Предыдущая публикация
Дороги любви 8 часть
Роман написали
Марина Мальцева
Михаил Сборщик
Октябрь кончался. На улице похолодало. Дарья проснулась раньше обычного. Ночью плохо спала, снилось всякое. На душу закралась тревога за дочь. Надо срочно ехать в город. Однозначно Машенька, о чем-то умалчивает. И случай с Павлом не давал покоя. Парень бросил учёбу. В армию ему захотелось. Теперь вместо армии ехать на зону. Ой, тьфу, тьфу. Что это она, ещё не всё потеряно, накликать беду никогда не поздно. Женщина, как за сына, переживала за парня. Ведь всё было у них хорошо, и тут расстались. Какая бы пара из них вышла.
Дарья обхватила голову руками, и глубоко вздохнула, пытаясь унять беспокойство. Кухонный стол, за которым она сидела, казался слишком большим и пустым в этот хмурый утренний час. Её мысли вновь возвращались к дочери. Машенька всегда была такой открытой и счастливой девочкой, но в последние месяцы Дарья заметила изменения в её поведении. Женщина подозревала, что-то серьёзное случилось. Но Машенька упорно молчала. Решено, еду, — скомандовала себе Дарья. Надо только Клавдию с Петром предупредить. Пусть присмотрят за хозяйством.
Женщина поднялась, и начала собирать кое-какие вещи. Другая часть её души всё ещё была занята мыслями о Павле. Как же так получилось, что он оказался в такой ситуации? Ведь всё начиналось так хорошо, жизнь была полна надежд и планов. Дарья поняла, что её волнения за Павла, хоть он и не был её сыном, были сродни материнским чувствам. Её сердце переживало за него так же, как за родного. В голове до сих пор не укладывалось, Виктор не родной отец Павлу. Последний разговор с Зинаидой этому подтверждение. Дарья вспомнила, как несколько лет назад впервые увидела Виктора и Павла вместе, и тогда ей казалось, что их связь была чем-то неразрывным, словно кровь и плоть. Но после того, как она узнала правду, всё изменилось. "Может, поэтому у Виктора всегда был такой настороженный взгляд, когда речь заходила о его сыне?" – думала она. Зачем он так с ним. Виктор, Виктор! Это каким жестоким надо быть. Ведь вырастил ребёнка, как своего. Раз взял беременную женщину знал на, что шёл. Какие могут быть последствия. Не испугался и вдруг, новый поворот событий. Кто знает, как бы было, не случись этой истории.
Собрав сумку, в которую уместились продукты и вещи, чтобы переодеться, она подумала, что готова. Дарья знала, что сейчас дочь проживает у подруги детства. Ничего, денёк другой девчонкам придётся потерпеть её присутствие, другого способа поговорить с дочерью не предвиделось.
Дарья спешила к соседям. Клавдия, сидевшая у окна, кивнула головой, приветствуя соседку, входившую во двор. В дворе её встретил Пётр с охапкой дров.
— Дашенька, дочка, ты что это в такую рань. У тебя вроде бы сегодня законный выходной, спи да спи, — сказал он, с улыбкой.
— Дела. У меня к вам просьба, — сказала Дарья.
— Ну заходи в дом, сегодня на улице прохладно, лясы точить, — сказал Петр, придерживая дверь и пропуская соседку вперёд.
— Клавдия, ты где? Встречай гостей, — заявил мужчина.
— Дома я, где же мне ещё быть. Здравствуй Дарьюшка, каким ветром тебя в такую рань принесло. Ладно нам старикам не спится, а у тебя, что стряслось. Может, что у Машеньки случилось. Не знаю я, Клавдия Тимофеевна. Сердце моё не на месте. Болит и за Ромашку, и за Павла, будь он неладен. Как там следствие продвигается? — обратилась Дарья к Петру.
— Не знаю, дочка, пока тишина на переднем фронте. Ты присаживайся, в ногах-то правды нет.
Дарья присела на тёплую скамейку, обитую ковром. В доме пахло свежезаваренным чаем, и дымом из печи. Пётр, тем временем, продолжил разговор.
— Знаешь, Дашенька, всё ведь может оказаться сложнее, чем кажется. Но кто-то должен разрулить все эти дела. Павел тоже хорош, нашёл с кем связаться, с самим Геннадием Лыковым. Какой он пример младшим братьям подаёт. Зинаиду мне, конечно, жалко. А вот Виктора я перестал уважать. Столько лет растил, был своим, а как беда случилась, так чужим сразу стал.
Дарья кивнула, потирая руки о колени.
