Предыдущая публикация
Прообразом героя знаменитого стихотворения "Вот какой рассеянный" Самуила Яковлевича Маршака был профессор Тимирязевской академии Иван Каблуков.
Личность анекдотичная.
Современники Каблукова, который пришел работать в Петровскую сельхозакадемию (Тимирязевку) в 1899 году, вспоминали: он был замечательным человеком, но рассеянным просто феноменально.
Столько анекдотов, сколько про Ивана Каблукова, не ходило ни про одного ученого. Например, говорили, что Иван Алексеевич иногда в документах менял местами свои имя и фамилию и вместо «Иван Каблуков» выводил «Каблук Иванов». Однажды профессор шел одной ногой по мостовой, а другой по тротуару и сокрушался: «Что-то захромал, знаете ли». А академик Ираклий Синягин описывал, что сам слышал, как Каблуков «вместо того, чтобы сказать «великие русские химики Менделеев и Меншуткин», вдруг выпалил «великий русский химик Мендельшуткин». Потешный ученый был рекордсменом по оговоркам и очень стеснялся этого, отчего путался еще больше.
— По количеству оговорок Иван Каблуков был лидером, — рассказывает доктор исторических наук Александр Оришев, в монографии которого «Тайны российской аграрной науки: тимирязевский прорыв» описано много забавных случаев из жизни рассеянного химика. — Однажды, описывая крымское побережье, он произнес: «Там такая красота: кругом, куда ни посмотришь — только горе до моры». В другой раз он объявил, что слышал симфонию Мендельховена. Говорил также, что «в Америке очень почитаемы великие писатели, как, например, Толстоевский».
Вместо слов «химия и физика» профессор Каблуков мог выдать «химика и физия». А однажды вместо фразы: «колба лопнула, и кусочек стекла попал в глаз», — он выпалил: «лопа колбнула, и кусочек глаза попал в стекло». Ну вылитый Рассеянный с улицы Бассейной.
Помните, у Маршака?
«Глубокоуважаемый Вагоноуважатый!
Вагоноуважаемый Глубокоуважатый!
Во что бы то ни стало
Мне надо выходить.
Нельзя ли у трамвала
Вокзай остановить?»
Есть и еще примеры:
«Вместо шапки на ходу
Он надел сковороду.
Вместо валенок перчатки
Натянул себе на пятки».
Прототип Рассеянного перчатки на ноги не натягивал, но похожие случаи с ним тоже случались. Так раз Иван Алексеевич вышел читать лекцию в одном халате. Без брюк.
— В воспоминаниях современников Каблукова есть история про галоши. Будто ученый снял их в трамвае, а через несколько минут спросил: «Чьи это?» Пассажиры промолчали. И тогда профессор вышвырнул галоши на улицу. Придя на лекцию, он недоумевал, куда могла деться его обувь.
A однажды Иван Алексеевич явился в аудиторию в ботинках разного цвета: на правой ноге — черный, на левой — красный. Когда кто-то из студентов указал профессору на оплошность, тот быстро переобулся: на правую ногу надел красный ботинок, на левую — черный.
Был еще и такой анекдотичный случай. Профессор, узнав, что один из его студентов лежит в больнице c менингитом, сказал аудитории: «Менингит — опасная болезнь. Человек умирает или после излечения навсегда остается дураком. Я, например, в молодые годы тоже болел этой болезнью».
— Иван Алексеевич догадывался, что Маршак срисовал своего Рассеянного с него, — уверяет Оришев. — В разговоре c братом Самуила Яковлевича, Ильей, он конечно, метил в меня!»
Сам Маршак настаивал, что образ Рассеянного — собирательный. Но в черновых набросках стихотворения поэт давал своему герою «обувную» фамилию: сначала Башмаков, потом Каблуков. Историки говорят, что Маршак не был знаком с профессором, но анекдоты о нем, безусловно, слышал. Сейчас неизвестно, какие из них действительно были связаны c именем Ивана Алексеевича, a какие взяты из пародий Льва Коблинского, который любил «пройтись» по персоне незадачливого ученого, но в воспоминаниях Самуила Яковлевича можно прочитать: «Когда я писал свою шутливую поэму, я отчасти имел в виду обаятельного и — неподражаемого в своей рассеянности — замечательного ученого и превосходного человека И. А. Каблукова».
(с)
Следующая публикация
Комментарии 1