Ну-ка, признавайтесь! – бойкая медсестра зашла в палату, строго спросила.
– Так ить и не знаем. Не обижали, вроде, – женщины переглядывались.
Лежали здесь, в палате районного стационара, дамы в возрасте, в основном, с проблемами давления.
– Она уж три дня тут, хорошо все было, а сегодня, прям, выбежала из палаты, – сказала одна из больных.
– Просит перевести ее в другую палату. К доктору приходила. Говорит – не может с вами лежать, – разговорчивая медсестра устанавливала капельницу и делилась.
Все переговаривались тихонько, удивлялись, пожимали плечами. Никто соседку не обижал. Обстановка в палате была доброжелательной. Вечерами подолгу рассказывали о себе, о своих близких.
– А у меня трое внуков. Вместе живём. Дочка-то не красавица, в мужа моего пошла. Высоченная, нога сорок третьего размера. А зять у меня хорош собой. Я их сама и свела. Этакая я и теща, и сваха одновременно, – улыбалась приятная круглолицая Клавдия Семеновна, женщина лет семидесяти.
– Это как же? – интересовались соседки.
– Да, долгая история, – отмахивалась Клавдия.
– А я никому не нужна. Дочка есть, так уехала давно, и носу не показывает матери. Звонит и то – раз в год, – жаловалась Алевтина Леонидовна, – Такие вот деточки-то "благодарные" бывают.
– Ох, горе везде, как ветер в соснах! – вздыхала Клавдия Семёновна.
И вот сегодня Алевтина Леонидовна неожиданно вдруг заявила, что лежать с ними не может, запросилась в другую палату. И что они ей сделали плохого? Наоборот, к ней никто из родни не приходил, не передавал продукты, и все в палате наперебой ее угощали, чем могли. Она не отказывалась, брала, благодарила.
Никто так и не понял, что причиной такого поведения был посетитель – к Клавдии Семеновне приходил её зять.
Симпатичный улыбчивый парень тепло обнял тещу, поговорил с ней о семейном.
– Агата кавалера привела вчера, мам. Анна там за голову хватается. Ох! А Серёжка сегодня турнир выиграл айтишный какой-то. Я не больно разбираюсь. Теперь в Москву его повезет учитель. Артемка завидует, говорит на следующий год переплюнет братца.
– Да Серёжку разве переплюнешь! Но пусть тянется, – улыбалась Клавдия.
– А ты, давай, лечись старательно, я лекарства доктору передал, которые написал он. Так что ..., – он поцеловал на прощанье тещу в щеку. Теща улыбалась.
– Всем бы таких зятьев, Клава! Хороший какой мужчина, – констатировали соседки.
И лишь одна Алевтина Леонидовна нахмурилась, покрылась красными пятнами, а потом быстро вышла из палаты.
А несколькими годами ранее...
– Андрюха, там к тебе... Жена, вроде.
В пустой строящейся панельной пятиэтажке голос Кольки отозвался эхом. Андрей штукатурил стены одной из квартир. Удивленный перешёл на дворовую сторону дома, выглянул из окна. Ошиблись, наверное. С женой они "разбежались". Из съемной квартиры она с ребенком вернулась к матери, а он перебрался в общежитие строителей, где и жил ещё до свадьбы.
Но на боковой площадке, действительно, увидел Ларису. Светлые джинсы в обтяжку, черные распущенные волосы. Как всегда, хороша собой, можно было бы и гордиться такой женой. Но Андрей поморщился. Он хорошо знал ее, и уже издали заметил нервозность, напряжённость и какую-то внутреннюю озлобленность.
Она была с коляской, с маленьким его сыном Сережкой. Андрей тяжело вздохнул. Ничего хорошего от этого визита ожидать не стоило. Расстались они плохо.
Он вымыл руки в ведре с водой, кое-как утер лицо, спустился во двор. И чего ей надо? Заявление на развод они подали, на алименты он согласен, лечение обещал оплачивать, участвовать в жизни ребенка тоже обещал. Да и могла бы позвонить в общежитие, на вахте был телефон. Зачем приезжать к нему на работу, на такую даль тащить нездорового ребенка?
Все больше Андрей подозревал неладное... Лариса ...
Бригаде тоже было интересно, знали, как худо расстался Андрей с женой. Мужики нет-нет, да и поглядывали из окон. Они видели, что Андрей совсем немного переговорил с женой, а потом вдруг она ушла, оставив его с коляской.
– Ну, надо же! Видать, приспичило бабе куда-то! А то, что у мужа время рабочее, ей, значит, пофиг, – огрызнулся Николай.
Андрей катил коляску к стройке. Бригадир переговорил с ним, а потом доложил бригаде, что жена Андрюхе привезла ребенка не на часок-другой, а просто привезла, вручила и дала деру. Мол, я уезжаю, ребенка девать некуда, ты – отец, ты хотел дитя, велел забрать из роддома, вот и расти сам – нянчись.
Весь остаток рабочего дня только об этом событии и говорили. И как Андрей теперь будет жить, было совсем непонятно. Это же невозможно!
