(Короб 4, свиток 9)
— Давайте посмотрим, что сохранилось на блюдечке.
Золотое яблочко двинулось по кругу. В середине появились крошечные движущиеся тени.
— Увеличь.
Яблочко покатилось по тарелке.
— Ещё.
Яблочко понеслось по ободу подноса.
— Сделай пояснее.
Сквозь размытые тени проступили чёткие фигуры. Розыскное волшебство дано не всем, но где оно есть — ничто не останется в тайне.
* * *
В стольный розыскной приказ обратился Медведь Совсем Огромный, глава семьи с дальнего лесного хутора. В доме с недавних пор явно бывал кто-то посторонний, неоднократно пропадали вещи. И самое скверное, что Медведь С.О. подозревал собственного сына в участии в происходящем.
— Скрытный он стал, спрашиваю его, кто, мол, сидел на твоём стуле и сломал его, так говорит, сам и сломал. А стул-то я вот этими лапами сделал, чтоб его сломать, так на нём скакать надобно, да не одному!
Медведь продолжал рассказ по пути на хутор.
— Кто, спрашиваю, в кровати твоей лежал, да так помял? Ну, думаю, мавка аль упокойница забрела, так ведь им вещи-то без надобности! А он мне: никто мол, я сам-один, да что-то под кровать лапой заталкивает. Рыкнул я на него, да и он в ответ зверем вызверился, а он же сынок мне, не могу я так...
По словам Медведя, он всё-таки заходил в комнату сына, когда того дома не было, но никого не обнаружил, однако заметил открытое окно. Проветривать комнату Мишутке Младшему Самому было, по словам отца, несвойственно.
— Мох с ними, с вещами пропавшими, вы только поймайте, кто Мишутку моего с толку сбивает!
По приходе на хутор выездной дозор застал лишь супругу Медведя С.О., Медведицу Просто Большую. Мишутка М.С. отсутствовал, что, по речам родителей, в последнее время случалось частенько.
— Ушёл он, горемычный, с утра, видать, ушёл, и не видела я его сегодня...
Осмотр дома подтвердил недавнее присутствие посторонних. Корнекрут, старший дозора, обратил внимание на блюдечко в углу комнаты Мишутки.
— Работает?
— Когда-то работало, вроде, но очень давно, да яблочко потерялось.
— Мы забираем его. Лешамор, наскреби понемногу с пола, кровати и окна и давай с блюдечком и образцами к Яг Кощевне. А я пока здесь ещё осмотрюсь да шалопута этого подожду.
* * *
— Сделай пояснее.
Сквозь размытые тени проступили чёткие фигуры. Медвежья и совсем нет.
— Всё равно непонятно. Приложи-ка клубочек, назад отмотаем.
Фигуры задвигались и почти сразу ушли за край подноса.
— Эх...
— А ты хотел, чтоб прямо над кроватью висело? Так это только для ярмарки делают, чтоб в маленьких шатрах показывать. Серебро, между прочим, на этом горстями гребут.
— Ну да, а тут барахло какое-то тащат...
— Так, от двери, опять на кровать, мотай дальше... А теперь в окно. Только гостью эту никак не рассмотреть. Стоп! Назад немного. Там за окном ещё кто-то есть. Давай-ка, Лешамор, следами займись. Что да кто.
Мишутка не появился дома и во второй половине дня. По словам родителей, небывалое дело, чтоб он к обеду не пришёл. Ближе к вечеру Медведица П.Б. уже требовала немедленно искать пропавшего сына. Корнекрут склонен был согласиться с её беспокойством.
* * *
— Яг Кощевна, я закончил следы зельями проверять.
— Рассказывай.
Лешамор развернул узелок с образцами.
— Следы простые, следы чувствительные, следы думательные. Вот здесь ничего интересного, всякое урсическое, чему там и место. А вот уже след людской, чувства при нём девичьи, а думы очень спутанные.
— Девичьи чувства в спальне медведя?
— Молодого и ещё антропофильного, Яг Кощевна. Но это не самое любопытное-то, вот не самое!
— Не тяни, Лешамор, говори уже.
— Ещё людской след, явный добромолодечный, ни с чем не спутаешь такой. Думы на нём... Ну, в общем следы только, а не думы, еле нашёл.
— Иван-дурак?
— Не факт, что Иван, Яг Кощевна. Много их в округе, кто такой след мог оставить. Но стоит проверить.
Ивана удалось найти довольно быстро. По торговым рядам уже ходило его новое прозвище «дурак-царевич», полученное за широту гуляния. Взятый за воротник розыскным стражником Двухсаженичем, Иван беззаботно отпирался, махал руками на все улики и говорил только «Да тащите в тюрьму, хоть не враз нажитое прогуляю, а вы меня всё равно потом отпустите». Но тут от хутора до него дошёл по следу трëхносый пëс Подполкан, опознал и, кивнув, показал пальцем.
— Да это всё она, она всё придумала! Искусница она на такие дела! — кивал Иван на Марью, свою сообщницу, присутствовавшую на допросе только в виде нескольких картинок, нарисованных по описанию.
— И Мишутку увести тоже она придумала?
— Да я только просил в лес его вытащить, пока я по дому хорошенько пошарю! А цыганам продать она выдумала, я ни при чëм!
— Ни при чëм, значит? — Корнекрут тряхнул «дурака-царевича». — А у кого полные карманы цыганского золота? На это золото уже сорок жалоб, и кого теперь в острог, а?
Иван сник и принялся сбивчиво каяться. В острог он, конечно же, попал, куда же ещё. Но головой купцам и медведям его всё же не выдали. Дурак потому что, истинный и образцовый.
Мишутка от цыган ушёл сам, раньше чем их сыскали. Они его хотели к подневольной работе приставить, только он ничего не делал.
Марья пока в розыскных грамотах числится. В стольном приказе уверены, что непременно попадётся.
— А не в этом году, Яг Кощевна, так в будущем точно!
(рисунок Фукса Дефинбахера)
#АлександрКуссуль@diewelle0
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев