Предыдущая публикация
Про любовь и танки.
Ветеран – о том, как ему далась Победа Наш сегодняшний герой Николай Борисов был призван в армию, будучи учеником десятого класса. Вчерашний школьник, спустя десять месяцев обучения стал командиром танкового экипажа, а аттестат о полном среднем образовании получил только в 30 лет.
Сейчас ветерану Великой Отечественной войны 98 лет. У него четыре ордена за боевые отличия: орден Отечественной войны первой и второй степени, орден Красной звезды, орден «За службу Родине в ВС СССР» третьей степени, и двумя медалями. Николай Николаевич является Почетным гражданином Воронежа и Почетным ветераном Московской области.
«Победа будет за нами»
Ирина Долгих, vrn.aif.ru: - Николай Николаевич, расскажите о своем детстве.Николай Борисов: - Я родился 3 ноября 1924 года в селе Барское-Татарово Вязниковского района Владимирской области. Мои родители были простыми людьми, жили небогато. Окончив восемь классов, пошел работать в колхоз.
- Вы помните тот день, когда началась война?
- 22 июня 1941 года я пришел к полудню домой с работы. Мама сказала, что в 12:00 по радио дадут какое-то важно сообщение. И тогда я стал свидетелем речи наркома Вячеслава Михайловича Молотова. В своем выступлении он объявил, что началась Великая Отечественная война. И я запомнил его слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». В последующем я пронес эти слова через всю войну.- Расскажите, что было после этого сообщения?
- Моему отцу на тот момент было 52 года. Мобилизовать его уже не могли из-за возраста – тогда предельными были 50 лет, и то в таком возрасте призывали уже на втором году войны. Но он в свое время участвовал в Первой империалистической войне, немцев он знает. Разведчиком он у меня был, у него две награды. Взрослые сразу собрались, обсуждают этот вопрос. И отец, поскольку более грамотный на селе и авторитетный, коротко сказал: «Придется нам нелегко. Чувствуется, немцы сильные. Но нашу большую страну им не одолеть».
- Как война коснулась именно вашей семьи?
- У моей старшей сестры Александры муж Василий в 1939 году был призван в Красную Армию и служил в парадной дивизии в Москве. От него пришло единственное письмо через месяц после начала войны. «Канонаду слышим, в ближайшее время встретимся с врагом. Береги дочку. Целую». В течение всей войны от власти о нем не было никакой информации. Только в 1946 году военкомат известил: «Пропал без вести 28 июня 1941 года».
Мой брат Сергей в апреле 1941 года был призван на сборы для усовершенствования знаний в Ковров. С началом войны там сформировали дивизию, и в ее составе он принял участие в боях. В 1942 году получил звание младшего лейтенанта, был командиром стрелкового взвода. В декабре 1943 года получил тяжелое ранение в колено. И вернулся он домой инвалидомабрали в армию со школьной скамьи
- Как оказались вы на войне?
- Меня мобилизовали 14 октября 1942 года – я даже не успел окончить десятый класс. Поскольку мне было 17 лет, то в военкомате предложили пройти обучение в училище. Так я попал в Горьковское танковое училище, которое находилось в 110 километрах от моей родины, сейчас это учебный центр «Мулино». А до войны оно базировалось в белорусском городе Борисове, потом было эвакуировано в Московский военный округ. Жили в землянках – в одной размещалось две роты, а всего 125 человек.
Практику проходили на танковом заводе, работали вместе с сотрудниками. Я очень хорошо изучил технику при сборке. Работали по 12-16 часов. Завод выпускал десять танков за сутки – практически штатная танковая рота.
В сентябре 1943 года, спустя десять месяцев, я на отлично окончил училище, получил звание младший лейтенант. Получил свой первый танк – Т-34 с пушкой диаметром 76 миллиметров. Потом 23 суток нас эшелон вез от Нижнего Новгорода до Киева. Выспались за это время досыта, каши наелись много (смеется). Печка в вагоне была маленькая, на ней могли стоять три котелка. Поэтому завтрак мог быть и ночью.
По прибытию я сразу оказался в 40-й гвардейской танковой бригаде. 24 декабря началось наступление первого украинского фронта – фактически, в тот день я принял боевое крещение. Освобождали какую-то деревню в Житомирской области.
