Предыдущая публикация
Силиконовые чувства.
«…Но ведь она не твоя, хоть с тобой она и бывает,
Она не твоя, как глоток вина, она тебя выпивает…
(из песни)
Тот клуб, куда мы хотели попасть, для большей части из нас оказался недоступен – там был дресс – код: пиджаки у мужчин и платья у девушек. Разочарованная ватага принялась решать, где же провести остаток вечера, и лишь я со своей девчонкой Вероникой решил всё-таки туда пробиться. Дело в том, что в машине у меня висел пиджак (утром надо было на работу, а «бдеть» мы собирались до утра, вот я его и захватил), Вероника же была в длинной тунике под пояс и джинсах. Джинсы мы сняли, пояс развязали, и получилось нечто похожее на платье. Пирсинг над правой бровей мы на всякий случай закамуфлировали волосами, и довольные собой, отправились на «прорыв» в вожделенный клуб. Вероника постоянно одергивала тунику и возбужденно смеялась, озираясь по сторонам – мы были словно инопланетяне среди этой незнакомой, статусной публики. Заказав текилу у барной стойки, мы, посмеиваясь, принялись рассматривать толпу, одаривая каждого ироничным эпитетом.
Так прошло с полчаса, пока не заиграла классная музыка, и мы не двинулись танцевать.
-А вон, посмотри, какая фифа появилась, прям-таки царица Савская! – продолжила нашу игру в эпитеты танцующая Вероника, стараясь перекричать публику и кивнув за мою спину. Я оглянулся. В зал вошла женщина. Она была необыкновенно, притягательно хороша собой – в закрытом черном платье чуть ниже колена (Вероника слукавила: ноги были идеальными, и совсем не волосатыми, нежели у царицы Савской), замшевых туфельках на шпильках и с каштановыми волосами, убранными в тугой жгут на затылке. Оглядев зал величественным взглядом, она задержала на мгновение свой взгляд на мне – и я пропал. Машинально я еще дрыгался, но музыки уже не слышал, в горле пересохло, и смотреть я мог только на неё.
- Ты что, сдурел, - растерянным голосом заверещала мне в ухо Вероника, - она же старше тебя минимум лет на десять!
Однако я уже не слышал и не видел ничего, кроме плавной кошачьей поступи женщины, её холеного царственного профиля.
…Может, кто объяснит: как и почему это происходит? Жил человек, был абсолютно счастлив, весел и адекватен. У него была девчонка, которую, как ему казалось, он любит – хорошая девчонка, симпатичная, жизнерадостная и прикольная, и вдруг – бах – и всё летит в трам-тарарам, нивелируется, и ценным становится единственно фетиш – идолопоклонение чужой, по сути, незнакомой женщине, высшим проявлением которого является вожделение, миг обладания этой женщиной…
Итак, вернемся к повествованию. Разъяренная подружка, ткнув, что было силы меня кулачком в спину, растворилась в толпе, я же словно под гипнозом, принялся продираться сквозь колышущуюся в танце толпу к объекту моего преклонения.
- Привет, как дела? – спросил я севшим голосом, добравшись, наконец, до женщины.
- Прекрасно. А как у тебя? – спокойно ответила та, будто мы были знакомы тысячу лет.
- Потанцуем? – ответил я вопросом на вопрос, она пожала плечами и я, обняв её дрожащими руками, повел в танце.
- Ева. Меня зовут Ева, - услышал я её голос.
- Ты угостишь меня яблоком?
- А ты Адам?- рассмеялась она.
- Я Александр. Саша, - о чем говорить, я совершенно не знал, а уж шутить или ёрничать – подавно.
- Здесь жарко. Хочу на воздух – проговорила Ева, и я повел её к выходу…
…Вот так, в одно мгновение, я превратился в раба, пресмыкающегося этой женщины, выполняя все её прихоти, желания, капризы. Это было какое-то помутнение рассудка, сродни выматывающей затяжной болезни. Длилось это несколько недель и, наверное, длилось бы еще, только она вдруг резко сократила наши встречи, не снизойдя до объяснений, что ещё больше разжигало мою страсть, и каждую секунду, мгновение, я мог думать только о ней, огонь бушевал в крови, и желания были сугубо плотскими…
Я звонил ей по нескольку раз в день, караулил в тех местах, где мы бывали вместе – телефон постоянно был недоступен, а если редко она и брала трубку, то сухо и односложно отвечала: - Ребенок (она так меня называла). Я занята. Не звони больше. Надо будет – позвоню сама. Когда ж она, наконец, «снисходила», я от счастья мог пробежать стайерскую дистанцию.
