НАГРАДА.
Городок у нас маленький, но есть в нём две достопримечательности: узловая станция,
с которой идут поезда в разные концы страны и две загородные улицы.
Там только одноэтажные дома и у каждого — сад и масса цветов.
И вот, мой муж Фёдор — золотые руки — построил там дом, настоящий дворец, в два этажа, с верандой, балконами и даже двумя входами.
Я тогда удивлялась, зачем разные входы, а он объяснил, что для сыновей — у нас их двое было, Иван и Костя.
Но, всё сложилось по-другому.
Началась война с фашистской Германией.
Сначала ушёл мой Фёдор, потом один за другим два сына, а через несколько месяцев пришла из части похоронка — погибли оба...
Я сходила с ума.
Хожу по пустому дому-дворцу и думаю — как жить?
Работала я в это время в райкоме, мне очень сочувствовали, успокаивали, как могли.
Однажды, иду я около вокзала и вдруг, летят три самолёта.
Люди, как закричат:
“Немцы, немцы!” — и рассыпались в разные стороны.
Я тоже в какой-то подъезд забежала. И тут зенитки стали по самолётам бить:
узловая станция сильно охранялась, через неё шли поезда с солдатами и техникой.
Вижу — бежит по площади женщина с девочкой на руках.
Я ей кричу:
“Сюда! Сюда! Прячься!”
Она ничего не слышит и продолжает бежать.
И тут, один из самолётов, сбросил бомбу прямо на площадь.
Женщина упала и ребёнка собой прикрыла.
Я, ничего не помня, бросилась к ней. Вижу, она мёртвая.
Тут милиция подоспела, женщину забрали, хотели и девочку взять.
Я прижала её к себе, думаю, ни за что не отдам и сую им удостоверение райкомовского работника.
Они говорят — иди и чемодан той женщины отдали.
Я — в райком:
“Девчата, оформляйте мне ребёнка! Мать на глазах у меня убили, а об отце в документах — прочерк...”
Они сначала стали отговаривать:
“Лиза, как же ты работать будешь? Малышку в ясли не устроишь — они забиты”.
А я взяла лист бумаги и написала заявление об увольнении:
“Не пропаду, — говорю, — надомницей пойду, гимнастёрки солдатам шить”.
Унесла я домой мою первую дочку — Катю, пяти лет, как было указано в документах,
и стала она Екатериной Фёдоровной Андреевой по имени и фамилии моего мужа.
Уж как я любила её, как баловала... Ну, думаю, испорчу ребёнка, надо, что-то делать.
Зашла я как-то на свою бывшую работу в райком, а они двух девчушек двойняшек, лет трёх-четырёх, в детдом оформляют.
Я к ним:
“Отдайте их мне, а то я Катю совсем избалую”.
Так появились у меня Маша и Настя.
А тут соседка парнишку привела шести лет, Петей звать.
“Его мать беженка, в поезде умерла, — объяснила она, — возьми и этого, а то, что у тебя — одни девки”.
Взяла и его.
Живу с четырьмя малютками.
Тяжело стало: и еду надо приготовить, и постирать, и за детьми приглядеть,
да и для шитья гимнастёрок тоже нужно время — ночами их шила.
И вот, развешиваю, как-то, во дворе бельё и входит мальчик лет десяти-одиннадцати,
худенький такой, бледный
и говорит:
— Тётенька, это ты детей в сыновья берёшь?
Я молчу и смотрю на него.
А он продолжает:
— Возьми меня, я тебе во всём помогать буду,
— и, помолчав, добавил:
— И буду тебя любить.
Как сказал он эти слова, слёзы у меня из глаз и полились.
Обняла его:
— Сыночек, а как звать тебя?
— Ваня, — отвечает.
— Ванюша, так у меня ещё четверо: трое девчонок, да парнишка.
Их-то будешь любить?
А он так серьёзно отвечает:
— Ну так, если сестры и брат, как не любить?
Я его за руку и в дом. Отмыла, одела, накормила и повела знакомить с малышами.
— Вот, — говорю, — ваш старший брат Ваня. Слушайтесь его во всём и любите его.
И началась у меня с приходом Вани другая жизнь. Он мне как награда от Бога был.
Взял Ваня на себя заботу о малышах и так у него складно всё получалось:
и умоет, и накормит, и спать уложит,
да и сказку почитает.
А осенью, когда я хотела оформить его в пятый класс, он воспротивился, решил заниматься самостоятельно,
сказал:
— В школу пойду, когда подрастут младшие.
Пошла я к директору школы, всё рассказала и он согласился попробовать.
И Ваня справился.
Война закончилась.
Я запрос о Фёдоре несколько раз посылала,
ответ был один:
пропал без вести.
И вот, однажды, получаю письмо из какого-то госпиталя, расположенного под Москвой:
“Здравствуй, Лиза! Пишет незнакомая тебе Дуся. Твой муж был доставлен в наш госпиталь в плохом состоянии:
ему сделали две операции и отняли руку и ногу.
Придя в себя, он заявил, что у него нет ни родственников, ни жены, а два сына погибли на войне.
Но, когда я его переодевала, то нашла у него в гимнастёрке зашитую молитву и адрес города, где он жил с женой Лизой.
Так вот, — писала Дуся, — если ты ещё помнишь и ждёшь своего мужа, то приезжай,
а если не ждёшь или замуж вышла, не езди и не пиши”.
Как же я обрадовалась, хоть и обидно мне было, что Фёдор усомнился во мне.
Прочитала я письмо Ване.
Он сразу сказал:
— Поезжай, мама, ни о чём не безпокойся.
Поехала я к мужу...
Ну, как встретились?
Плакали оба, а когда рассказала ему о новых детях, обрадовался.
Я всю обратную дорогу о них говорила, а больше всего о Ванюше.
Когда зашли в дом, вся малышня облепила его:
— Папа, папа приехал! — хором кричали.
Всех перецеловал Фёдор, а потом подошёл к Ване, обнял его со слезами и сказал:
— Спасибо, сын, спасибо за всё.
Ну, стали жить.
Ваня с отличием закончил школу, пошёл работать на стройку, где когда-то начинал Фёдор
и одновременно, поступил на заочное отделение в Московский строительный институт.
Окончив его, женился на Кате.
Двойняшки Маша и Настя вышли замуж за военных и уехали.
А через пару лет женился и Пётр.
И все дети своих дочек называли Лизами — в честь бабушки.
Любовь Ганаго.
* * * *
Нет комментариев