Предыдущая публикация
Баня .
На следующий день была суббота, и дед Фёдор затопил баню, решив устроить выходной и показать внуку, как парятся настоящие мужики. Перед этим велел бабе Мане собрать чистое бельё и прибраться.
Спустя час зашёл в баню проверил, как в каменке горят берёзовые дрова, выдвинул до конца задвижку на дымоходе, потрогал пальцем воду в котле и огляделся. В бане было чисто. Накануне, баба Маня выскоблила ножом деревянный пол, убрала ненужные вещи, принесла из чулана увесистый берёзовый веник и замочила его в деревянной кадушке.
***
…Воду для бани дед с внуком доставили на тележке в большой деревянной бочке, и не без приключений. Перед тем как привязать полную бочку к тележке, внук спросил у деда: "не много ли они налили воды? и смогут ли докатить тележку до дома?" Дед хвастливо заверил, «что возил бочки и по более, когда был моложе». После этого внук пожал плечами, а дед Фёдор скомандовал: «толкай!». И Алексей толкнул. Но тележка даже с места не двинулась. Дед начал нервничать и говорить внуку, "что у у него нет силы. И тогда Алексей толкнул так, что сам не ожидал. Вместо движения тележка качнулась и накренилась. Плохо привязанная бочка стала заваливаться и падать в сторону деда Фёдора. Внук крикнул: «берегись!». Но было поздно, бочка опрокинулась и вода, объёмом в сто пятьдесят литров, свалила деда на землю, окатив его ледяной водой с пяток до макушки.
Тихо поругиваясь, вспоминая отца и мать не добрым словом, дед Фёдор стащил с себя мокрую одежду. Тщательно выжал штаны и рубаху и разложил всё сушиться недалеко от колодца. Старик не стал ругать внука за свой просчёт. А так хотелось!
- Вот, ядрёна корень, не рассчитал конструкцию, холера меня возьми! – сипел дед, выжимая трусы. - Вот дурак старый, чуть себя не зашиб. Лёха, а ты куда смотрел, не видел, что верёвка ослабла, а? Смешно ему…
Алексею едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться, ему было одновременно смешно и жаль деда. Он хорошо видел, как поток воды накрыл деда и свалил на землю и, как барахтался дед, пытаясь выбраться сухим из воды. Увы, не получилось!
Через полчаса одежда деда слегка подсохла и старик одел брюки и рубаху. Родственники снова наполнили бочку, но только наполовину, надёжно закрепив её верёвкой.
Перед тем как впрячься в тележку, дед Фёдор несколько раз покачал бочку и, убедившись, что ёмкость прочно закреплена, взялся за оглобли и попросил внука легонько подтолкнуть. Тележка тронулась, а дед весело сказал:
- Поехали!
И попросил о происшествии никому не рассказывать! даже бабке Мане, пообещав Алексею, осенью заколоть овечку.
***
Дед Фёдор, ещё раз потрогал воду в котле - вода начала нагреваться. Убедившись, что в печке достаточно дров, старик вышел на улицу и сел на лавку у калитке. Из газетки свернул самокрутку и закурил, пуская дым в разные стороны, наслаждаясь запахом махорки и горьким привкусом во рту.
Скоро запах от самосада распространился по палисаднику, чем вызвал недовольство соседского кота по кличке Филька, отдыхавшего там от летнего зноя. Кот зафыркал, чем выдал своё присутствие…
Филька был знаменит в округе тем, что не боялся деревенских псов, и при встрече с ними, в отличие от других котов, не делал дуги, а нападал дико шипя. Собаки в ужасе отбегали от кота на расстояние, и взахлёб лаяли, не жалея глотки.
В жаркие летние дни кот любил отдыхать у Шабалиных, и по очень веской причине. Оказалось, что куры деда Фёдора, несли в палисаднике яйца, а кот с удовольствием их выпивал. После разоблачения Филька продолжал наведывался, надеясь полакомиться вкусным продуктом. Но баба Маня заделала все дыры в заборе, перекрыв курам доступ на волю. Но об этом кот не знал, продолжая поиски деликатеса по старой памяти.
...Дед Фёдор, заметив Фильку, крикнул на кота «пшёл» и, когда воришка не среагировал, кинул в него высохшим куском грязи, но не попал.
Кот, напуганный странным предметом, вскочил из укрытия и стремительно кинулся вдоль улицы, и вскоре скрылся за соседским забором.
- Вот дьявол, не попал! - в сердцах выкрикнул дед Фёдор и с досады плюнул себе под ноги. - Как магнитом паразита тянет. И не боится проказник, что собаку натравлю. По всему было видно, что старик недолюбливал наглых котов, хотя в доме деда жила молодая кошка Мурка.
