых ящиков. Чтобы в них не хранилось, оно явно давно испортилось. Вот именно из груды таких ящиков в углу и выпрыгнул на них монстр.
Масхмата заверещала и бросилась к Никитке, растворившись в воздухе на половине пути, но капитан встал у неё на дороге и воткнул кортик в, казалось бы, пустое место. Монстр, заорав, вырвался из марева, размахивая мощными лапами. Ноги его, словно у кузнечика коленками назад, с узкими, но большими ступнями, постукивали по бетонному полу, из-за чего противный звук эхом разносился по залу.
Никитка сделал так, как говорил Суханов, он привёл в готовность огнемёт и начал двигаться вокруг сражающихся по кругу.
И снова капитан сумел предугадать, где появится тварь, дважды рубанув по спине монстра до того, как тот исчез. Пронзительный крик боли и тварь буквально вылетела в четырёх шагах от Суханова, целясь ему в бок. Но капитан был наготове. Каким-то чудом он отскочил в сторону и, дождавшись, когда масхмата с ним поравняется, атаковал. Кортик в его руке дважды опустился вниз по самую рукоять, с противным треском пробивая покрытую бугристыми наростами кожу.
Монстр словно подкошенный рухнул на пол и струя пламени ювелирно точно ударила в распростёртое на земле, бьющееся в судорогах тело. Умирая, существо кричало так, что у Никитки зубы заныли и заболела голова.
Когда смесь мазута с бензином и керосином закончилась, Суханов разворошил ящики убежища монстра и всё внимательно там осмотрел.
- Всё в порядке, она была одна, - заявил он через некоторое время, коснувшись носком ботинка сапога дымящихся останков монстра. Масхматы вообще одиночки.
- Я даже и не знал, что такие бывают здесь, - помотал головой Никитка, всё ещё восхищённо разглядывая капитана, оказавшегося опасным бойцом. Он прекрасно понимал, что без него ему было бы не выжить.
- Она и не местная. Гостья с Востока.
- А зачем сюда пришла?
- Зачем? – капитан задумчиво спрятал руки в карманы галифе. – Война, Никита, война. Любят они её.
Отрезав голову твари и вырезав остатки скукожившегося от огня сердца, Суханов похоронил их отдельно в дальнем углу помещения, в земле. Строителям не хватило железобетона на весь зал.
- А это зачем? – удивился Никитка.
- Я точно и сам не знаю, - пожал плечами капитан. - Так положено. Ладно давай собираться в обратный путь, а то у нас вот-вот фонарики погаснут.
* * *
Отряхнувшись, оправив форму и протерев платочком орден красной звезды на груди, Суханов снял с арматуры шинель и надел себе на плечи. Некоторое время он наблюдал, как приводит себя в порядок Никитка, а затем вытащив из кармана трубку, протянул её парню.
- Это тебе на память.
Дрожащими от волнения руками Сорокин принял подарок.
- А как же вы будете курить?
- Никак, - улыбнулся ему капитан медицинской службы. Я бросил!
- Когда?
- Прямо сейчас, - ответил капитан и, взявшись за ржавые скобы, начал подниматься наверх в дот, напевая что-то себе под нос.
Прислушавшись, старший сержант понял, что это была песня из кинофильма «Дети капитана гранта», которую он смотрел с мальчишками в кинотеатре ещё до войны.
- Жил отважный капитан,
Он объездил много стран,
И не раз он
Бороздил океан.
Раз пятнадцать он тонул,
Погибал среди акул,
Но ни разу
Даже глазом не моргнул!
И в беде,
И в бою
Напевал он всюду
Песенку свою…
Автор: Владимир Сединкин
- Давай познакомимся что ли? Аркадий Суханов.
- Очень приятно, товарищ капитан.
Крепкая, словно стальная ладонь Суханова была тёплой и холодной одновременно. Как это могло быть, Сорокин не знал, да и сейчас ему думать об этом, если честно, было некогда. Приготовив огнемёт к бою, он, выставив ружьё для огнеметания перед собой, крался вперёд.
Мужчина же, посветив фонариком в туннель, улыбнулся.
- Пока не напрягайся, опасности нет.
Странная фраза заставила парня остановиться и выпрямиться.
- Откуда вы знаете, - под ногами Никитки хрустнуло стекло.
