Предыдущая публикация
КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ НАДЕЖДЫ РУМЯНЦЕВОЙ.
КАРЬЕРЕ ОНА ПРЕДПОЧЛА ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ.
.
Обаятельная, любящая жизнь, озорная. Маленькая женщина и большая актриса. В неполные 30 лет она сыграла Тоську Кислицыну так, что многие думали: «Да она, небось, и в жизни деревенская простушка».
Правда была только в слове «деревенская». Румянцева действительно родилась в простой крестьянской семье. Во время войны, когда отец был на фронте, а мать работала, Надя ездила по соседним деревням, пытаясь обменять одежду на хлеб или крупу. Бережливое отношение к вещам и деньгам она сохранила до конца жизни. Даром что в браке с Вилли Хштояном могла позволить многое. Они прожили вместе 42 года. У обоих за плечами остались неудачные отношения с первыми супругами. У него росла дочь Карина. Она уже снялась в двух десятках фильмов, среди которых — «Неподдающиеся», «Девчата», «Королева бензоколонки», «Женитьба Бальзаминова». Собственно, все главные картины в её творческой биографии уже случились. Румянцева была реальной звездой советского экрана. Хштоян — известный в узких кругах замначальника управления во Внешторге, иранист. С весьма скромной зарплатой. Для актрисы это было не так важно. На пике карьеры Румянцева приняла решение, которое многие коллеги откровенно не поняли. Когда мужа отправили торгпредом за границу, без сожаления бросила всё и уехала с ним. Даром что как актриса, конечно, проиграла. Выдающихся работ в кино у Надежды Васильевны уже больше не было.
— Её предупреждали: «Что ты делаешь, тебя же снимать не будут!» — рассказывал мне в интервью Вилли Хштоян. — Она отвечала: «Ну я же жена!..» Меня в министерстве тоже пытались «вразумить»: «Она артистка и не сможет там...» «Что ж, значит, я вернусь вместе с ней». Это не было лукавством. Я был готов. Но Надя сказала: «Вилли, даже не думай!..» Актёрские амбиции, тщеславие — это всё было не про неё. «Я всегда смогу работать», — убеждала она меня.
Предложений действительно было много. Телепередачи, творческие встречи — всё это порой приносило денег больше, чем киносъёмки. А уж как любили её зрители! Когда во время концерта объявляли выход Румянцевой, весь стадион в едином порыве вставал и аплодировал.
— Появиться с ней где-то было невозможно. Едем отдыхать на поезде — стучат в купе, мне приходится выходить. Идём в ресторан — тут же подбегают за автографом: «Надежда Васильевна...» Даже за границей не было покоя. Останавливаемся в гостинице торгпредства в Вене — люди сразу узнают, приходят. Многим важно было хотя бы дотронуться до неё. Общалась она со всеми доброжелательно, от неё исходило тепло, и зрители это чувствовали. При этом сама Надя очень умно избегала людей, источающих зло. Не давая даже повода для беседы. И меня учила, если кто-то изводил: «Не трать свои силы».
С ролью жены торгпреда Надежда Румянцева тоже справилась блестяще. До знакомства с Вилли она уже не раз ездила за границу с правительственными делегациями, знала этикет, владела французским. Когда Вилли посоветовал выучить английский, тут же записалась на курсы. Потом продолжила обучение в Египте. И уже скоро на приёмах могла не только общаться, но и травить анекдоты так, что окружающие хватались за животы от хохота. Снималась на Украине — выучила «мову». Нужно было — выдавала фразы на китайском, выступала перед японцами.
— Она была талантлива от природы. Во всём. Обладала изумительной памятью. Перед поездкой в Египет, например, начала изучать историю страны. Советник посла, арабист, потом удивлялся: «А Надя-то у тебя!..» Ей нравилось общаться. Неугомонная. Дотошная. До последних дней она оставалась в душе любознательным ребёнком. А ещё у неё было прекрасное чувство юмора. Частенько разыгрывала меня на приёмах. Помню, 7 ноября. Приехали руководитель Палестинского движения Арафат и министр иностранных дел СССР Громыко. Поздоровались, стоим. Надя пообщалась с женщинами, рассказала несколько новых анекдотов. Потом подходит ко мне: «Вилль, пойду-ка спрошу у Арафата, чего он там от евреев хочет...» Я: «Ты что?!» Но её уже и след простыл. Спустя несколько минут смотрю — она улыбается и подмигивает. Я уж и не знаю, что думать. А Надя говорила с политиками... о жизни. И, похоже, они были только рады.