…В этот раз я ждал её в кафе после десятидневной разлуки. Пепельница уже была полна окурков, очень хотелось выпить, но я себе этого не позволял – она не любила. Глаза уже начали слезиться от беспрестанного длительного смотрения в одну точку – входную дверь, а душу разъедали сомнения: придет – не придет.… Когда надежды иссякли, и я, наконец, понял, что она не придет, заказал бутылку водки и принялся методично напиваться.
Однако я ошибся. Она всё-таки пришла. Была сильно раздражена и даже взбешена чем-то, и я не посмел сказать ей о том, что она опоздала на два часа, а лишь глупо улыбался счастливой и пьяной улыбкой.
Несколько минут Ева смотрела на меня ледяным взором, потом тоже выпила и приказала заказать ещё.
- Как я устала. Устала от всего, - вдруг произнесла она бесцветным голосом, отчего на минуту она мне показалась беззащитным, несчастным ребенком, а не роскошной роковой женщиной, притягивающей к себе внимание всех окружающих мужчин. Однако через мгновение Ева уже вновь была собой и заговорила со мной высокомерно и безжалостно:
- А я тебя бросаю, ребенок. Ты мне надоел. Прости. Сейчас выпьем по рюмке, и я ухожу.
- Как? Почему? Что я сделал? – словно щенок, заскулил было я, ненавидя себя за это. Но страсть была выше моих сил, и мне ничего не оставалось, как унижаться и просить не бросать меня.
- Брошу. Брошу, ребенок. Заведу ещё моложе.
- Чем же я тебе не подхожу? Я ведь и так моложе тебя – пресмыкался я, еле сдерживая слезы отчаянья (черт бы подрал эту водку, расслабился, совсем перестал быть мужиком!).
Она смотрела на меня, но не видела. Мольбы и отчаянные попытки удержать её были ей безразличны – она думала какую-то свою, тяжелую думу, и я понял это не сразу, а когда понял, больно сжал её руку. Она встрепенулась и в этот раз «увидела» меня и попыталась руку выдернуть. Продолжая удерживать руку, я подозвал официанта и попросил счет.
- Сейчас мы едем ко мне, и ты всё расскажешь. Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии – я говорил резко, голосом, не терпящим возражений, и сам удивлялся своей уверенности и жесткости, вдруг вытеснивших одномоментно инфантилизм и незрелость. Она это почувствовала. Внимательно, будто впервые увидев, посмотрела на меня и кивнула. Я отпустил руку, расплатился по счету, и мы отправились ко мне.
В машине мы молчали, дома какое-то время – тоже. И лишь выпив по обоюдному молчаливому согласию n-ное количество спиртного, она заговорила:
- Когда-то давно, в другой жизни, у меня был парень. Мы любили друг друга. Были молоды, задорны, активны… и бедны. Учились на одном курсе, жили в общагах, хроническая нехватка денег утомляла и, откровенно говоря, бесила. И тут у меня появился ухажер. Богатый, солидный, немолодой мужчина…, и я – продалась! Сначала тайно от друга начала с ним встречаться, потом, почувствовав вкус денег и роскоши, и вовсе бросила его – «папик» позвал замуж. Было настолько заманчиво пожить другой жизнью, иметь всё и сразу, что небольшая потеря в виде дружка показалась мне аховой. Я упивалась всем – походам по дорогим, самым дорогим магазинам, вращением в высшем обществе и особенно – властью. Властью над прислугой, превосходством над нищими ровесниками и вообще – над всей серой массой.
Через какое-то время, сполна получив все прелести «сытой» жизни, я затосковала, и попыталась наладить контакт с Сережкой. Уверена была, что он с радостью возобновит наши отношения в качестве любовника. Но – ошиблась. Сережка встретил меня враждебно и даже с некоторой брезгливостью. Меня это взбесило, и я ушла из его вонючей общаги, хлопнув дверью, кинув на прощанье пару оскорбительных и хлестких фраз.
Начала напропалую крутить романы, меняла мужиков как перчатки, разбивая им сердца, сама же всё больше ожесточаясь в душе. Муж дряхлел, я ему была нужна лишь как необходимая составляющая имиджа – не более того. Близкими людьми мы не стали…
... Потом поняла – мне нужен мой Сережка, и только он! И я его получу любой ценой!
