Предыдущая публикация
Их невозможно отличить от китайцев.
По-русски они не говорят. Однако предков своих помнят и сохраняют русские имена и фамилии, что отображается в их китайских паспортах: Ду — Дубинины, Яо — Яковлевы.
Отыскать албазинцев — задача не из легких. В среде современной русской диаспоры в Пекине о потомках албазинских казаков знают и лишь изредка с ними встречаются. Сами албазинцы какой-то единой общиной не являются. Они непросто идут на контакт, по-русски не говорят, мало кто из них знает какой-либо другой язык, кроме китайского. Тем не менее албазинцы гордятся своим происхождением, сохраняют некоторые русские традиции и, как они считают, самое главное — православную веру.
С Матроной из рода Яковлевых я встретился благодаря одному пекинскому русисту, который любезно согласился быть переводчиком.
Я подозревал, что албазинцы помнят свои русские фамилии благодаря древней китайской традиции составлять родовые таблички — цзяпу. В старом Китае цзяпу имелись даже у крестьян, записывавших на них имена предков, живших сотни лет назад. Однако о наличии таких табличек у албазинцев Матрона не знает. Что касается истории переселения в Китай, в их семье ее рассказывали так. После взятия китайцами острога Албазин (в китайской традиции — Яксы) 45 пленных казаков, героически оборонявших приграничную крепостицу, привели в Пекин. Версию о добровольном переходе на службу к китайскому императору албазинцы отрицают категорически. Весь путь пленники проделали пешком, большинство при этом погибли. До столицы Китая смогли добраться представители пяти фамилий: Дубинины (в Китае ставшие Ду), Яковлевы (Яо), Романовы (Ло), Хабаровы (Хэ) и Холостовы (Хо). Правитель Китая оценил мужество и боевые качества казаков: в составе личной императорской гвардии была создана специальная Русская сотня. А самих албазинцев китайцы называли "ло-ча". Казакам положили хорошее жалованье, дали землю, дома, жен. Последними были то ли придворные девицы, то ли вдовы казненных преступников — в разных семьях бытуют различные версии. Так албазинские казаки стали смешиваться с китайцами, превратившись в особое этническое сообщество — китайское по языку и православное по вере.
Далее семейная история Матроны переносится сразу в 1900 год — восстание ихэтуаней (Боксерское восстание). Прадед Матроны по материнской линии был растерзан религиозными фанатиками и стал одним из китайских мучеников, прославленных в лике святых. Все это происходило на глазах деда Матроны — Саввы, тогда маленького мальчика. Савву от ихэтуаней спрятал его дядя, который затем пристроил сироту в Русскую духовную миссию (РДМ) в Пекине. Савва получил образование в Москве, где учился и работал почти двадцать лет. Думал навсегда остаться в России, но его брат Федор Ду — священник православного храма в Тяньцзине — убедил Савву, что он нужнее в Китае. Савва вернулся, поселился в Тяньцзине, работал в русском издательстве, в политику не вмешивался, жил скромно, отдавая большую часть заработанных денег на поддержание РДМ. А отец Федор в 1950 году стал первым китайцем-архиереем — викарием Пекинской епархии, епископом Тяньцзиньским Симеоном (Ду).
Родители Матроны, Николай и Мария, до 1950-х годов работали на молочной ферме при РДМ в пригороде Пекина. У миссии тогда было большое хозяйство, даже мыловарни свои имелись. А в 1954 году, после упразднения РДМ, ее территория была отдана под посольство СССР в КНР. Китайские власти выселили албазинцев с земли, где они прожили почти триста лет. Правда, большинство из них поселились поблизости с бывшей миссией. Почему — не совсем понятно. Может быть, ждали, что все вернется на круги своя?
Отец Матроны продолжал работать на той же ферме, ставшей полугосударственной. Сама Матрона выучилась на медработника и трудилась в городской больнице. Ее сестра стала учительницей в школе, брат сделал успешную карьеру, заняв пост руководителя пекинского кабельного телеканала.
Матрона помнит, что ее мать хранила старые русские иконы, красила на Пасху яйца — точнее, расписывала их кисточкой. А вот традиция пасхальных куличей у албазинцев не сохранилась. Возможно, потому, что слово "кулич" в китайском языке созвучно с понятием "хлеб для тех, кто занят тяжелым физическим трудом".
Сколько сейчас албазинцев в Китае — подсчитать сложно. Сами албазинцы говорят, что их приблизительно 300–400 человек. Большинство живут в Пекине, несколько десятков — в Тяньцзине, есть албазинцы в Харбине, Шанхае, Ухани, вероятно, и в других крупных городах. Из пяти родов, приведенных в Китай, до нашего времени сохранились представители трех фамилий — Ду, Яо и Ло. Самым многочисленным является род Дубининых (Ду).
IT-специалист Николай Дубинин владеет английским языком, что для албазинцев редкость. С Николаем и его отцом Виктором мы встретились у ворот посольства России. Место встречи выбрали сами албазинцы — хотели пройтись по дорогому сердцу району, где жили их предки. Так что мы отправились гулять по перестроенным кварталам, где некогда располагалось южное подворье РДМ.
Виктору Дубинину 79 лет. Он учился в русской школе при миссии, но признается, что русский язык забыл. Виктор пытался найти и показать мне некое "кафе", во дворе которого когда-то стояла последняя действующая православная церковь, закрытая в период "культурной революции". На улицах, давно застроенных новыми домами, он чувствовал себя неуверенно. Поначалу посчитал, что на том месте, где раньше стоял храм, сейчас находится европейский ресторан, из окон которого доносилась русская речь. Но потом решил, что историческое место все-таки по соседству: ныне здесь какая-то забегаловка.
Примерно до 2000 года большинство албазинцев проживали недалеко от российского посольства. После реконструкции квартала они разъехались по всему городу. Дубинины переселились в современный район на севере столицы. Отец с сыном пригласили меня к себе в гости.
Нас ждала с угощением мать Николая — Маклина из рода Яковлевых. Пока хозяйка накрывала на стол, я успел осмотреться. Заметил в гостиной низкий столик, заваленный разобранной раритетной техникой: катушечный магнитофон, кассетный плеер, транзисторы, лампы... Виктор признался, что и на пенсии не забывает свою специальность радиоэлектронщика, разбирает и собирает старую технику в свое удовольствие. А вот каких-то старых вещей, оставшихся от предков, у Дубининых нет. В семье хранится лишь несколько фотографий Дубининых и Яковлевых начала ХХ века. Вообще-то представители этих родов — родственники. Епископ Симеон (Ду) по линии отца приходится Николаю двоюродным прадедом, а по линии матери Николай считает своим родственником первого предстоятеля Китайской автономной православной церкви, епископа Пекинского Василия (Яо). В 1957 году епископ Василий побывал в Москве, сохранилось несколько занимательных фотографий, например как китайский епископ едет в московском метро...
Иконы в доме Дубининых тоже имеются, но не старинные. Образов китайских мучеников нет вовсе. Наверное, единственный из албазинцев, у кого такая икона имеется, — брат Маклины Борис, который привез образ китайских мучеников несколько лет назад из США. За Борисом, проживающим неподалеку, мы заехали на машине и все вместе отправились на бывшее русское кладбище, ныне — парк Цинняньху.
А. Макеев
Продолжение следует
Фото: Албазинцы на литургии в храме Русской духовной миссии в Пекине. Рисунок сделан с натуры "рисовальщиком" миссии Иваном Чмутовым в 1850-е годы
Следующая публикация
Комментарии 63