Актрисой Румянцева стала случайно. Просто пошла в театральную студию: главное — математику не сдавать. А оказалась на своём месте. В начале карьеры много снималась, потом с удовольствием дублировала: её мягкий, чуть протяжный голос нельзя было спутать ни с каким другим. Ну кто, кроме неё, смог бы ещё так правдиво «сыграть» за кадром рабыню Изауру? Кажется, всё ей давалось легко.
— А как она готовила! У моей мамы обучилась армянской кухне. Скрупулёзно записывала всё в книжку, потом выдавала мне обеды. И хитро посматривала: нравится или нет. Даже хаш («горячий холодец» из телячьих ножек, — Ред.) освоила. После пяти лет нашей жизни в Малайзии стала готовить китайские блюда в Москве... Так незаметно пролетели 42 года. Надя пыталась приучить меня не разбрасывать вещи, ездить по правилам. Никогда ничего не выпытывала. И все 42 года просила об одном: «Вилли, ты мне только позвони, что жив, здоров». Оба отходчивые, мы не скандалили, не кидались тарелками. Наша жизнь и без того была насыщенной и интересной. Об одном жалею: общих детей не было. Даром что у Нади сразу сложились отношения с моей дочкой, а потом мы вместе воспитывали внука Вилли.
Даже когда решили переселиться за город, Румянцева всё общение со строителями дома взяла на себя. Потом ещё и огородничеством увлеклась. Сажала восточную зелень, розы, кустарники. Везла из-за границы саженцы. Очень любила землю. Даже шутила: «Из меня вышел бы хороший агроном». «Ну тогда мы с тобой не встретились бы», — парировал муж. Здесь, в подмосковной деревне, она не была кинозвездой. И запросто общалась с соседями.
Румянцеву подкосила пневмония, а организм не сопротивлялся.
— Когда Надя стала болеть, наш миттельшнауцер Юджик тоже захворал. Подниматься на второй этаж она уже не могла: лежала здесь, и Юдж всё время был рядом. 15 лет жил с нами. А, когда Нади не стало, ушёл и он. Не пережили смерти заботливой хозяйки посаженные ею два куста. Пожухли деревья. Я-то думал, со временем легче будет. Оказалось — всё труднее. Готовить сам никогда не умел. Однажды попытался сделать яичницу — разбил яйцо на плиту. Приходится есть в ресторанах. Или ждать дочь. Как раньше, уже не ношусь. Некуда. Друзей почти не осталось. А без Нади дома совсем грустно...
Обаятельная, любящая жизнь, озорная. Маленькая женщина и большая актриса. В неполные 30 лет она сыграла Тоську Кислицыну так, что многие думали: «Да она, небось, и в жизни деревенская простушка».
Правда была только в слове «деревенская». Румянцева действительно родилась в простой крестьянской семье. Во время войны, когда отец был на фронте, а мать работала, Надя ездила по соседним деревням, пытаясь обменять одежду на хлеб или крупу. Бережливое отношение к вещам и деньгам она сохранила до конца жизни. Даром что в браке с Вилли Хштояном могла позволить многое. Они прожили вместе 42 года. У обоих за плечами остались неудачные отношения с первыми супругами. У него росла дочь Карина. Она уже снялась в двух десятках фильмов, среди которых — «Неподдающиеся», «Девчата», «Королева бензоколонки», «Женитьба Бальзаминова». Собственно, все главные картины в её творческой биографии уже случились. Румянцева была реальной звездой советского экрана. Хштоян — известный в узких кругах замначальника управления во Внешторге, иранист. С весьма скромной зарплатой. Для актрисы это было не так важно. На пике карьеры Румянцева приняла решение, которое многие коллеги откровенно не поняли. Когда мужа отправили торгпредом за границу, без сожаления бросила всё и уехала с ним. Даром что как актриса, конечно, проиграла. Выдающихся работ в кино у Надежды Васильевны уже больше не было.
— Её предупреждали: «Что ты делаешь, тебя же снимать не будут!» — рассказывал мне в интервью Вилли Хштоян. — Она отвечала: «Ну я же жена!..» Меня в министерстве тоже пытались «вразумить»: «Она артистка и не сможет там...» «Что ж, значит, я вернусь вместе с ней». Это не было лукавством. Я был готов. Но Надя сказала: «Вилли, даже не думай!..» Актёрские амбиции, тщеславие — это всё было не про неё. «Я всегда смогу работать», — убеждала она меня.
Предложений действительно было много. Телепередачи, творческие встречи — всё это порой приносило денег больше, чем киносъёмки. А уж как любили её зрители! Когда во время концерта объявляли выход Румянцевой, весь стадион в едином порыве вставал и аплодировал.