Через некоторое время на улицу вышел Алексей и подсел рядом, и они вместе стали наблюдать за движением людей и транспорта по деревне в одну улицу. Машин и мотоциклов было мало, в основном проезжали заезжие путешественники, свернув с тракта в деревенский магазин, чтобы купить закуски и водки.
Вскоре к двоице присоединился дед Илларион, свёкор дочери деда Фёдора - в прошлом забайкальский казак, на вид, сухощавый старичок с лысиной и небольшой бородкой. Выглядел он на все восемьдесят и в гражданскую воевал за белых.
Дед Илларион присел на корточки, и в который раз, начал рассказывать, как он в гражданскую, в горах около Байкальска закопал шашку, подаренную атаманом Семёновым, за охрану поезда с золотом Колчака.
На что дед Фёдор не преминул ответить свату, «что если бы у него была шашка, то он бы не стал её закапывать, а спрятал бы у себя дома, и случись что, отрубил бы голову любым вражьим недобиткам…».
Старики начали спорить и ругаться, а дед Илларион,перед тем как уйти домой, махнул рукой на свата, обозвав деда Фёдора «импотентом». Там тоже готовилась баня.
- Вот, бедняга, совсем юмора не понимает, - заключил дед Фёдор, когда разъярённый Илларион скрылся в своём дворе и, подмигнув внуку, добавил:
- Теперь, точно, неделю разговаривать не будет. Как же, правда глаза колит! - и попросил внука не обращать внимания на разборки старых противников,так и не объяснив внуку значение слова "импотент".
Да и в этом не было необходимости. Алексей знал, что эта за болезнь и, что этой болезнью страдают только старики и алкоголики.
Потом они вернулись в дом, и дед попросил Алексея помочь ему сучить дратву. Процедура была несложной. Надо было только распустить тюрючок с нитками, сложить их в длинный пучок и скрепить варом. Готовую дратву дед обработал хозяйственным мылом, чтобы она не слиплась в клубке. Затем отрезал от клубка с метр дратвы, прикладывал к подошве валенка заготовку. Ловко орудуя острым шилом, вытягивая дратву после каждого прокола вторым шилом с крючком на острие.
- Учись Леха, может, когда пригодится эта наука, - говорил он, прокладывая раз за разом крепкий шов на подошве, и просил внука делать то же самое.
Алексей брал валенок и пытался пришить заготовку, но у него плохо получалось. Дратва путалась, а шило протыкалось в стороне от шва. Юноша сопел и упорно повторял приём по нескольку раз, и скоро у него стало получаться.
- Понял, как надо работать шилом?! – спросил дед, принимая работу. - Шов должен быть и внутри и снаружи, как после швейной машинки. А у тебя...сойдёт бабке.
***
Ближе к вечеру баба Маня позвала мужчин париться. Баня была готова.
В парилке, дед не скрывал своего превосходства заядлого парщика! и командовал внуку: сколько и куда надо поддавать из ковша. Алексей слушал и выполнял все команды. Когда дед попросил подать из ковша не по малости, а больше, Алексей так и сделал. Набрал полный ковш воды и вылил его на раскалённые камни.
Пар и жар, всё вместе, смели деда Фёдора с полки и он, на четвереньках, совсем нагишом, весь в пару, вылетел на крыльцо бани, разогнав собравшихся там кур, и удивив этим поступком бабу Маню, а ещё больше, дворового пса по кличке Валет. В таком обличье Валет видел хозяина впервые.
- Чуть не ошпарил, сорванец, - тряс он головой. - Всю каменку враз водой залил, - объяснил он жене свой вылет из бани.
- Где он научился, так парится? ума не приложу, - недоумевал дед Фёдор, тяжело дыша и прикрывшись, ниже пояса, льняным полотенцем.
Алексей, как только дед "сбежал" из бани, поднял брошенный веник, и стал бить себя по спине, ухая при каждом взмахе.
Через некоторое время, немного поостыв и успокоившись, в баню вернулся дед Фёдор. Чтобы обосновать свой «вылет из бани», он начал выкручиваться, поясняя Алексею, "что баня перегрелась и парится в такой жаре он не привык и, что в его возрасте высокая температура вредит здоровью, тем более поддавать пар надо было помаленьку".
Алексей слушал деда и не спорил, а поддакивал ему, извинялся и оправдывался: «что ковш вылил по незнанию и, что в следующий раз будет осмотрительней».
Рассуждения внука понравились деду Фёдора и он, приободрившись, взялся за веник и полез на полку. Теперь внук подавал воду на каменку маленькими порциями, как просил дед.
