Одержимость

Его глаза горели злобным огнем. Он шел на нее, шатаясь и рыча. И чужим голосом произносил страшные слова: — Брось его, уйди, отстань. Что он тебе? Ты не любишь его! Оставь его мне! Уйди! А она, стоя на коленях перед иконами, спокойно произносила слова молитвы: «Да воскреснет Бог, и рассеются враги Его!» Молитва звучала непрерывно, бесконечно повторяясь. И все это время одержимый безуспешно пытался преодолеть невидимую стену, которая отделяла его от молящейся. Он протягивал руки, стараясь дотянуться до женщины, но будто обо что-то обжигаясь, с неприятным визгом отшатывался и начинал выть, заглушая молитву. Но вот мужчина, наконец, замолчал и рухнул на пол. Его глаза закатились, он потерял сознание. Женщина устало вздохнула: «Слава Богу!». Она поднялась с колен, подошла к лежащему и обтерла его лицо чистой тряпицей, плеснув на нее немного святой воды. Одержимый вздрогнул, открыл глаза и простонал: — Что, милая, опять на меня накатило? Ох, как голова болит. Ничего не помню. — Все хорошо, родной, — прошептала она, целуя его, — ты вернулся, значит, все хорошо. *** Михаил знал, когда все это началось. Тогда их, молодых и глупых, отправили в Чечню охранять блокпосты. Они уже отслужили в ВДВ полтора года и считались «дедами». Бойцы чувствовали себя крутыми ребятами и предвкушали, как на их дембельской форме зазвенят ордена и медали за чеченскую кампанию. Особой опасности служивые в округе не видели. Вблизи поста находились вполне мирные селения. Чеченские женщины угощали их молоком и лепешками, приговаривая: — Какие молоденькие! Бедные ваши матери. Храни вас Аллах. Но однажды ночью в казарме прогремел взрыв. Миша очнулся уже в яме. В так называемом чеченском зиндане их было четверо. Оглушенные и контуженые, но без ранений, они были хорошим товаром. Те, кто брал пленников, надеялись получить за них большие деньги. Ведь если солдатиков не выкупят родные, то они будут проданы в рабство. Но все пошло не по плану. Оказалось, что все четверо были из детдома, так что выкупать их было некому. В рабство лихие ребята не желали. И они решили бежать. Но жизнь — не боевик, где крутые парни выбираются невредимыми из любых ловушек. Их поймали. А за то, что при побеге им удалось уничтожить немало боевиков, приговорили к смерти. Михаилу повезло дважды. Его собирались казнить последним. А к этому времени подоспели наши десантники, получившие приказ зачистить подозрительное селение. Но жуткую расправу над своими товарищами парень запомнил навсегда. И когда ему после освобождения предложили контракт и обучение в десантном училище, согласился без колебаний. *** Миша быстро освоил специфические навыки диверсанта. Помогли подростковое увлечение самбо и армейская подготовка. И еще «одна, но пламенная страсть», которая полностью им овладела: он хотел отомстить. И боялся только одного — не успеть. Но беспорядки на территории огромной страны, которая разделилась на множество государств, продолжались. И Михаил снова оказался в «горячей» точке бушующего Кавказа. Шла вторая чеченская война. Парень очень скоро проявил себя как жесткий и непримиримый борец с бандитами и террористами. Он получил позывной Акела и полностью оправдывал его, порой в одиночку расправляясь с врагом. А потом произошло то, что превратило Михаила в одержимого. Тогда десант должен был тайно пройти бандитскими тропами, чтобы уничтожить вражеские посты и поддержать грядущее наступление наших войск. При таком переходе все, кто встречается на пути отряда, должны быть обезврежены. Это закон войны. И вот, когда, увидев их, с тропы в лес метнулась чья-то тень с криком: «Русские идут!», Акела среагировал мгновенно: прыжок в сторону кричащего и разящий удар. Потом в звенящей тишине отряд скользящими призраками двинулся дальше. А Миша склонился над убитым, чтобы подобрать его оружие. И увидел, что перед ним лежит подросток. Черные глаза мальчишки были открыты. Казалось, в них застыл вопрос: «За что?»