— Появиться с ней где-то было невозможно. Едем отдыхать на поезде — стучат в купе, мне приходится выходить. Идём в ресторан — тут же подбегают за автографом: «Надежда Васильевна...» Даже за границей не было покоя. Останавливаемся в гостинице торгпредства в Вене — люди сразу узнают, приходят. Многим важно было хотя бы дотронуться до неё. Общалась она со всеми доброжелательно, от неё исходило тепло, и зрители это чувствовали. При этом сама Надя очень умно избегала людей, источающих зло. Не давая даже повода для беседы. И меня учила, если кто-то изводил: «Не трать свои силы».
С ролью жены торгпреда Надежда Румянцева тоже справилась блестяще. До знакомства с Вилли она уже не раз ездила за границу с правительственными делегациями, знала этикет, владела французским. Когда Вилли посоветовал выучить английский, тут же записалась на курсы. Потом продолжила обучение в Египте. И уже скоро на приёмах могла не только общаться, но и травить анекдоты так, что окружающие хватались за животы от хохота. Снималась на Украине — выучила «мову». Нужно было — выдавала фразы на китайском, выступала перед японцами.
— Она была талантлива от природы. Во всём. Обладала изумительной памятью. Перед поездкой в Египет, например, начала изучать историю страны. Советник посла, арабист, потом удивлялся: «А Надя-то у тебя!..» Ей нравилось общаться. Неугомонная. Дотошная. До последних дней она оставалась в душе любознательным ребёнком. А ещё у неё было прекрасное чувство юмора. Частенько разыгрывала меня на приёмах. Помню, 7 ноября. Приехали руководитель Палестинского движения Арафат и министр иностранных дел СССР Громыко. Поздоровались, стоим. Надя пообщалась с женщинами, рассказала несколько новых анекдотов. Потом подходит ко мне: «Вилль, пойду-ка спрошу у Арафата, чего он там от евреев хочет...» Я: «Ты что?!» Но её уже и след простыл. Спустя несколько минут смотрю — она улыбается и подмигивает. Я уж и не знаю, что думать. А Надя говорила с политиками... о жизни. И, похоже, они были только рады.
Актрисой Румянцева стала случайно. Просто пошла в театральную студию: главное — математику не сдавать. А оказалась на своём месте. В начале карьеры много снималась, потом с удовольствием дублировала: её мягкий, чуть протяжный голос нельзя было спутать ни с каким другим. Ну кто, кроме неё, смог бы ещё так правдиво «сыграть» за кадром рабыню Изауру? Кажется, всё ей давалось легко.
— А как она готовила! У моей мамы обучилась армянской кухне. Скрупулёзно записывала всё в книжку, потом выдавала мне обеды. И хитро посматривала: нравится или нет. Даже хаш («горячий холодец» из телячьих ножек, — Ред.) освоила. После пяти лет нашей жизни в Малайзии стала готовить китайские блюда в Москве... Так незаметно пролетели 42 года. Надя пыталась приучить меня не разбрасывать вещи, ездить по правилам. Никогда ничего не выпытывала. И все 42 года просила об одном: «Вилли, ты мне только позвони, что жив, здоров». Оба отходчивые, мы не скандалили, не кидались тарелками. Наша жизнь и без того была насыщенной и интересной. Об одном жалею: общих детей не было. Даром что у Нади сразу сложились отношения с моей дочкой, а потом мы вместе воспитывали внука Вилли.
Даже когда решили переселиться за город, Румянцева всё общение со строителями дома взяла на себя. Потом ещё и огородничеством увлеклась. Сажала восточную зелень, розы, кустарники. Везла из-за границы саженцы. Очень любила землю. Даже шутила: «Из меня вышел бы хороший агроном». «Ну тогда мы с тобой не встретились бы», — парировал муж. Здесь, в подмосковной деревне, она не была кинозвездой. И запросто общалась с соседями.
Румянцеву подкосила пневмония, а организм не сопротивлялся.
— Когда Надя стала болеть, наш миттельшнауцер Юджик тоже захворал. Подниматься на второй этаж она уже не могла: лежала здесь, и Юдж всё время был рядом. 15 лет жил с нами. А, когда Нади не стало, ушёл и он. Не пережили смерти заботливой хозяйки посаженные ею два куста. Пожухли деревья. Я-то думал, со временем легче будет. Оказалось — всё труднее. Готовить сам никогда не умел. Однажды попытался сделать яичницу — разбил яйцо на плиту. Приходится есть в ресторанах. Или ждать дочь. Как раньше, уже не ношусь. Некуда. Друзей почти не осталось. А без Нади дома совсем грустно...
Следующая публикация
Комментарии 41
В "Женить бы Бальзаминова" в не большой роли, две сестры с И. Макаровой...