Клавдия принесла большой поднос с чашками, и блюдом пряников. Поставив его на стол, она присела рядом с Дарьей и строго посмотрела на неё.
— Дашенька, тебе о дочери надо думать, а ты о чужом ребенке печешься.
Мы, старики, понимаем, жизнь… она никогда не бывает простой.
— Я знаю, Клавдия, — тихо ответила она. — Сердце моё не на месте, и за него, и за Зинаиду. Вдруг с ней, что случится, не приведи господь, тогда Павел окажется отрезанным ломтем от хлеба.
Клавдия только и дела, что кивала головой, а затем всполошилась
— Ну-ка, дед, налей Дарье чайку с душицей. Травку Пётр в лесу собирал и сушил под навесом.
Дарья вздохнула и опустила взгляд на чашку с ароматным чаем.
— Ты не смотри, пей чай, Дашенька, пей, отдохнёшь и мысли в порядок приведешь.
Пётр поставил перед Дарьей чашку с ароматным напитком. Раздался тёплый запах лесных цветов по комнате.
— Я ведь к вам с просьбой пришла, уехать мне надо в город. Чувствую не ладное что-то творится у дочери. Не договаривает она мне что-то. Сил моих нет больше ждать. Ведь так и с ума сойти.
— Да, дочка, конечно, езжай. А за домом мы с дедом присмотрим. И печку, если нужно Пётр истопит, чтобы изба не выстыла пока тебя нет.
— Да я ненадолго, сумку уже собрала. Пётр Алексеевич, вы меня до вокзала не подбросите, сумка тяжелая. Думала возьму немножко продуктов, ну разве я так могу.
— Ты иди, Дашенька, дед сейчас подъедет за тобой, — успокоила ее Клавдия, обнимая.
Вещи были собраны. Женщина взяла сумку, закрыла жилье, повесив ключи в укромное место за одной из ставен. Всё, как по старинке, и отправилась за калитку, поджидать соседа. Ждать долго не пришлось, мужчина был скор на руку.
— Может тебя до самого места подбросить? — спросил Петр, когда женщина села в машину.
— Нет, нет, что вы, от вокзала я как-нибудь сама, — ответила она, не глядя на него.
— Дашенька, ты обязательно позвони, как доберёшься, — настаивал Пётр.
— Конечно, как только приеду, обязательно позвоню.
От районного центра до города ехать два часа. Асфальтированная дорога бежала то вверх, то вниз, петляя на поворотах. Хвойный лес иногда менялся на лиственный. Деревья ещё не совсем сбросили золотые наряды. И из-за этого выглядели печально. Ветер гулял по верхушкам деревьев, слегка покачивая остатки листвы. Дарья, сидевшая у окна, наблюдала за игрой природы и невольно задумывалась о прошедшем лете. Каждый лучик солнца, пробивавшийся сквозь густую листву, напоминал о тепле, которым эти леса, когда-то были наполнены. Однако сегодняшний день был прохладным, и воздух становился всё более прозрачно холодным, что напоминало о близкой зиме.
Трасса выходила к небольшим деревушкам, где время словно остановилось. Старые дома с окнами, забрызганными грязью дождливых осенних дней, выглядели особенно одиноко. Грелась ли за ними жизнь, картина оставалась одинаково меланхоличной. Ни детей, играющих на улицах, ни прохожих — лишь пара стариков продвигалась по обочине, бурча что-то себе под нос. Проезжая мимо них, Дарья на мгновение уловила их взгляд и отметила присутствие вековой усталости, накопившейся за долгие годы. Но вскоре снова лес окружил дорогу. Теперь это были более серьёзные массивы, мелькавшие между чёрными телами стволов сосен и елей. На этой части маршрута все выглядело чуть более диким, нетронутым человеком. Казалось, что любое вторжение сюда оставляло свой след. На ветвях елей висели старые паутины, и темнели большие шишки, готовые упасть при первой возможности.
В какой-то момент дорога сделала крутой поворот, и перед глазами открылся вид на город. Скоро Дарья ворвется в суету, столь привычную для современных людей. До него оставалось совсем немного пути. Подходило к концу короткое и немного грустное путешествие сквозь осеннюю природу. Город встретил Дарью шумной суетливостью. Женщина отвыкла от непривычной суматохи. Воздух был плотным и сырым, наполняясь запахами мокрой листвы и асфальта. Город прятался за прозрачным занавесом дождя, и каждое движение вокруг казалось замедленным. Под ногами лежали листья, окрашенные в яркие краски осени: золотистые, медные и красные. Они упрямо срывались с деревьев и падали, словно охваченные тоской по прошедшему лету. Вокруг, как листья, мелькали лица прохожих. Город выглядел как-то иначе, чем в тот день, когда она уезжала. Озираясь по сторонам, Дарья искала остановку автобуса. Прошла всего пара минут, и дорога привела её к уютному кофе. Ниточки дождя стучали по уличным фонарям, придавая городу особую меланхоличную красоту. Ветер, то и дело, приносил запах свежей выпечки, смешиваясь с ароматами мокрой земли и листвы. Войдя внутрь, Дарья почувствовала тепло, окутывающее её, как старый шерстяной шарф. Здесь, в этом месте, можно было на время забыть о непогоде и суматохе. В первую очередь она позвонила Клавдии с Петром, сказав о том, что благополучно добралась до места. Потом вежливо пообщалась с внезапно появившимся официантом, сказав, что ничего заказывать не будет.