Во-первых, мальчик у Андрея родился сильно недоношенным, больным, его надо было лечить. Жена его и теща не хотели забирать ребенка из роддома и больницы, провел ребенок там два месяца. Жена-то молодая у него, глупая, но теща... Все тогда удивлялись. А Андрею уж за тридцатник перевалило, у мужика первенец, как было оставлять?
Во-вторых, в комнате общежития они жили вчетвером, своего жилья у Андрея не было. Но жива мать и старшая сестра, живут в поселке соседней области. И все пришли к выводу, что, наверняка, туда ребенка Андрей и отвезёт.
А Андрей приехал в общежитие. Серёжку надо было переодеть, накормить. Пожилая вахтерша проводила его удивленным взглядом. Ребенок заливался плачем.
Андрей разволновался, аж вспотел. Прочел на коробке, как растворять смесь, побежал на кухню, чтоб скипятить воду. Серёжка заходился в крике.
– Чего это ты? – вахтерша пришла на помощь, – Иди к дитю, наведу я.
Он был благодарен, носил сынишку по комнате укачивал.
– Ждать надо, горячо очень, сейчас бутылку постужу под краном. Крикливый какой, – заглянула вахтерша.
И когда, получивший бутылочку малыш, наконец с упоением вцепился в сосок, оба устало опустились на кровать.
– Спасибо! – благодарил Андрей.
– Так что случилось-то?
– Жена дуркует. Привезла на работу, вот. Видно, хочет показать, как тяжело ей. Но думаю, прибежит скоро, заберёт. Чай, сердце-то уже болит. Да и теща... Она хоть и тяжёлая женщина, но ведь бабушка, – Андрей надеялся.
– Ох, горе везде, как ветер в соснах, – вздыхала пожилая вахтерша, – И о чем только думают? Ребенок ведь – не кукла. Разе можно так?
Но ни в этот день, ни на следующий, никто за ребенком не пришел. Мужики встали с утра ворчливые – всю ночь ребенок не давал спать.
– Ты это, Андрюха... Понимаем все. Но ты решай как-то. Невозможно же работать совсем не спавши.
Андрей понимал. Он и сам с трудом справлялся. Не спал ночь, и теперь находился в каком-то ступоре. Но за ребёнка переживал, излишне суетился.
Вахтеры сменились. На смену вчерашней пришла замкнутая тетка, которая не поднимала из-за стойки головы, и помочь ему было некому. Во второй половине дня он сам с ребенком поехал к теще и жене. Поиграли и хватит.
– Кто там? – теща спрашивала из-за закрытой двери квартиры.
– Это я, Андрей! Алевтина Леонидовна, откройте, пожалуйста.
Дверь приоткрылась, но осталась на цепи.
– Здрасьте! Чего тебе?
– А Ларису можно? – Андрей держал на руках Серёжку.
– Уехала Лариса.
– Как уехала? А Сережа как же? Куда уехала?
– А мне почём знать. Она мне не докладывает. Говорит, на заработки, на море куда-то, – зло огрызалась теща.
Андрей замялся. Не знал, что и думать.
– Алевтина Леонидовна, но я не могу с ребенком один. Мне ж работать надо, да и живу в общаге, мужики же там... Может Вы ...
– Ничего не "может"! Говорили мы тебе – больной он! Инвалид да уродец! А ты – заберё-ём, заберё-ём. А Ларисе тоже жить хочется, молодая ведь. А теперь тебе ни жена, ни дитя больное не нужны стали. Не надейся на меня, сам думай. И не ходи сюда, нечего тут делать!
Дверь захлопнулась, защелкала многочисленными замками. Андрей опустил глаза на Серёжку. Тот спал. Закрытые глаза его занимали пол маленького личика. А когда смотрел, глаза его вообще удивляли – серые, огромные, с темными и длинными ресницами. Какой же он уродец? Красивый такой мальчишка... Сын...
Андрей спускался с лестницы, размышлял о сыне и о том, что теперь надо звонить матери или сестре. И о том, что ещё ночь в общежитии с ребенком мужики не выдержат. Что-то надо придумать.
Он заехал на телеграф, вызвал на переговоры старшую сестру.
Вопрос с мужиками решился с помощью той самой вахтерши, вечером заступившей на свою вахту. Нашли свободные койки, и мужиков уплотнили. Андрей с ребенком в комнате остался на ночь один.
– Да еле уж шевелишься, папаша. Нут - ка! Ложись, я присмотрю. Не переживай, у меня внучке четыре, совсем недавно нянчилась, справлюсь. Клавдия Семёновна меня звать. Ты хошь ел сегодня?
– Не помню...
– То-то и смотрю – качаешься. Держи, тут пирожки да мяса кусок. Бери бери, у меня ещё есть, – она протянула пакетик.
И Андрей был так благодарен. Он проглотил пирожки, лег и тут же забылся тяжёлым сном.
Клавдия Семёновна закутала малыша...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 189
Спасибо!