Предыдущая публикация
Из дневника Петра Чайковского.
Не умею рассуждать о музыке и в подробности не вхожу. Однако отмечу две подробности:
1) В Бетховене я люблю средний период, иногда первый, но в сущности ненавижу последний, особенно последние квартеты. Есть тут проблески, — не больше. Остальное хаос, над которым носится, окруженный непроницаемы туманом дух этого музыкального Саваофа.
2) В Моцарте я люблю все, ибо мы любим все в человеке, которого мы любим действительно. Больше всего «Дон-Жуана», ибо благодаря ему я узнал что такое музыка. До тех пор (до 17-ти лет) я не знал ничего, кроме. итальянской, симпатичной, впрочем, полу-музыки. Конечно, любя все в Моцарте, я не стану утверждать, что каждая, самая незначущая вещь его, есть chef-d’oeuvre [шедевр]. Нет! Я знаю, что любая из его сонат, например не есть великое произведение, и всё-таки каждую его сонату его я люблю потому, что она его, потому что этот Христос музыкальный запечатлел её светлым своим прикосновением.
О предшественниках того и другого, скажу, что Баха я охотно играю, ибо играть хорошую фугу занятно, но не признаю в нем (как это делают иные) великого гения. Гендель имеет для меня совсем четырехстепенное значение и в нем даже занятности нет. Глюк, не смотря на относительную бедность творчества, симпатичен мне. Люблю кое-что в Гайдне. Но все эти четыре туза амальгамировались в Moцарте. Кто знает Моцарта, тот знает и то что в этих четырех было хорошего, ибо, будучи величайшим и сильнейшим из всех музыкальных Творцов, он не побрезгал и их взять под свое крылышко и спасти от забвения. Это лучи, утонувшие в солнце-Моцарте.
Следующая публикация
Комментарии 7
Уважуха (короткое Ми).