— Спасибо, я не голодна. Мне бы только переждать дождик, я здесь надолго не задержусь.
Надо позвонить Маше и предупредить её о приезде. Дарья не стала делать этого заблаговременно, зная, что дочь не готова к визиту матери. Но она знала, что разговор с дочкой неизбежен, желает та этого или нет.
— Мама, извини мне некогда с тобой разговаривать, — твердила Маша в телефонную трубку. — Что...? Как, в городе? Неужели нельзя было предупредить. У меня ведь учёба.
Дарья пыталась объясниться, но дочь и слушать ничего не хотела.
— Что мне с тобой делать ума не приложу. Смотри какой ливень, скорее всего погода испортилась надолго. Можешь узнать адрес кафе, в котором ты находишься, я вызову тебе такси. И попрошу соседку Татьяну Николаевну, временно приютить тебя, пока мы с Нелей не вернёмся.
Шум города, сменявшийся отдаленным гулом машин за окном такси, постепенно начал стихать. В салоне автомобиля царила атмосфера покоя, как будто машина стала островком спокойствия в бурлящем потоке городских забот.
И вот уже через час она вместе с Татьяной Николаевной вела душещипательные разговоры о жизни. Беседа действительно получилась душещипательной. Они обсуждали радости и печали, делились, каждая своим воспоминаниям о прошлом и мечтами о будущем. Дарья рассказала о своих переживаниях, за дочь.
— Татьяна, вы поймёте меня, любая мать переживает за своего ребёнка сколько бы ему не исполнилось лет.
— Дашенька, я вас прекрасно понимаю. Вы вырастили хорошую дочь. Можете не беспокоиться за неё. И Машенька, и Неля, которую я знаю с детства, добродушные девушки, готовые в любую минуту прийти на помощь. Неля рано осталась без матери. Настенька погибла под колёсами машины недалеко от дома.
— Не утруждайте себя рассказом. Я знаю её историю.
Дарья хотела ещё, что-то сказать, но раздался звонок.
— А вот и Маруся вернулась. Сиди, Дашенька, я открою, — и Татьяна направилась к двери.
По телу Дарьи пробежало лёгкое волнение. И только, когда послышался голос дочери, женщина немного успокоилась.
— Можно я заберу у вас маму. Надеюсь, она не уморила вас расспросами?
— Что ты, девочка. Мы с твоей мамой нашли общий язык.
— Девчонки, а у вас уютненько.
Женщина внимательно прошлась взглядом по комнате. Она показалась ей довольно уютной. На стене висели полочки, на которых стояли книги. «Неужели кто-то еще читает в наше время, — подумала она. — Сейчас больше люди тянутся к интернету».
— Доченька вам не тесно здесь вдвоём. И кухня совсем маленькая. Одному нигде пристроиться, — продолжала говорить Дарья, заглянув в кухню.
— Мама, для нас с Нелей здесь достаточно места. Все, что нам нужно, находится под рукой. У нас есть где отдыхать, работать и готовить. А книги — это наше увлечение. Без них бы и вовсе не было ощущения уюта. Вспомни как я в детстве увлекалась поэзией.
Из уст девушки невольно слетели строки из прочитанного когда-то ей стихотворения.
Я все равно к тебе приду,
Когда шумит осенний дождь.
Руками тучи разведу
И даже если ты не ждёшь.
Я всё равно к тебе приду.
Я всё равно к тебе приду,
Знай, от любви по телу дрожь
А имя повторю в бреду
И даже если ты не ждёшь.
Я всё равно к тебе приду.
Я всё равно к тебе приду,
Вновь губы страстью обожжешь
У чувств сегодня мы в плену
И даже если ты не ждёшь
Я всё равно к тебе приду.
Я всё равно к тебе приду
Не сможет бедолага дождь
С тобой бывать всегда в ладу
И даже если ты не ждёшь
Я всё равно к тебе приду.
— А ты не плохо читаешь, — Дарья ещё раз окинула комнату взглядом, затем подошла к небольшому книжному шкафу и осторожно провела пальцами по корешкам книг, будто они могли рассказать ей что-то важное.
— Что это мы заболтались, ты, наверное, голодная. А я как обычно с расспросами.
— Спасибо, мама, я не голодна. Нас в столовой неплохо кормят.
— Знаю я, как в столовых кормят, сама питалась в своё время. А подруга всё ещё на учёбе, или она работает.
— Нет, она заночует у родителей. Неля любезно согласилась оставить нас сегодня вдвоём.
— Ромашка, а, ну-ка, помоги мне вытащить продукты из сумки. Я вам с Нелей привезла, своё домашнее. Ставь чайник, кормить тебя буду. Твои любимые огурчики, - пальчики оближешь. Знаю, я как ты их обожаешь. Дарья всё поняла, когда дочь при виде огурцов сменилась в лице и сразу убежала в туалет. И оттуда явилась в плохом самочувствие отказавшись от еды. Дарья хотела спросить у дочки о самом главном, но почему-то не осмеливалась. Ждала момента, когда та сама расскажет о случившемся.
Но ситуация заставила её это сделать незамедлительно.
— Машенька, а ты случайно не беременна? Может расскажешь, кто отец?
У Маши нервно задергалось веко. Не было сомнения, что мама догадалась о беременности. Как сказать маме, что Павел её изнасиловал, и поверит ли она. Маша почувствовала, как её руки начинают дрожать, и она опустила глаза, стараясь скрыть слёзы, которые невольно подступали к глазам. Слова застряли в горле, она не знала, как начать этот болезненный разговор. С трудом сдерживая эмоции, она всё-таки решила попробовать.
— Мама, — начала она, её голос дрогнул. — Мне нужно рассказать тебе что-то важное. То, что произошло… Я не знаю, как сказать это, но…
Мама, заметив внезапное волнение в голосе дочери, села рядом с ней и мягко взяла её за руку.
— Что случилось, Машенька? Тебе лучше выговориться, а не носить в себе всё что накипело.
Маша глубоко вдохнула, её сердце учащенно забилось.
— Павел, — она неохотно произнесла его имя с явным усилием, словно каждое слово давалось ей с огромной болью. — Он… Он сделал мне очень больно, мама. Он изнасиловал меня, — веки её снова задёргались, и она, наконец, решилась взглянуть на мать, надеясь увидеть понимание и поддержку в её глазах.
— Так, что же ты молчала моя родная. Надо было сразу всё рассказать. Ты ведь знаешь, что я за тебя глотку перегрызу. Никому не дам тебя в обиду.
Маша уткнулась в плечо матери и зарыдала.
— Ну, ну, доченька, тебе нельзя расстраиваться, в тебе новая жизнь зародилась. Ну, Павел, и подлец. Как всё обыграл в свою пользу. Даже я поверила. Меня Клавдия Тимофеевна убеждала, что ты не могла так поступить.
— Мама, сейчас у меня появился мужчина, но моя беременность... Я не хочу навязывать своего ребёнка. У меня есть выбор сделать аборт и остаться с Павлом или оставить ребёнка и жить одной. Мама, мне нужна твоя помощь очень сложно выбрать правильное решение.
Мать крепко обняла Машеньку, и поглаживая её по волосам, старалась успокоить хотя бы немного. Слёзы дочери текли по её плечу, и та почувствовала, как задрожало её тело.
— Ничего. Павла ожидает суровое наказание. Тебе надо будет поехать со мной и написать о том, что ты мне поведала.
Немного успокоившись, девушка начала протестовать.
— Мама, нет, я не хочу никуда ехать. Пожалуйста дай мне забыть об этом раз и навсегда.
— Дочка, разве можно просто закрыть глаза на то, что произошло.
Машенька медленно отстранилась от матери и посмотрела ей в глаза.
— Всё, мама, прошу хватит. Он и так своё уже получил. Его судьба наказала. Павлу с этим грузом жить всю оставшуюся жизнь. Так, что придётся тебе одной вернуться домой.
Дороги любви 8-2
Разговор женщин прервал телефонный звонок.
Антон! Маша убрала телефон в карман, пытаясь подавить раздражение. Его звонок вышиб её из колеи. «Не сейчас, милый!». Почему, именно тогда, когда мне нужно принять правильное решение, мне не дают собраться с мыслями, досадовала она. Дарья заметила смену настроения у дочери.
