Цветы и любовь...

Рита вернулась после института из областного центра в свой родной провинциальный городок. Она и грустила, что оставила красивый город, разъехались её подруги и приятели в разные города, и радовалась, что вернулась домой.
Родители готовили ей сюрприз.
- Ну, доченька, вот ты и выучилась. Мы выполнили свой долг, дали тебе образование. А теперь хотим уехать к себе на родину, в село, пока живы там наши родители, им нужен уход, присмотр. К тому же и наша пенсия не за горами…
- А как же я? – удивилась Рита, - одна буду тут жить?
- Да, и жить, и наводить свои порядки, хозяйничать, и искать свою судьбу… - улыбнулась мама, - теперь будем в гости друг к другу ездить. Вот так.
Рит

Леночка, спасибо, что приехала!

Леночка, спасибо, что приехала! Нас какое-то время не будет, так что поживёшь одна. Как только вернёмся – съездим на дачу. Соблюдай, пожалуйста, эти правила – они написаны слезами и горьким опытом:
1. Утром полей цветы водой из пятилитровки. Те, что шевелятся, тоже.
2. В обед проверь почту. Если там лежит записка с угрозами – переложи её в ящик 13-й квартиры. Сами написали – сами выкинули, мы им тут не дворники.
3. В 17:00 выставь шевелящиеся цветочки на балкон. Пусть погуляют.
4. В 18:00 запри двери и окна. Форточки можешь оставить – там металлическая сетка.
5. Телек смотри только до 21 часу. В 14-той квартире ребёнок ложится спать в это время.
6. Если

Личная жизнь...

Нашу учительницу немецкого языка звали Анна Феликсовна, отец у нее был немец по происхождению, а мама русская. Ей было чуть больше тридцати, но нам, из-за строгости и требовательности, она казалась очень взрослой и похожей больше на директора или завуча школы.
На первых же уроках приучила нас приветствовать учителя на немецком. – Guten Tag (здравствуйте), - входя в класс, говорила она, и мы дружно отвечали ей ответным приветствием.
- Setzen Sie sich bitte (садитесь, пожалуйста), - и мы с шумом, стуча крышками парт, усаживались.
Среднего роста, миниатюрная, белокурая Анна Феликсовна привлекала наше внимание своим внешним видом. И вот ничего ведь вычурного в ее костюме не бы

Дядя Вася

- Полинка, поможешь мне гостевую в порядок привести? Я с работы сегодня поздно приду, а мне еще готовить. Не успею.
Галина суетилась на веранде, убирая остатки завтрака. Время поджимало. На работу пора, а дома – конь не валялся. И убрать нужно, и приготовить что-то. Вася, конечно, не требовательный совсем, но вкусно поесть любит. Да и законы гостеприимства никто не отменял. Принять брата, пусть и двоюродного, как положено, – святое дело.
- Мама, что – опять?! – сонная лохматая Полина прошлепала босыми ногами по плитке веранды и плюхнулась на стул, согнав предварительно с него возмущенного таким непочтительным обращением кота.
- Ты о чем? – Галина удивленно глянула на дочь.
- Опят

Взял на работе несколько выходных за свой счёт и потопал сдаваться врачам.

Что со мной там только не делали, куда только не лазили, а уж сколько жидкостей слили на анализы - страшно подумать!
Осталось сдать последний квест и получить нашивку «Униженный, но не сломленный!».
Стою, значит, в очереди, мой талончик следующий, народу не то, чтобы много, но есть.
В углу валяется пара ББ (боевые бабки) из секты «Ятолькоспросить», остальная очередь опасливо-уважительно поглядывает на них и потеет.
Я страдаю, ибо задолбался.
Наконец-то от врача вышел пациент, я подрываюсь со скамейки и двигаюсь к финишу.
И тут, откуда не возьмись…
Дама. Лет сорока, вся такая ухоженная, стильная, на каблучках, н

И продан дом...

С той деревушкой, что за поворотом,
Где каждый дом с рождения знаком,
Меня, как прежде, связывает что-то
Невидимым надёжным узелком.
И я приеду - справа от колодца
Останется в траве примятый след.
В окошке занавеска шелохнётся,
Приветливо взмахнёт рукою дед...
И так привычно скрипнет половица,
Напомнив про свои полсотни лет,
И улыбнутся мне родные лица,
Которых ближе и дороже нет.
И бабушкины будут охи-ахи:
Как много новостей в большой семье!..
И в клетчатой фланелевой рубахе
Присядет дед у печки на скамье,
И будет с мёдом чай из самовара,
И разговоры про житьё - бытьё...
Подумать только - в этом доме старом,
Всё детство босоногое моё,
Которое уже давно, казалось,
Исчезло нав