- Знаю. Да, и ещё, ты сейчас много такого увидишь, что будет тебя удивлять, но ты постарайся удивляться поменьше, а шевелиться побыстрее? Понял?
- П-понял, - только и ответил Сорокин, хотя конечно ничего не понял кроме того, что товарищ военврач показался ему ещё более странным.
А вот как двигался Суханов Никитке понравилось. Любо дорого посмотреть было. Идёт словно плывёт над поверхностью - ни в одну лужу на бетонном полу не ступит, ни один камешек не сдвинет, стёкла под его подошвами тоже не хрустели, а ведь шёл быстро, да так что он еле-еле за ним успевал.
- Есть не удивляется, товарищ капитан.
- И точно выполняй мои приказы. От этого зависит твоя жизнь, - добавил Суханов вроде как между делом, будто это не самое главное.
Туннель разветвлялся раз, другой, но офицер каждый раз, не сомневаясь, сворачивал в один из проходов, будто ведомый каким-то чутьём. Здесь не было совсем темно, мох на потолке и стенах испускал слабое свечение, что вместе с фонариками давало достаточно света, чтобы не оступиться, провалившись ногой в какую-нибудь трещину или не врезаться в препятствие.
Дзинь! – что-то звякнуло под ногами и Никитка, опустив фонарик, увидел на земле тускло поблёскивающие гильзы от ППШ. Их было много, никак не меньше нескольких десятков.
- Здесь был бой. Здесь они его встретили, - непонятно произнёс капитан, направляя луч фонарика на стену, всю испещрённую пулевыми отверстиями.
Сделав несколько шагов за угол, они буквально налетели на груду сваленных на полу тел. Точнее то, что от них осталось.
Обрывки гимнастёрок, кусочки погон, растряпиченные и залитые потемневшей кровью ватники, ППШ сломанный пополам, а вот и другой с погнутым стволом. Трое, четверо сколько их тут?
- Ничего себе! – волосы у Никитки на затылке встали дыбом, а ладошки, удерживающие ружьё для огнеметания, сразу вспотели. Запаха разложения почти не было, косточки убитых кто-то обглодал.
- Я смотрю желудок у тебя крепкий. Молодец, - задумчиво произнёс Суханов, похлопав себя по карману галифе (по тому самому, куда он спрятал трубку, словно захотел закурить). - Это наши пропавшие разведчики. Именно после их исчезновения меня и вызвали.
Вот на этом интересном месте Никитку пробил пот, хотя в подземелье жарко не было скорее наоборот.
- А вы к-кто?
- Я-то? – глаза капитана обшаривали пол и стены вокруг. - Охотник и капитан Красной армии.
«Охотник? – подумал Никитка. Он тоже охотник. На лося ходил, лисицу, кабана. Это-то тут при чём? Он между прочим серьёзно спрашивает!»
В некотором раздражении Сорокин вернулся в тоннель, где пол был усыпан гильзами, а стены пулевыми отверстиями и внимательно всё там осмотрел.
- Чёрт! Товарищ капитан, они столько стреляли, неужели ни в кого не попали. Ни следов крови, ни…
- За внимательность хвалю, - перебил старшего сержанта Суханов. – Они попали в засаду, она их ждала. Но как масхмат их почувствовала? Она же никогда не охотится рядом со своей норой…
Луч света фонаря упал на недокуренную папиросу на полу. Некоторое время капитан стоял не двигаясь. А потом зачем-то спросил:
- Ты куришь?
- Нет, мамка ругалась раньше очень. Как возьму папиросу в руки, так её вспоминаю, - зачем-то рассказал офицеру самое сокровенное Сорокин, тут же пожалев об этом.
- Молодец, - произнёс капитан и в этот самый момент за спиной его появилось что-то страшное на голову выше Суханова, да и Никитку тоже.
Два узких глаза, вытянутый овал лица, поверхность которого была покрыта коричневыми пупырышками и буграми, словно у жабы какой-то. Узкий безгубый рот и длинные руки, оканчивающиеся короткими толстыми пальцами с чёрными когтями, напомнившими старшему сержанту стамеску. Рука монстра потянулась к шее капитана.
Сорокин хотел было предупредить его от опасности, но во рту разом пересохло и он, забыв про огнемёт, только вытянул руку вперёд, потрясая указательным пальцем. А ещё в воздухе запахло чем-то горьким и одновременно сладким.