— Доченька, не нравится мне всё это. Если ты действительно любишь, и хочешь связать свою судьбу с человеком, который тебе дорог, то надо что-то делать. Звонок по телефону ничего не даст. Вам надо встретится.
— Мама, он сейчас занят семейными проблемами.
— Тогда возьми трубку. Может быть, парень нуждается в твоей поддержке.
— Мама, как хорошо, что ты приехала, мне стало намного легче. Но пойми меня правильно, я не могу повесить на него чужого ребёнка, у Антона без меня проблем хватает. Единственный выход, остаться с Антоном - сделать аборт. Но ребёнок, он-то в чем виноват? Мне неловко перед его мамой, что женщина обо мне подумает. Это ты меня понимаешь. А она? Вряд ли станет слушать мои объяснения.
— Доченька, доченька, если любишь, то надо бороться за своё счастье. Вцепиться за него зубами, и не отпускать. Думаешь ему сейчас легко. Жизнь, вообще, сложная штука, и пройти её, не разу не споткнувшись, вряд ли получится. Это даётся немногим. Маша не упусти свой шанс быть счастливой. Дочка, как твоё самочувствие?
— Мама не знаю, как тебе сказать? Ещё некогда любимые огурчики теперь меня раздражают. Могу сладкое есть килограммами. Стараюсь больше гулять в нашем парке. В общем, всё, как у всех беременных женщин. Токсикоз — это временное явление. Скоро всё пройдёт.
— И какой у тебя срок? Ты ходила к врачу?
— Я ещё не была у врача. Думаю, всё успеется.
— Ромашка, тебе пора повзрослеть. Нужно что-то решать с учёбой. Академический отпуск — это неплохой выход. Главное сейчас, — думать о своём здоровье, и здоровье малыша. Деревня отличное место для восстановления сил. Там и воздух чище, и ты сможешь отдохнуть от городской суеты. И на учёт, там тоже можно встать.
— Нет, мама, извини. Там всё будет напоминать о Павле.
— Да в тебе сейчас живёт его семя. Разве ребёнок не будет напоминать о нём.
— Мама, я очень устала от разговоров. Я хочу спать, — Маша поднялась с дивана и направилась к окну. Как красиво, вечерние улочки в сиянии фонарей. Девушка стояла у окна, вглядываясь в вечерние огни, и чувствовала, как темный город оживает в ночи. Густой туман медленно рассеивался, оставляя влажный след на асфальте, придавая всему окружающему дополнительную таинственность. Маше нравились такие моменты, когда город словно превращался в огромный, загадочный театр, где каждый прохожий играл свою роль в этом прекрасном спектакле жизни. Слегка приоткрыв окно, Маша почувствовала, как холодный воздух обволок её лицо, принося с собой запахи уходящей осени. В голове роились мысли о прошедшем дне, и о том, что принесёт завтрашний день. Будучи по натуре мечтательной, она часто находила вдохновение в таких спокойных и одновременно богатых на эмоции моментах. Завтра будет новый день, полный ожиданий и возможностей, а пока…. Пока, можно, просто немного постоять у окна и насладится красотой ночного города. Голос мамы вернул с небес на землю.
— Ромашка, смотри не простудись, это вредно для малыша.
— Я немного, в квартире слишком душно, — ответила Маша. — Мама, ты не замечаешь, что сейчас странная погода. Скоро осень закончится, а снег ещё не выпал, и на деревьях не вся листва успела облететь.
Казалось бы, природа сама не может определиться, сменить одно состояние на другое. В оранжевых и красных тонах, что доминировали на улице, ощущалась какая-то зыбкость, как будто осень не спешит уступать место зиме, держась за свои последние мгновения тепла и краски. Но ощущение, что зима не за горами не отпускало. Лучи солнца начали пробиваться сквозь шторы. Маша осторожно высвободилась из маминых объятий, стараясь не разбудить ее. В этом было что-то волшебное, что возвращало Машу в детство. Встав с дивана, Маша прошла в кухню чтобы приготовить завтрак. Её мутило от запахов пищи. Неужели это никогда не кончится. Девушка слышала каким бывает токсикоз
Маша решила по-быстрому сделать омлет. Девушка пыталась сосредоточиться, ведь на это много ума не надо. Всего-то разбить яйцо, налить молоко и смешать ингредиенты. Однако её внимание постоянно прерывалось приступами тошноты. Она старалась дышать глубже, пытаясь справиться с неприятными ощущениями, но каждый вдох приносил с собой новые волны дурноты. Удовольствие доставляло только одно, что токсикоз не длился вечно. Мария решила сделать короткий перерыв и, опершись на столешницу, закрыла глаза. В это время проснулась мама, женщина чуть слышно вошла в кухню, её глаза сияли теплотой и нежностью. Давно они с дочерью не говорили по душам. Хорошо, что сегодня выходной. Увидев состояние дочери, Дарья заволновалась.