Он уже закончил ВУЗ, куда-то переехал, и я его нашла не сразу. Он был – увы! – женат, но это меня не остановило. Его жена была беременной, ходила с грацией бегемотихи, и я решила, что она мне – не конкурентка! Однако подкараулить его одного, без жены, у меня не получилось, он всегда ходил с ней, « выгуливал», и меня просто бесило, насколько нежно он обращался со своей разжиревшей матроной!
- Опять не время! – решила я, придется ещё подождать. Скоро пойдут пеленки-распашонки – оры – крики – вечная нехватка денег – тогда посмотрим... Тут как раз муж купил дом в Испании и мы уехали туда на несколько лет. Когда вернулись, оказалось, что у Сергея уже двое детей, живут они в малюсенькой «хрущовке» на окраине города. На сей раз я напрямую пригласила его встретиться. Он пришел. Сказал, что прекрасно выгляжу. Рассказал о наших общих знакомых, немного о себе и много – о детях, сказав на прощанье:
- Ты очень красива! Роскошна! И правильно, что бросила меня.
- Постой, - растерялась я, - это всё, что ты можешь мне сказать? Да отбрось ты свою гордыню – бросила – не бросила, сейчас я хочу быть с тобой, понимаешь?
- Нет. Не понимаю. Зачем? Оглянись: видишь вожделенные взгляды мужиков? Так что – дерзай! – и ушел. Я опять ничего не поняла. Неужели: столько лет прошло, а он всё в обиде на меня? … Ничего…, ещё подожду. Всё равно будет мой!
Глаза её метали громы и молнии, когда Ева это говорила, она была необыкновенно хороша в своем ораторском красноречии, но именно в этот момент я почувствовал, что со мной произошла разительная метаморфоза: постоянный жар в груди, не покидавший меня последнее время, вдруг стал затихать. Маятник качнулся и медленно начал обратный отсчет. Я смотрел на женщину и…, радовался за незнакомого мне Серегу, за то, что так спокойно её отшил, а ещё – радовался за себя, за только что вновь обретенную свободу!!!
…Она еще что-то говорила, кажется о том, что и на сей раз, друг её отверг, причем в присутствии жены, но её откровения мне были уже неинтересны, так же как и она сама.
…Это был хороший жизненный урок. Думаю, на те же грабли я уже не наступлю никогда…
#ИринаСычева_опусыИрассказы
Она не твоя, как глоток вина, она тебя выпивает…
(из песни)
Тот клуб, куда мы хотели попасть, для большей части из нас оказался недоступен – там был дресс – код: пиджаки у мужчин и платья у девушек. Разочарованная ватага принялась решать, где же провести остаток вечера, и лишь я со своей девчонкой Вероникой решил всё-таки туда пробиться. Дело в том, что в машине у меня висел пиджак (утром надо было на работу, а «бдеть» мы собирались до утра, вот я его и захватил), Вероника же была в длинной тунике под пояс и джинсах. Джинсы мы сняли, пояс развязали, и получилось нечто похожее на платье. Пирсинг над правой бровей мы на всякий случай закамуфлировали волосами, и довольные собой, отправились на «прорыв» в вожделенный клуб. Вероника постоянно одергивала тунику и возбужденно смеялась, озираясь по сторонам – мы были словно инопланетяне среди этой незнакомой, статусной публики. Заказав текилу у барной стойки, мы, посмеиваясь, принялись рассматривать толпу, одаривая каждого ироничным эпитетом.
Так прошло с полчаса, пока не заиграла классная музыка, и мы не двинулись танцевать.
-А вон, посмотри, какая фифа появилась, прям-таки царица Савская! – продолжила нашу игру в эпитеты танцующая Вероника, стараясь перекричать публику и кивнув за мою спину. Я оглянулся. В зал вошла женщина. Она была необыкновенно, притягательно хороша собой – в закрытом черном платье чуть ниже колена (Вероника слукавила: ноги были идеальными, и совсем не волосатыми, нежели у царицы Савской), замшевых туфельках на шпильках и с каштановыми волосами, убранными в тугой жгут на затылке. Оглядев зал величественным взглядом, она задержала на мгновение свой взгляд на мне – и я пропал. Машинально я еще дрыгался, но музыки уже не слышал, в горле пересохло, и смотреть я мог только на неё.
- Ты что, сдурел, - растерянным голосом заверещала мне в ухо Вероника, - она же старше тебя минимум лет на десять!
Однако я уже не слышал и не видел ничего, кроме плавной кошачьей поступи женщины, её холеного царственного профиля.