Однако капитан в помощи не нуждался. Словно почувствовав опасность, он отпрыгнул в сторону, одновременно поворачиваясь к монстру лицом и четырежды выстрелив в него от бедра из ТТ. Когда Суханов вытащил пистолет из кобуры, Никитка даже не заметил.
Урод с жабьей кожей заорал и буквально исчез в воздухе, будто нырнув… как описать увиденное, Сорокин не знал. Наверное, это было похоже на то, как в условиях жаркой погоды, когда от нагретой земли поднимаются струи горячего воздуха, меняющие внешний вид отдаленных предметов, картинка изображения искажается. Вот в это искажение монстр и спрятался. «Марево, он исчез в мареве!» – вспомнил названия явления парень.
Никитка, проведя рукой по мокрым светлым волосам, моргал, не веря своим глазам.
- А это как? Где он?
- Здесь! – в левой руке капитана откуда-то появился длинный кортик и вообще сейчас он напоминал напавшего на след охотничьего пса (только сейчас до Сорокина дошло, что за охотник перед ним и внутри всё задрожало). – Ан нет, уже не здесь. Убегает. Я его ранил. Всё, он попался, Никита! Идём!
Они так рванули вперёд, что у старшего сержанта даже дыхание сбилось. «Да что же это такое! Этот капитан двужильный что ли? – скрипел зубами Никитка. Он же до войны бегом занимался, в соревнования побеждал и вообще спортсмен, а этот бежит впереди меня и даже не вспотел».
- Давай-давай, Никита! – будто издеваясь, подбадривал его Суханов. – Сейчас поймаем, сожжём его к чёртовой матери и всё. Проблем нет. Тебе ещё мамке курятник ремонтировать и с Ленкой гулять!
Откуда он узнал про курятник, Никита спрашивать не стал. Его беспокоил другой вопрос:
- А эта мас-масхмат, она как нас почуяла?
- Опять хвалю за внимательность! Так же, как и разведчиков - по запаху табака. Я же дымлю трубкой, пропитался весь. Дурацкая привычка.
Вдвоём они свернули за угол раз, другой, третий, перепрыгнули через трещину в полу и снова свернули на развилке не снижая темпа.
- СТОП! Если бы Суханов не вытянул руку, Никитка бы, наверное, на него налетел, ранец огнемёта за плечами больно хлопнул по спине. – Передохни. Прибежали. Она в следующем зале.
Услышанное старшего сержанта совсем не успокоило, но физические нагрузки взяли своё и переживать, пока сердце пыталось вырваться из грудной клетки, времени просто не было.
- Почему ты отпустил того немца? – вдруг ошарашил вопросом парня Суханов. – Не бойся, я никому не скажу. Просто интересно.
Волосы снова встали дыбом, да они тут уже и не опускались, Никитку снова прошиб холодный пот, из-за чего он даже зябко передёрнул плечами.
«Он что мои мысли читает? Про маму, теперь про немца? Как так-то? Ой чего это я? Он и это прочтёт!» - ладонь старшего сержанта легла на губы, но он понял, что это глупо и вздохнув, ответил:
- Он мальчишка совсем был. Мог в меня выстрелить, а не стал. Кто бы я был, если после этого убил его.
- Мог не убивать, а в плен взять, - мягко по-отечески произнёс Суханов.
- Во время боя куда бы я с ним. Я ещё потом с ребятами бронетранспортёр и танк сжёг.
Капитан, спрятав пистолет в кобуру, ловко перебросил кортик в правую руку.
- Ладно, не переживай. Ну отпустил и отпустил. Мы же не звери… будем надеяться, он окажется нормальным человеком и потом никого не убьёт.
Эта фраза, произнесённая тогда в туннелях под немецким бункером так легко, без какого-либо осуждения, запомнилась Сорокину до конца жизни.
- Сейчас делаем следующее. Я выманиваю его на себя. Постараюсь ранить, а ты по моему сигналу жжёшь его, пока не остановлю. Понял? – рука капитана крепко сжала плечо старшего сержанта. Никитке даже стало чуть-чуть больно.
- А почему вы пистолет убрали?
- Потому что толку от него особо нет. Клинок надёжнее. И помни, огонь не позволит ему восстановиться. Регенерировать по-научному. Бойся его лап, они как плоскогубцы, срывают с костей мясо, дробят суставы. Двигайся вокруг нас по кругу, но соблюдай дистанцию. Возможности своего огнемёта ты знаешь лучше меня.