Дед кряхтел и охал при очередном всплеске пара, заправски махал веником по спине, груди и ногам. Алексей даже засмотрелся, так естественно и молодецки исполнял дед банный ритуал.
Так они по очереди ещё несколько раз попарились, потёрли друг другу спины, смыли всё чистой водой, потом несуетливо оделись и довольные, что баня задалась, вышли во двор.
- С лёгким паром! - встретила их баба Маня,слегка кланяясь и, подавая сухие полотенца.
Дед с внуком прошли по двору в прохладной избе, где им предстояло полежать, минут пятнадцать в чистой постели,чтобы остыть, а потом сесть ужинать.
Около крыльца на них с завистью посматривал Валет, тихо поскуливая и махая хвостом, словно предвкушая, каким будет угощение.
И пёс не ошибся! На столе с белой скатертью - красовался шикарный праздничный ужин с закуской и выпивкой. Опять же постаралась баба Маня…
Аппетитно, испуская тонкий аромат, в середине стола в глиняной миске стояла варёная картошка, заправленная зеленью и сливочным маслом.
Сольные огурчики с помидорками топорщились из тарелки и готовы были послужить закуской. Кусок отварной баранины возвышался рядом с картошкой и издавал специфический запах варёного мяса. Здесь же стоял полутора литровый графин с самогонкой, отпотевшие стенки которого, указывали на чистоту напитка и прохладу. Рядом с тарелками, ни с чем несравнимые с детства шаньги! аккуратно выложенные на тряпочную салфетку вместо хлеба. Вкуснище!
Баба Маня знала своё дело! Самогонку она выгоняла из браги, настоянной на пшенице. В народе такую самогонку называли «хлебной». Градусы напитка определялись на глаз, по горящей жидкости в ложке. Если пламя было синим, самогонку называли «первачом» градусов восемьдесят. Если пламя, становилось красным, в продукте было не более чем сорок градусов. «Первач» разбавляли кислым на вкус отгоном, который образовывался в конце перегонки, а то и молоком. Такая самогонка по крепости была градусов двадцать и имела мутный цвет. Хлебная самогонка в народе считалась мягкой, что значит не горькой, и пилась легко.
Немного отдохнув, внук с дедом взялись за ужин. Ели и пили не торопясь, наслаждаясь едой и выпивкой. Перед очередной рюмкой дед обязательно говорил старую свою присказку: «Выйди нечистая сила и останься гольный спирт!» - и на выдохе отправлял стаканчик в рот. Потом морщился и кряхтел, и лез в тарелку за закуской. Алексей копировал деда, чем вызывал у старика искреннее одобрение.
Баба Маня сидела рядом и подкладывала в тарелки то мужу, то внуку. В просторной избе было прохладно и хорошо. Дед Фёдор быстро захмелел и начал рассказывать о своей бурной молодости.
Рассказы деда никогда не утомляли внука и он с интересом слушал и запоминал, что говорил дед, о той далёкой, суровой и трудной жизни, на селе, как тогда, когда рассказывал ему на покосе и сейчас после бани…
***
И теперь, когда деда нет в живых, память о нём продолжает жить!
С возрастом, Алексей стал понимать, как много сделал дед в его воспитании.
И эта незримая связь поколений, передавшая ему любовь к своим родным и близким, что называется по крови, всё чаще возвращала его к воспоминаниям. Как безвозвратно ушли годы, а вместе с ними родные и близкие люди. Очень жаль! Но осталась память о них!
Всё чаще вспоминается далёкое детство и юность, когда были живыми мама и папа. Когда с младшим братом всё лето бегали босиком, не боясь простыть и поранить ноги. Вспоминается, как бабушка Катя кормила запеченной в сметане картошкой и поила парным молоком, а он с братом жаловался родителям, по возвращению домой, что их кормили сухой картошкой и поили противным парным молоком. Вот бы сейчас! Много, много раз!
Помнится, как семилетним мальчиком, вместе с деревенскими ребятами, часами купался в пруду, без присмотра взрослых, и не утонул. Как с родными тётками, в грозу, собирал клубнику на Великжаниной горе и не боялся, когда гремел гром, и сверкала молния. Как с дядькой Михаилом, братом матери, в "таёжке" ловил мелкую рыбёшку с ласковым названием "мунька", а потом ел её запечённую в яичнице. Как часами мог слушать народные частушки и прибаутки, которые пела и рассказывала ему баба Маня. Как в первый раз в жизни поцеловал девчонку, свою сверстницу, под ночным деревенским звёздным небом.
Как же это было давно, и как это было хорошо. Просто счастье!
Анатолий Кострилевич
Следующая публикация
Комментарии 83