— Доченька, тебе плохо?
Ромашка открыла глаза и встретила нежный взгляд матери. Её глаза наполнялись теплом. Дарья, не теряя времени, подошла ближе и обняла дочь.
— Я помогу тебе с завтраком, побереги свои силы.
— Может, всё-таки, подумаешь над моим предложением вернуться в деревню. Там я смогу тебе помочь.
— Мама, не начинай. Всё у меня наладится. Как-нибудь со всем разберусь.
Полдня женщины провели вместе за разговором, так хорошо девушке давно не было. Родное плечо, на котором можно всплакнуть, а затем Маша проводила маму. В квартире стало немного грустно. Но ничего скоро вернётся Неля.
Вернувшись в родные пенаты, Дарья не стала тревожить Петра, а сама благополучно добралась до дома. Чувствовалось приближение первых заморозков. Птицы, казалось, уже чувствовали наступление холодного времени года. Их звонкие утренние песни сменились на редкие короткие крики, больше напоминающие переговоры в пути. Подсвеченные первыми лучами солнца, крыши домов блистали ледяными кристаллами, играющими всеми цветами радуги. Воздух был по-осеннему свеж и прозрачен, будто сама природа решила показать свою хрупкость и красоту в этой морозной симфонии. Подходя к своему дому, Дарья заметила струящийся из трубы дымок. Спасибо соседям, постарались. Войдя во двор, женщина не торопилась в дом. Хотелось насладиться свежестью деревенского воздуха. В голове всё ещё не укладывались слова дочери о Павле. Неужели этот, некогда добрый мальчишка, способен на такое. Как рассказать об этом Зинаиде. О таком нельзя молчать. Пусть дочь не желает заявлять в полицию, но она мать, и надругаться над своей дочерью, никому не позволит. В думках о дочке её застала Клавдия.
— Здравствуй, дочка. Смотрю приехала, а к нам не заходишь. Как съездила? Всё ли у Маруси в порядке.
Дарья молчала. Она не знала с чего начать.
— Да не томи ты душу. Мы с дедом переживаем за вас, как за родных.
— Ну, тогда пойдёмте в дом.
— Идём, милая, в доме у тебя тепло, дед позаботился, как знал, сегодня вернёшься.
— Так мне завтра на работу. Волей-не волей, пришлось бы возвращаться.
Дарья пропустила Клавдию, а затем сама переступила порог избы. Почувствовав тепло от печки, она присела, с облегчением чувствуя под собой прочное деревянное сиденье. Клавдия присоединилась, заняв, рядом стоящий табурет.
— Ну вот, теперь, дочка, можешь рассказывать.
— Клавдия Тимофеевна, беда ворвалась в мой дом, — Дарья, наконец-то, дала волю слезам, обида за дочь терзала душу.
— Дашенька, что ты такое говоришь, — засуетилась Клавдия вокруг соседки. — Подожди, я сейчас водички принесу. На, выпей, холодненькая, полегчает. Нам такой гостьи не надобно. Пусть уходит, по добру по здорову.
— Да, нет, поселилась, так что палкой не выгнать, — Дарья, сквозь слёзы, рассказала, что приключилось с Машенькой за это время.
— Чуяло моё сердце неладное. А Зинка-то ещё та шельма. Ей то, что, она готова защищать своего сына, только бы его не посадили. Отольются кошке мышкины слёзки. А Пётр ходил за него просил. Если бы муж знал какую Павел подлость сотворил.
Клавдия достала из кармана носовой платок, и протянула соседке.
— Дочка, вытри слёзы. Как это всё пережить? Пётр такой новости будет не рад. Надо бы на него в полицию заявить. Ходит, понимаете ли, кум королю, и сват министру. Отлегло от задницы. Пётр сказал, он штрафом отделается. А тут бы новая статья. Изнасилование — это серьёзный аргумент.
Дарья вытерла глаза платком, и вздохнула.
— Клавдия Тимофеевна, это мы с вами понимаем. Всё надо было по горячим следам. Сейчас пойду к Зинаиде, и поговорю с Павлом. Пусть он мне в лицо посмотрит. Я к нему относилась, как к родному. Вот, прямо сейчас и пойду
Женщина была полна решительности. Проводив соседку, Дарья направилась к двери, её глаза полыхали огнём. Выйдя на крыльцо, она ощутила прохладный вечерний ветер, который немного остудил её разгоряченные щеки. Дорога к дому Зинаиды была короткой, но каждый шаг давался Дарье с трудом. В голове вихрем проносились мысли о том, как Павел мог так поступить, и, как Зинаида могла его защищать, зная правду. Может быть, она сама не о чем не знает. Тогда это можно как-то объяснить. У дома Зинаиды, она остановилась, за забором послышался лай дворового пса.
— Зина, ты дома? — окликнула Дарья.
Через несколько мгновений калитку открыла сама Зинаида. Увидев Дарью, она нахмурилась, но быстро спрятала опасения за дежурной улыбкой.
— Дарья, заходи, что стряслось? — спросила она, стараясь выглядеть приветливо.
— Мне нужно поговорить с Павлом, — спокойно, но твёрдо произнесла Дарья.
Зинаида поняла, Дарья узнала обо всём. Выгораживать сына не было смысла. Даже, когда та спросила у неё, знает ли она о сделанном, не стала кривить душой, и ответила - да.
В доме не хватало только Виктора. После случая с Павлом, мужчина загулял зверски. Может быть, это к лучшему.
— Мальчишки, ну-ка сбегайте во двор, охладитесь, — дала команду отпрыскам, Зинаида.
— Мама, там же холодно, — пытался возразить самый старший, Илья, но разве мать можно ослушаться. В такой момент, когда в семье царил хаос.
— Может, разведаете, у кого сегодня отец остановился.
Мальчишки нехотя отправились на улицу и, как только за ними закрылась дверь, Дарья завела разговор.
— Здравствуй, Павел, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — произнесла она, боясь, что её голос может дрогнуть. — Я не понимаю, как ты мог так поступить с Машенькой. Ты обязан ответить за свои поступки. Я не ищу мести, я стремлюсь к справедливости. Если ты сам не сознаешься в сделанном, то я буду разговаривать по-другому. И поверь никакой адвокат тебе не поможет.
Павел понимал, отпираться бесполезно. Хотелось провалиться сквозь землю. Он обхватил голову руками, скрестив ладони на затылке, и, опустив голову, смотрел в пол, не сказав ни слова.
— Что молчишь? Возразить нечего, — продолжала гневно возмущаться Дарья. — Ты мне лучше скажи, кто твоего ребёнка растить будет? Решил перекинуть всё на хрупкие женские плечи. Только учти, алименты никто не отменял. Знать больше не хочу вашу семейку. А ты Зинаида, знала и молчала, ещё в сватовья набивалась. Не зря боженька тебя дочерью не наделил, — буркнула Дарья уходя.
— Дарья, не говори ерунды. Я здесь абсолютно не причём. А наш ли это ребёнок, нужно доказать, — вылетело у Зинаиды вслед.
Дарья покидала дом Зинаиды без настроения. Хотелось выть от обиды за дочь. Погода вторила ей эхом, на улице поднялся сильный ветер, и повалил снег. Ну, наконец-то, первый снег за всё время. Но и он был ей не в радость. Женщина шла по заснеженной улице, утопая в своих тяжелых мыслях, не замечая всей красоты природы. Ей вспомнилось, как когда-то она провожала мужа Ивана, они торопились не опоздать на поезд, время было против них.
А снег все падал и падал.
Заиндевелым оконцем,
В поблекшей медной оправе,
Укрылось желтое солнце.
И приближаются звуки.
Отрывно, будто стаккато.
К груди прижал твои руки…
А снег все падал и падал….
Замёрзли слишком ладони,
Прижми и я отогреюсь.
С тобой одни на перроне,
Останься, зря я надеюсь.
Гудки всё ближе и ближе,
Но уезжать тебе надо.
Движенье поезда вижу,
…А снег всё падал и падал...
Мрак фонари раздвигают,
Как новогодние свечи.
Снежинки всласть обнимают
Твои покатые плечи.
Рукой сотру незаметно
След от вишневой помады.
И вспоминать буду лето….
…А снег все падал и падал….,
Нам пять минут на прощанье,
Прости, родная, до встречи.
Ох сколько слёз да рыданья,
Ты не пошёл мне навстречу.
А знаешь, как будет трудно,
Боль в голове, беспорядок,
Как жаль холодное утро.
…А снег всё падал и падал....
Но, все ж, стоим на перроне.
Гудок прощанья, - так надо….
С тобой обнялся в вагоне.
А слез последних – торнадо.
Но вот уходят минуты,
И сжала сердце отрада.
Ну, что так губы надуты?
…А снег все падал и падал….
Прости доносится эхом,
Волненьем вслед закружило.
Всё, ты, однако, уехал,
Зима мне грусть ворожила.
Но ты вернешься я знаю,
Ведь для любви нет преграды.