- А можно ещё один вопрос?
- Можно.
- А что за запах был там, когда он на вас напал?
- В спине у масхматы поры, через которые она выделяет сильный галлюциноген, - словно учитель в школе, терпеливо объяснил капитан. - Людям кажется, что она исчезает в воздухе, а она просто быстро двигается. Жги её длинной, затяжной струёй огня справа налево, а как она проявится лупи только в неё.
Уже через минуту они с Сухановым оказались в небольшом прямоугольном зале, где вдоль стен стояли штабеля старых, мокрых ящиков. Чтобы в них не хранилось, оно явно давно испортилось. Вот именно из груды таких ящиков в углу и выпрыгнул на них монстр.
Масхмата заверещала и бросилась к Никитке, растворившись в воздухе на половине пути, но капитан встал у неё на дороге и воткнул кортик в, казалось бы, пустое место. Монстр, заорав, вырвался из марева, размахивая мощными лапами. Ноги его, словно у кузнечика коленками назад, с узкими, но большими ступнями, постукивали по бетонному полу, из-за чего противный звук эхом разносился по залу.
Никитка сделал так, как говорил Суханов, он привёл в готовность огнемёт и начал двигаться вокруг сражающихся по кругу.
И снова капитан сумел предугадать, где появится тварь, дважды рубанув по спине монстра до того, как тот исчез. Пронзительный крик боли и тварь буквально вылетела в четырёх шагах от Суханова, целясь ему в бок. Но капитан был наготове. Каким-то чудом он отскочил в сторону и, дождавшись, когда масхмата с ним поравняется, атаковал. Кортик в его руке дважды опустился вниз по самую рукоять, с противным треском пробивая покрытую бугристыми наростами кожу.
Монстр словно подкошенный рухнул на пол и струя пламени ювелирно точно ударила в распростёртое на земле, бьющееся в судорогах тело. Умирая, существо кричало так, что у Никитки зубы заныли и заболела голова.
Когда смесь мазута с бензином и керосином закончилась, Суханов разворошил ящики убежища монстра и всё внимательно там осмотрел.
- Всё в порядке, она была одна, - заявил он через некоторое время, коснувшись носком ботинка сапога дымящихся останков монстра. Масхматы вообще одиночки.
- Я даже и не знал, что такие бывают здесь, - помотал головой Никитка, всё ещё восхищённо разглядывая капитана, оказавшегося опасным бойцом. Он прекрасно понимал, что без него ему было бы не выжить.
- Она и не местная. Гостья с Востока.
- А зачем сюда пришла?
- Зачем? – капитан задумчиво спрятал руки в карманы галифе. – Война, Никита, война. Любят они её.
Отрезав голову твари и вырезав остатки скукожившегося от огня сердца, Суханов похоронил их отдельно в дальнем углу помещения, в земле. Строителям не хватило железобетона на весь зал.
- А это зачем? – удивился Никитка.
- Я точно и сам не знаю, - пожал плечами капитан. - Так положено. Ладно давай собираться в обратный путь, а то у нас вот-вот фонарики погаснут.
* * *
Отряхнувшись, оправив форму и протерев платочком орден красной звезды на груди, Суханов снял с арматуры шинель и надел себе на плечи. Некоторое время он наблюдал, как приводит себя в порядок Никитка, а затем вытащив из кармана трубку, протянул её парню.
- Это тебе на память.
Дрожащими от волнения руками Сорокин принял подарок.
- А как же вы будете курить?
- Никак, - улыбнулся ему капитан медицинской службы. Я бросил!
- Когда?
- Прямо сейчас, - ответил капитан и, взявшись за ржавые скобы, начал подниматься наверх в дот, напевая что-то себе под нос.
Прислушавшись, старший сержант понял, что это была песня из кинофильма «Дети капитана гранта», которую он смотрел с мальчишками в кинотеатре ещё до войны.
- Жил отважный капитан,
Он объездил много стран,
И не раз он
Бороздил океан.
Раз пятнадцать он тонул,
Погибал среди акул,
Но ни разу
Даже глазом не моргнул!
И в беде,
И в бою
Напевал он всюду
Песенку свою…
Автор: Владимир Сединкин
Следующая публикация
Комментарии 7