Предыдущая публикация
Лютый февраль глава 45
Жизнь — река: то течёт спокойно, то несётся
Небо утонуло в реке
Старушка исчезла из виду, Павел стал дремать. Клонил голову, засыпал и просыпался резко, когда машина подпрыгивала на кочках. Вот уже показались очертания деревни.
Вдруг машину резко повело в сторону. Павел потерял равновесие, упал со скамьи и закричал:
— Эй, ты чего творишь?
Машина накренилась и остановилась.
Павел схватился за борт, перевёл дух.
Быстро спрыгнул с кузова, с трудом открыл дверь кабины.
Голова водителя лежала на руле, руки висели плетьми.
— Эй, ты чего? — Павел глотал слёзы, тормошил водителя. — Ты чего, парень?
Но водитель молчал.
Павел рыдал, вытащил водителя, тот не дышал.
Павел взвалил его на спину и бегом пустился в деревню.
Ему казалось, что так быстро он никогда не бегал.
В фельдшерском пункте никого не было. Павел тарабанил в окна. Потом услышал недовольный скрипучий голос:
— А разобьёшь стекло, сам чинить будешь?
Старенький врач открыл дверь и пригласил Павла:
— Давай, тащи его сюда!
Павел положил водителя на койку, с трудом разогнул спину. Его трясло. Лицо водителя было сине-белым, губы почернели.
Павел сквозь слёзы рассказал о случившемся.
Доктор спокойно подошёл к койке, взял больного за руку и произнёс:
— Чего ты рыдаешь? Живой! Иди домой, Павел, успокойся. Я тут поколдую.
Павел шёл по улице как пьяный. Ноги подгибались, он останавливался, не хватало воздуха.
Дома его встретила Ида. Она подозрительно улыбалась. Слишком неестественной казалась её улыбка Павлу.
— Павлуш, что стряслось? — спросила Ида у мужа.
Павел промолчал, прошёл мимо.
Всё было как в тумане. Присел на стул и сполз с него на пол.
— Да что же делается? — запричитала Ида. — Напился! Ты и золото небось пропил? Всю жизнь тебе отдала! Лучше бы я тогда замёрзла! И не подумаю тебе помогать. Я тут ждала его, рубашку хотела подарить. Для тебя шили, с трёх зарплат отдавала. А ты валяешься на полу!
Павел дышал тяжело, был в сознании, но подняться не было сил. Всё думал о водителе, об оставленной машине.
Потом поднялся с трудом.
Ида сидела на стуле и смотрела на него.
— Пьянь…
Слова жены стекали словно грязь с сапог.
— Пьянь!
Павел ударил кулаком по столу. На нём запрыгали блюдца, Ида закрыла рот рукой.
Павел замахнулся на неё. Кулак повис в воздухе, Ида пригнулась.
— Думаешь бить буду? — голос Павла словно первый осенний гром звенел в ушах у Иды.
Она помотала головой.
— Где дети? — спросил Павел.
— У Оли.
— Дай поесть.
Ида вскочила со стула, стала накрывать на стол. Павел ел как не в себя. Казалось, что никогда не чувствовал такого голода.
Ида опять стала загадочно улыбаться.
Подошла к Павлу сзади, положила руки на его плечи и шепнула на ухо:
— Паша, прости! Ну что мне нужно думать, когда ты приходишь и валишься на пол?
Павел подавился. Ида стучала ему по спине, испугалась.
— Дай поесть спокойно, — откашлявшись буркнул Павел.
Ида присела рядом, стала теребить в руках край скатерти.
— Паш, ты рубашку примерь!
— Неси!
Ида заулыбалась, вышла из комнаты. Её не было как будто долго. А у Павла в голове звучали слова старухи: «Рубаху она тебе подарит — не носи!»
Ида принесла белую льняную рубаху с расшитыми рукавами. Деревенские мужики наряжались в такие на покос.
По старинке наряжались, хотя председатель ворчал на них. Но трудно было вывести привычный уклад жизни.
В деревне до сих пор украдкой молились, иконы прятали в подвалах. Даже сооружали там красные углы. И в доме Павла был такой тайный красный угол. Ида в последнее время не молилась, а Павел стал делать это чаще.
Рубашка пахла сеном. Запах был приятный.
— Ну вот, надень, — попросила Ида, — для тебя старалась.
Павел кивнул. Взял рубаху. Долго рассматривал её. А потом вцепился в ткань и ровно по спинке порвал рубаху напополам.
Ида вытаращила глаза.
— Ах ты ж… Сво… — она глотала слова, вопила, сыпала ругательства.
Павел отбросил порванную рубашку в сторону и вышел из дома.
Ида бежала за ним и кричала:
— Люди! Люди добрые! Муж бьёт! Помогите!
Павел оглянулся.
Ида голосила. На улице стали собираться люди.
— В синяках вся, — кричала Ида, — живого места нет.
Павел подошёл к жене, схватил её за ворот, со всей силы развёл руки в стороны.
С платья Иды посыпались пуговицы. Оголилась грудь.
Взору собравшихся открылась белоснежная кожа Иды. Жена Павла стыдливо прикрывала ладонями грудь.
Синяков на теле не было.
Один из мужчин быстро снял с себя рубаху, накинул на Иду и громко крикнул:
— Чужая семья — потёмки! Чего уставились?
Ида закуталась в рубашку и побрела домой.
На Павла все смотрели осуждающе. Но ему не было стыдно. Он быстрыми шагами отдалялся от толпы.
Пришёл к Оле. Она была во дворе. Сидела на пеньке за домом, держала на руках сына и пела.
Павел присел рядом. Склонил голову.
— Оля, — начал он. — Не помогут нам в Москве.
Он рассказал дочке о старухе. Оля молчала, потом произнесла:
— Прости меня, папи… Я и твоему счастью помешала, и себя сгубила. Я готова и землю есть, лишь бы Павлуша был здоров. Он ведь улыбался мне раньше, ручки тянул, а теперь…
Оля разрыдалась.
Павел взял у неё внука, спокойно сказал:
— Все мы ошибаемся. И я грешен. Ты сходи после Купалы, а вдруг поможет.
Оля кивнула, стала успокаиваться.
— А я у вас поживу, — Павел вздохнул тяжело.
С того дня домой не возвращался. Ида жила одна, разносила о Павле сплетни. Через три недели сошлась с тем мужиком, который рубашкой с ней поделился. Жена того мужика встретила Иду на улице и стала проклинать. Ида не смогла жить в деревне. Вместе со своим ухажёром уехала в город.
На следующий день после Ивана Купалы Оля пошла в лес. На полянке сразу бросился в глаза чёрный пень. Оля стала обкапывать вокруг него лопатой. Слёзы текли из глаз.
Небольшая чёрная змея проползла мимо и спряталась в траве.
Оля хотела было прижать её лопатой, как вдруг послышался лязг острия лопаты о металл.
Оля отбросила лопату и стала выбирать землю руками. Вытащила ржавую подкову, сунула за пазуху и побежала домой.
А у калитки её встречал отец.
— Оля, Паша улыбаться стал!
Плакали оба. Павел обнимал дочь.
Муж Оли, как только их сын заболел, забрал своего старшего сына и уехал в город.
Оля даже не плакала. Павел об отъезде узнал не сразу. Не лез с расспросами. А она сама ничего и не рассказала.
А сейчас оба лили слёзы счастья.
Сын Оли через три дня стал тянуть руки к матери. У него появился аппетит. Через месяц мальчик пополз. Лишь осенью Павел решился пойти в дом, где он жил с Идой.
Забрал зимние вещи свои и детей.
На столе нашёл записку: «Дорогой Павел Андреевич! Вы были для меня всей жизнью, но что-то сломалось внутри меня. Я не могу больше делать вам больно. И себе не могу делать. Увы, колдовство тоже не помогло. Простите меня. Я верю, что наш сын простит меня. Прощайте!»
Павел ухмыльнулся. Вспомнил, как спас Иду зимней морозной ночью, как зарождалась их любовь.
Мысленно поблагодарил Иду за счастливые годы. За несчастливые тоже поблагодарил. Обиду не держал.
Когда шёл домой, опять перед глазами возник образ, который с юных лет не давал ему покоя и поплыли строчки в голове:
— А февраль был лютым и сердитым,
Ты стояла у окна светёлки.
Ванька черномазо-неумытый,
Загонял единственную тёлку…
А дома Оля отдала отцу письмо от Якова.Ты стояла у окна светёлки.
Ванька черномазо-неумытый,
Загонял единственную тёлку…
«Здравствуй, брат! Твоя новость о том, что Глаша вернулась из ссылки обескуражила меня. Ты прости, но мне нечего с ней обсуждать. Если увидишь её, поинтересуйся на счёт детей. Если у тебя есть желание и дадут разрешение, приезжай ко мне. Хочется пожать твою руку и по-мужски поговорить. Ближе тебя только Бог… Я.С.М.О»
Все письма от Якова Павел хранил и иногда перечитывал.
Через год Оля познакомилась с агрономом, которого прислали в колхоз. Он был моложе на шесть лет. Молодой паренёк со смешными рыжеватыми усами был довольно приятным на общение. Видно было, что в Олю влюбился по уши. Агронома звали Александр Михайлович. Для всех он был просто Сашко.
Но Павел называл зятя по имени-отчеству. Он вёл с ним беседы на литературные темы и давал читать свои стихи. Чтобы не мешать молодым, Павел переехал к себе.
Спасённый Павлом водитель иногда заезжал в гости с женой и детьми. Всегда привозил гостинцы и благодарил Павла за то, что тот не бросил его в поле.
В мае 1939 года Павлу приснилась Глаша. Она умоляла помочь ей.
Павел поехал в город. Глаши в коммунальной квартире не оказалось. Павлу дали два адреса, по которому её можно было найти.
Продолжение тут #лютыйфевраль
Следующая публикация
Комментарии 6