Иду и вслух размышляю
А снег уж больше не падал.
Снегопад не унимался, пушистые хлопья оседали на крышах домов, деревьях, создавая иллюзию покоя и тишины. За этой кажущейся красотой и умиротворением часто скрывалось что-то иное. Для некоторых снег превращал улицы в безжизненные пейзажи, напоминавшие об одиночестве. Каждая падающая снежинка, словно добавляла каплю холода к их внутреннему состоянию, делая его ещё острее. Эти чувства морозили душу и сердце, вызывая тоску и волнение, которые было трудно объяснить словами. Дарья остановилась передохнуть у дома соседки Зои. Слышно, как та во дворе пилила мужа. Опять Егор что-то натворил. Достался же ей муженек. С такими соседями, как они не соскучишься. Что ни день, то переворот. Калитка заскрипела, и со двора выскочил Егор в нижнем белье. А за ним и Зоя в старом плюшевом, видавшем виды, полушубке.
— Ты что это, Зоя. Мужа за калитку вытолкала, в чем мать родила. Сама то шубу на себя нацепила.
— Ой, Дарья, привет. А ты что это под чужим забором высматриваешь. Что вы за народ такой, всё вам про всех знать надо.
Дарья вздохнула, и покачала головой. Она знала, спорить с Зоей дело бесполезное, но ей было жалко бедного Егора, который уже третий раз за неделю оказывался на улице в столь неподобающем виде.
— Я не высматриваю, Зоя, просто мимо проходила. А Егор-то, чем опять провинился? — с интересом спросила Дарья, усаживаясь на лавочку у калитки, предварительно смахнув с неё снег.
Зоя, спешно поправила свой полушубок, так, чтобы не так сильно было видно его износ, убрала руки за спину, и, гневно закатив глаза, ответила:
— Да как же он меня достал уже! Вчерашний вечер с друзьями отмечал, а утром проспал работу. И кто теперь должен начальнику объясняться? Конечно же, я! Ну и вытащила его на двор, пусть остынет, мозги в порядок приведёт! Но нет, стоило мне отвернуться, — убежал, трус и всё тут!
Дарья подняла глаза и увидела, как Егор, прячась за деревьями, пытался скрыться от рассерженной супруги. Она заметила его жалкий вид и не смогла оставаться равнодушной:
— Зоя, может хватит уже? Ты его, чего доброго, заморозишь.
Женщина только рассмеялась в ответ.
— Не замёрзнет, осень на дворе. Снег к завтрашнему дню растает.
Зоя вздохнула, она не была злобной женщиной, но её терпение часто испытывалось на прочность. Женщина посмотрела на Дарью, а затем в сторону, куда схоронился Егор, и, сжав губы, бросила громким голосом.
— Ладно, иди сюда, балбес! В дом заходи, будем по-человечески разбираться.
Егор осторожно вышел из своего укрытия и, все еще избегая взгляда Зои, проскользнул обратно в дом. Зоя последовала за ним, а Дарья осталась стоять у калитки, наблюдая за тем, как очередная семейная буря понемногу успокаивалась. "С такими соседями не соскучишься", — подумала она, направляясь к дому.
Проходя, мимо дома Клавдии, женщина никого не заметила. Отдыхают, наверное, после бурного дня. Даже следов на снегу не видать. Дарья прошла мимо к себе во двор. Надолго ли снег задержится, а может быть, действительно к утру растает, как сказала Зинаида. Климат Сибири давно сменился. Зимой теперь не холодно. А что говорить про осень. Завтра уже первое ноября. Осень в последние годы стала странной и непредсказуемой. Вроде бы отголоски ярких красок и теплых дней сохраняются, но при этом часто бывает, что уже в середине ноября начнется вдруг метель, и мороз. Глобальное потепление уже давно вступило в свои права: и на всемирном уровне, и в отдельно взятой Сибири.
Войдя во двор своего дома, Дарья ещё раз оглянулась на улицу. В свете фонарей блестели грани снежинок. Мысли женщины занимали перспективы приближающейся зимы, и обилие работы на домашнем участке. Деревья, недавно еще усыпанные листьями, теперь стояли обнаженными, их ветви безжизненно тянутся к небу. Стоило ли готовиться к традиционному снегопаду, как всегда, устраивать запасы дров или, может быть, новой зимой всё будет иначе? Время покажет, думала Дарья, уютно устраиваясь около камина с чашкой теплого чая в руках.
Продолжение следует
[16.07.2024 09:32] Марина Мальцева Помогаева: Дороги любви 9-1
#МаринаМальцева_опусыИрассказы
Следующая публикация
Комментарии 18