- У вас были ранения?
-29 апреля 1944 года я был тяжело ранен. До этого дня подбил десять немецких танков, получил два ордена и знак гвардию. Четыре месяца провел в госпиталях. После ранения целую неделю мне не оказывали медицинскую помощь. Меня доставили в Киев – к тому моменту развилась на ноге газовая гангрена, и состояние мое было тяжелое. Пришла женщина-хирург и предложила ампутировать правую ногу. Я решение принял быстро: «Умирать буду с двумя ногами, согласие не даю». Врачи ко мне ходили, уговаривали, но я оставался при своем мнении.
Ночью будит меня кто-то. Глаза открыл – стоит молодой мужчина в халате, руку ко лбу мне приложил, и говорит: «Коля, я тебе буду делать операцию без ампутации. Ты согласен?». Я и согласился. Тут же коляску подкатили – и на стол. Привязали меня, наркоз дали. На рассвете проснулся – за ногу схватился – все перебинтовано – значит, врач слово сдержал. Дали мне трое суток – если все будет в порядке, значит, жить буду долго. С каждым днем мне становилось лучше и лучше.
Однажды сообщили, что госпиталь перемещается. Кого-то выписали. А меня – в поезд и в Баку, где я лечился два с лишним месяца. А там лето, жарища, ветер дует, песок этот везде пробирается, только во рту хрустит. Вылечили меня, признали годным – и на фронт.- Какой навык наиболее важен танкисту?
- Был у нас в училище преподаватель тактики капитан Миронов. Он часто в личное время приходил к нам и говорил: «Ребята, тренируйтесь как можно быстрее выскакивать из танка. Танк сгорит – танк сделают. А человека сделать невозможно. Поэтому берегите себя и тренируйтесь». Я это воспринял, когда на фронт приехал, тренировался, практически до автоматизма доводил навык.
Когда снаряд попадает в танк, звуковой удар в нем такой, что память отключается сразу – вот здесь срабатывает память тела. Вываливаешься и летишь 1,85 сантиметров. Как только на земле – память включается, сразу перекличка экипажа. Поползли от машины - а там уже ухает – снаряды взрываются.
Так спасаться приходилось трижды. Всего у меня сгорело пять танков – значит, два раза меня раненым из них вытаскивали.
А вообще, у многих при себе всегда в кармашках было две гранаты Ф-1. Одна – предварительная, последняя – для тебя.
Стал командиром роты в ходе боя
- Расскажите о самых ярких воспоминаниях.
- Их столько, что не перечесть. Потому как Украину освободили, дальше – Польша, а за ней Германия. В Германии я был ротным командиром. Во время атаки от командира получаю приказ: «Борисов! Ротный погиб. Командир роты – ты». Я по рации довел это до личного состава, говорю: «Кличку мою знаете? Если нет, то имейте в виду, что я – «Колхозник». Да, уже тогда у нас были такие клички, потому что в бою пока цифры вспомнишь – только время терять.
В другой раз у танка взорвалась бомба. Все контуженные – кровь из носа, ушей у всех идет. Броня трещину дала, но в целом машина на ходу. Я даю приказ зампотеху – находи ремонтное подразделение, восстанавливай танк и возвращайся на нем к нам. На пятый день приехал на автомобиле офицер неизвестный и находит меня. Говорит: «Вот тебе твой заместитель». Из УАЗика мешок вытаскивает – а в нем остатки тела. Я забрал, к танку привязали мешок, чтобы не потерять. Только через двое суток смогли его похоронить. А он без головы. Оказалось, что заместитель мой танк восстановил и ехал на фронт, попал под обстрел – снаряд влетел в открытый люк и, видимо, попал ему в районе шеи. До нас он не доехал два километра.- Как вы шли по Германии?
3 февраля 1945 года я прошел по мосту реки Одер и оказался на территории Германии. Примерно на протяжении ста километров движение было небыстрым. Это уже был другой вид боя, операции по-новому приходилось обучаться. На этой территории мирного населения и не видел.
Потом стали попадаться дома, ребята в них заскочат, возвращаются: «Там же горячая еда на плитах стоит, значит, люди есть». А люди от нас прятались – так их запугали, что русские – звери, которые рвут все. Кстати, употреблять найденную в домах пищу было строго запрещено – чтобы местные не отравили.
Очень запомнилась первая встреча с местными. Обращается ко мне сослуживец, мол, смотри какой домишко красивый, пойдем его посмотрим. Зашли, автоматчики дом обежали – кто-то в доме есть. Богато те люди жили. Я тогда впервые увидел шифоньер во всю стену. Раскрыли его, и я громко сказал: «Чего им еще надо было? Этого мало было?! Больше надо? Получите!». Мы-то как жили. В подвале нашли людей – женщины сидят, головы платками накрыли, дети, мужчины пожилые. И подвал – как квартиры, питания – вдоволь. Выходим и слышим на немецком языке: «Гитлер-капут!», вспоминает Тельмана, коммунизм. И выходит мужчина с красным флагом. Лет 70 этому немцу. У нас автоматчик немецкий знал, поговорил с ним – оказалось, что он коммунист и знамя это умудрился сохранить. Назначил я его комендантом этого населенного пункта – уж не знаю, как там дальше у них сложилось (смеется).
- Где вы встретили Победу?
- Оригинально я ее встретил. Шли мы на Берлин. После ранения я оказался в 4-м гвардейском танковом Кантемировском корпусе. Вышли на перекресток двух автострад – а немцы уже бегут. Видим, что к нам на большой скорости мчится легковой автомобиль – а мы танками перекресток уже полностью перекрыли. Подлетел он, метрах в 200 остановился. Командир батальона кричит: «Берем живьем». Из машины вышел офицер. Он повернул голову в одну сторону, в другую. В одно мгновение выхватывает пистолет, вставляет его в рот и стреляет. Думал, что свои, а это оказались мы. Водитель побежал, его быстро потом поймали. Вез с собой этот полковник портфель с картами. Отправил командир лейтенанта с картами к командиру бригады. Смотрю, пока труп грузят – уже сапог на нем нет, так никто и не признался. Через три дня командир батальона получил Орден Боевого Красного Знамени за эти карты.
Последовал приказ нашему корпусу изменить направление на юг – добивали там остатки немцев, 8 мая освободили Дрезден. К вечеру вышли на границу с Чехословакией. Уже ждем, когда победу объявят – Берлин пал, тут добили. В Праге народ восстал, и правительство попросило добить немцев. Форсированным маршем – на максимальной скорости танка в 50 километров в час – мы должны преодолеть за ночь 120 километров. У меня из десяти осталось четыре танка, набралось 29 машин. Я шел где-то в середине колонны. На рассвете командир впереди идущего танка обернулся к нам лицом, снял шлем и машет им – это у нас такой условный сигнал был конца чему-то. И смеется. И я понял, что кончилась война, передал по колонне дальше. На привале уже кто плачет, кто смеется, в воздух стреляем.- Когда для вас закончилась война?
- До 11 мая мы добивали последних немцев. В личном деле у меня стоит печать о том, что для меня она закончилась 11 мая. Через неделю вернулись в Германию, в июне отпраздновали победу в масштабе части.
Танки передали в другую часть, остались с личным оружием и автомобилями. Два месяца бандеровцами занимались. НКВД ночью будит – я с ротой на бронетранспортере выезжаем. Едем за 30-50 километров. Я со своими оцепляю нужный дом, а милиция – туда, человека в наручники, в район привозим-сдаем.
Война и любовь
- Находилось время для романтики?
- В Баку была старшая медицинская сестра Гретта Грановская. Вдруг стала каждое утро приходить и спрашивать о моем здоровье. К тому моменту я уже костыли бросил, стал тренироваться ходить с палочкой, ногу развивать. И однажды она говорит: «Коля, а ты знаешь восточный базар?». Отвечаю, что впервые даже слышу о таком. А она: «Да ты что?! Там же всякой всячины много, а цены – копеечные. Хочешь увидеть?». Я и согласился, но оказалось, что идти надо около двух километров – только я ж не дойду. Тогда Гретта сказала, чтобы я тренировался.
Отмерил я себе на дорожках парка шагами два километра, и неделю гулял там. Ну и побывал на восточном базаре, впервые увидел фрукты, о которых раньше и не слышал. Набрали мы с ней по сумке – она себе, а я – соседям по палате.
Подошло время мне выписываться. Поцеловал я Гретту только перед уходом, оставил ей свою фотокарточку лейтенанта и домашний адрес.
Через 20 лет я уже подполковник, служил в Нижнем Новгороде. Приходит мне в часть большой пакет, а на нем – красный крест. Открыл – а там письмецо: «Наконец-то я нашла хорошего человека!». Пишет Гретта, что живет во Львове, вышла замуж, два сына у нее. Я ей тоже письмо написал, вложил фотокарточку подполковника. Но жене я ничего не сказал. Она у меня ревнивая.
- А на родине вас девушка ждала?
- Еще в школе была первая любовь - Галина. Ну, ушел я в армию, а она мне пишет претензии, что я другим девочкам письма пишу. Я был не в настроении, на ее письме какую-то резолюцию написал, и ей обратно отправил. И на этом кончилось.
Уже после войны где-то в середине декабря приехал я в отпуск – на мне шинель английская голубого цвета – на парад выдали, форма, хромовые сапоги, все новое. Орел! Пошел в кино. Смотрю – заходит моя Галина. Я ей: «Можно с вами познакомиться?», а она: «Можно». Она мне ручку подала – я ее быстро к себе прижал, и в щечку поцеловал. Она сразу розовая вся стала. Прощения у нее попросил за ту глупость, которую три года назад допустил. Решили, что дружба продолжается. Хотя я ей ничего в дальнейшем не обещал.
Это был 1948 год – она завершает обучение в медицинском институте в Иваново, а у меня отпуск кончился. Вернулся в часть в Наро-Фоминск. Во время очередной тренировки мне на пальцы упала крышка люка. Отправили меня в госпиталь.
А перед этим пару раз на танцах я танцевал с одной из трех местных красавиц – секретарем комсомольской организации Верой. Она ко мне в госпиталь пришла. И в какой-то момент я понял – это она! Написал Галине, что, так и так, встретил другую, извини. Мы потом с ней связь поддерживали. А ее подружки меня всю жизнь предателем в шутку называли.
- И вы женились на Вере?
- Да, 27 ноября 1948 года. Прожили мы с ней 64 года. Верочка моя сейчас на кладбище. Я у нее бываю ежемесячно. И дома стоят ее портреты – рассказываю ей вечером, как день прошел. Вот так. Дочь у нас родилась. Она работает врачом, ее муж – тоже врач. Так я в Воронеже и оказался. Зять – воронежский, отучился в медицинском, отслужил и пошел на военную кафедру. А когда Верочка совсем заболела, переехали к ним.
- Николай Николаевич, как думаете, с чего начинается Родина?
- Родина начинается с того, где ты родился и кто твои родители. Я об этом хорошо помню и всем, с кем приходится встречаться, говорю: В первую очередь помните своих родителей, во вторую – учителей, в третью – друзей. Когда у тебя в этих категориях все в порядке, и по жизни надо быть достойным человеком». Ну а я Родину по полной защитил.
Справка: Николай Борисов прослужил более 50 лет. В 30 лет он окончил с золотой медалью вечернюю школу. Прошел на танках 12 парадов. В 2015 году был приглашен на парад на Красной Площади в качестве почетного ветерана. Тогда же встретился с Владимиром Путиным. На данный момент работает заместителем председателя Совета Ветеранов Центрального района.
-29 апреля 1944 года я был тяжело ранен. До этого дня подбил десять немецких танков, получил два ордена и знак гвардию. Четыре месяца провел в госпиталях. После ранения целую неделю мне не оказывали медицинскую помощь. Меня доставили в Киев – к тому моменту развилась на ноге газовая гангрена, и состояние мое было тяжелое. Пришла женщина-хирург и предложила ампутировать правую ногу. Я решение принял быстро: «Умирать буду с двумя ногами, согласие не даю». Врачи ко мне ходили, уговаривали, но я оставался при своем мнении.