…Может, кто объяснит: как и почему это происходит? Жил человек, был абсолютно счастлив, весел и адекватен. У него была девчонка, которую, как ему казалось, он любит – хорошая девчонка, симпатичная, жизнерадостная и прикольная, и вдруг – бах – и всё летит в трам-тарарам, нивелируется, и ценным становится единственно фетиш – идолопоклонение чужой, по сути, незнакомой женщине, высшим проявлением которого является вожделение, миг обладания этой женщиной…
Итак, вернемся к повествованию. Разъяренная подружка, ткнув, что было силы меня кулачком в спину, растворилась в толпе, я же словно под гипнозом, принялся продираться сквозь колышущуюся в танце толпу к объекту моего преклонения.
- Привет, как дела? – спросил я севшим голосом, добравшись, наконец, до женщины.
- Прекрасно. А как у тебя? – спокойно ответила та, будто мы были знакомы тысячу лет.
- Потанцуем? – ответил я вопросом на вопрос, она пожала плечами и я, обняв её дрожащими руками, повел в танце.
- Ева. Меня зовут Ева, - услышал я её голос.
- Ты угостишь меня яблоком?
- А ты Адам?- рассмеялась она.
- Я Александр. Саша, - о чем говорить, я совершенно не знал, а уж шутить или ёрничать – подавно.
- Здесь жарко. Хочу на воздух – проговорила Ева, и я повел её к выходу…
…Вот так, в одно мгновение, я превратился в раба, пресмыкающегося этой женщины, выполняя все её прихоти, желания, капризы. Это было какое-то помутнение рассудка, сродни выматывающей затяжной болезни. Длилось это несколько недель и, наверное, длилось бы еще, только она вдруг резко сократила наши встречи, не снизойдя до объяснений, что ещё больше разжигало мою страсть, и каждую секунду, мгновение, я мог думать только о ней, огонь бушевал в крови, и желания были сугубо плотскими…
Я звонил ей по нескольку раз в день, караулил в тех местах, где мы бывали вместе – телефон постоянно был недоступен, а если редко она и брала трубку, то сухо и односложно отвечала: - Ребенок (она так меня называла). Я занята. Не звони больше. Надо будет – позвоню сама. Когда ж она, наконец, «снисходила», я от счастья мог пробежать стайерскую дистанцию.
…В этот раз я ждал её в кафе после десятидневной разлуки. Пепельница уже была полна окурков, очень хотелось выпить, но я себе этого не позволял – она не любила. Глаза уже начали слезиться от беспрестанного длительного смотрения в одну точку – входную дверь, а душу разъедали сомнения: придет – не придет.… Когда надежды иссякли, и я, наконец, понял, что она не придет, заказал бутылку водки и принялся методично напиваться.
Однако я ошибся. Она всё-таки пришла. Была сильно раздражена и даже взбешена чем-то, и я не посмел сказать ей о том, что она опоздала на два часа, а лишь глупо улыбался счастливой и пьяной улыбкой.
Несколько минут Ева смотрела на меня ледяным взором, потом тоже выпила и приказала заказать ещё.
- Как я устала. Устала от всего, - вдруг произнесла она бесцветным голосом, отчего на минуту она мне показалась беззащитным, несчастным ребенком, а не роскошной роковой женщиной, притягивающей к себе внимание всех окружающих мужчин. Однако через мгновение Ева уже вновь была собой и заговорила со мной высокомерно и безжалостно:
- А я тебя бросаю, ребенок. Ты мне надоел. Прости. Сейчас выпьем по рюмке, и я ухожу.
- Как? Почему? Что я сделал? – словно щенок, заскулил было я, ненавидя себя за это. Но страсть была выше моих сил, и мне ничего не оставалось, как унижаться и просить не бросать меня.
- Брошу. Брошу, ребенок. Заведу ещё моложе.
- Чем же я тебе не подхожу? Я ведь и так моложе тебя – пресмыкался я, еле сдерживая слезы отчаянья (черт бы подрал эту водку, расслабился, совсем перестал быть мужиком!).
Она смотрела на меня, но не видела. Мольбы и отчаянные попытки удержать её были ей безразличны – она думала какую-то свою, тяжелую думу, и я понял это не сразу, а когда понял, больно сжал её руку. Она встрепенулась и в этот раз «увидела» меня и попыталась руку выдернуть. Продолжая удерживать руку, я подозвал официанта и попросил счет.
