Татьяна Панферова

Про него говорили, что он не от мира сего. Называли самородком, оригиналом и философом. В начале 1990-х «Гномики» и «Город» Павла Кашина на какое-то время выбились в натуральные хиты, хотя по своей природе эти песни обращались не к массовой публике, а, скорее, к заинтересованному слушателю в камерной обстановке, способному считывать скрытые смыслы. Приписывать творчество Павла Кашина к какой-нибудь конкретной стилистике — дело неблагодарное. Если он бард, то совершенно нетипичный. Если представитель русского рока, то недостаточно громогласен. Если артист шансона, то словно вышедший из эпохи барокко. Вернее было бы сказать, что Павел Кашин создал свою собственную вселенную — маленький и уютный город из детских снов и взрослых впечатлений, где места хватит и гномикам, и великанам. Где-то на стыке авторской песни, музыки из старого кино и словесной вязи высокой поэзии обитают герои Павла Кашина. Его песни интеллигентны и романтичны, но без навязчивой сентиментальности. И даже если мечта —