- Сейчас мы едем ко мне, и ты всё расскажешь. Я не могу оставить тебя одну в таком состоянии – я говорил резко, голосом, не терпящим возражений, и сам удивлялся своей уверенности и жесткости, вдруг вытеснивших одномоментно инфантилизм и незрелость. Она это почувствовала. Внимательно, будто впервые увидев, посмотрела на меня и кивнула. Я отпустил руку, расплатился по счету, и мы отправились ко мне.
В машине мы молчали, дома какое-то время – тоже. И лишь выпив по обоюдному молчаливому согласию n-ное количество спиртного, она заговорила:
- Когда-то давно, в другой жизни, у меня был парень. Мы любили друг друга. Были молоды, задорны, активны… и бедны. Учились на одном курсе, жили в общагах, хроническая нехватка денег утомляла и, откровенно говоря, бесила. И тут у меня появился ухажер. Богатый, солидный, немолодой мужчина…, и я – продалась! Сначала тайно от друга начала с ним встречаться, потом, почувствовав вкус денег и роскоши, и вовсе бросила его – «папик» позвал замуж. Было настолько заманчиво пожить другой жизнью, иметь всё и сразу, что небольшая потеря в виде дружка показалась мне аховой. Я упивалась всем – походам по дорогим, самым дорогим магазинам, вращением в высшем обществе и особенно – властью. Властью над прислугой, превосходством над нищими ровесниками и вообще – над всей серой массой.
Через какое-то время, сполна получив все прелести «сытой» жизни, я затосковала, и попыталась наладить контакт с Сережкой. Уверена была, что он с радостью возобновит наши отношения в качестве любовника. Но – ошиблась. Сережка встретил меня враждебно и даже с некоторой брезгливостью. Меня это взбесило, и я ушла из его вонючей общаги, хлопнув дверью, кинув на прощанье пару оскорбительных и хлестких фраз.
Начала напропалую крутить романы, меняла мужиков как перчатки, разбивая им сердца, сама же всё больше ожесточаясь в душе. Муж дряхлел, я ему была нужна лишь как необходимая составляющая имиджа – не более того. Близкими людьми мы не стали…
... Потом поняла – мне нужен мой Сережка, и только он! И я его получу любой ценой!
Он уже закончил ВУЗ, куда-то переехал, и я его нашла не сразу. Он был – увы! – женат, но это меня не остановило. Его жена была беременной, ходила с грацией бегемотихи, и я решила, что она мне – не конкурентка! Однако подкараулить его одного, без жены, у меня не получилось, он всегда ходил с ней, « выгуливал», и меня просто бесило, насколько нежно он обращался со своей разжиревшей матроной!
- Опять не время! – решила я, придется ещё подождать. Скоро пойдут пеленки-распашонки – оры – крики – вечная нехватка денег – тогда посмотрим... Тут как раз муж купил дом в Испании и мы уехали туда на несколько лет. Когда вернулись, оказалось, что у Сергея уже двое детей, живут они в малюсенькой «хрущовке» на окраине города. На сей раз я напрямую пригласила его встретиться. Он пришел. Сказал, что прекрасно выгляжу. Рассказал о наших общих знакомых, немного о себе и много – о детях, сказав на прощанье:
- Ты очень красива! Роскошна! И правильно, что бросила меня.
- Постой, - растерялась я, - это всё, что ты можешь мне сказать? Да отбрось ты свою гордыню – бросила – не бросила, сейчас я хочу быть с тобой, понимаешь?
- Нет. Не понимаю. Зачем? Оглянись: видишь вожделенные взгляды мужиков? Так что – дерзай! – и ушел. Я опять ничего не поняла. Неужели: столько лет прошло, а он всё в обиде на меня? … Ничего…, ещё подожду. Всё равно будет мой!
Глаза её метали громы и молнии, когда Ева это говорила, она была необыкновенно хороша в своем ораторском красноречии, но именно в этот момент я почувствовал, что со мной произошла разительная метаморфоза: постоянный жар в груди, не покидавший меня последнее время, вдруг стал затихать. Маятник качнулся и медленно начал обратный отсчет. Я смотрел на женщину и…, радовался за незнакомого мне Серегу, за то, что так спокойно её отшил, а ещё – радовался за себя, за только что вновь обретенную свободу!!!
…Она еще что-то говорила, кажется о том, что и на сей раз, друг её отверг, причем в присутствии жены, но её откровения мне были уже неинтересны, так же как и она сама.
…Это был хороший жизненный урок. Думаю, на те же грабли я уже не наступлю никогда…
#ИринаСычева_опусыИрассказы
Следующая публикация
Комментарии 6