Ночью будит меня кто-то. Глаза открыл – стоит молодой мужчина в халате, руку ко лбу мне приложил, и говорит: «Коля, я тебе буду делать операцию без ампутации. Ты согласен?». Я и согласился. Тут же коляску подкатили – и на стол. Привязали меня, наркоз дали. На рассвете проснулся – за ногу схватился – все перебинтовано – значит, врач слово сдержал. Дали мне трое суток – если все будет в порядке, значит, жить буду долго. С каждым днем мне становилось лучше и лучше.
Однажды сообщили, что госпиталь перемещается. Кого-то выписали. А меня – в поезд и в Баку, где я лечился два с лишним месяца. А там лето, жарища, ветер дует, песок этот везде пробирается, только во рту хрустит. Вылечили меня, признали годным – и на фронт.- Какой навык наиболее важен танкисту?
- Был у нас в училище преподаватель тактики капитан Миронов. Он часто в личное время приходил к нам и говорил: «Ребята, тренируйтесь как можно быстрее выскакивать из танка. Танк сгорит – танк сделают. А человека сделать невозможно. Поэтому берегите себя и тренируйтесь». Я это воспринял, когда на фронт приехал, тренировался, практически до автоматизма доводил навык.
Когда снаряд попадает в танк, звуковой удар в нем такой, что память отключается сразу – вот здесь срабатывает память тела. Вываливаешься и летишь 1,85 сантиметров. Как только на земле – память включается, сразу перекличка экипажа. Поползли от машины - а там уже ухает – снаряды взрываются.
Так спасаться приходилось трижды. Всего у меня сгорело пять танков – значит, два раза меня раненым из них вытаскивали.
А вообще, у многих при себе всегда в кармашках было две гранаты Ф-1. Одна – предварительная, последняя – для тебя.
Стал командиром роты в ходе боя
- Расскажите о самых ярких воспоминаниях.
- Их столько, что не перечесть. Потому как Украину освободили, дальше – Польша, а за ней Германия. В Германии я был ротным командиром. Во время атаки от командира получаю приказ: «Борисов! Ротный погиб. Командир роты – ты». Я по рации довел это до личного состава, говорю: «Кличку мою знаете? Если нет, то имейте в виду, что я – «Колхозник». Да, уже тогда у нас были такие клички, потому что в бою пока цифры вспомнишь – только время терять.
В другой раз у танка взорвалась бомба. Все контуженные – кровь из носа, ушей у всех идет. Броня трещину дала, но в целом машина на ходу. Я даю приказ зампотеху – находи ремонтное подразделение, восстанавливай танк и возвращайся на нем к нам. На пятый день приехал на автомобиле офицер неизвестный и находит меня. Говорит: «Вот тебе твой заместитель». Из УАЗика мешок вытаскивает – а в нем остатки тела. Я забрал, к танку привязали мешок, чтобы не потерять. Только через двое суток смогли его похоронить. А он без головы. Оказалось, что заместитель мой танк восстановил и ехал на фронт, попал под обстрел – снаряд влетел в открытый люк и, видимо, попал ему в районе шеи. До нас он не доехал два километра.- Как вы шли по Германии?
3 февраля 1945 года я прошел по мосту реки Одер и оказался на территории Германии. Примерно на протяжении ста километров движение было небыстрым. Это уже был другой вид боя, операции по-новому приходилось обучаться. На этой территории мирного населения и не видел.
Потом стали попадаться дома, ребята в них заскочат, возвращаются: «Там же горячая еда на плитах стоит, значит, люди есть». А люди от нас прятались – так их запугали, что русские – звери, которые рвут все. Кстати, употреблять найденную в домах пищу было строго запрещено – чтобы местные не отравили.
Очень запомнилась первая встреча с местными. Обращается ко мне сослуживец, мол, смотри какой домишко красивый, пойдем его посмотрим. Зашли, автоматчики дом обежали – кто-то в доме есть. Богато те люди жили. Я тогда впервые увидел шифоньер во всю стену. Раскрыли его, и я громко сказал: «Чего им еще надо было? Этого мало было?! Больше надо? Получите!». Мы-то как жили. В подвале нашли людей – женщины сидят, головы платками накрыли, дети, мужчины пожилые. И подвал – как квартиры, питания – вдоволь. Выходим и слышим на немецком языке: «Гитлер-капут!», вспоминает Тельмана, коммунизм. И выходит мужчина с красным флагом. Лет 70 этому немцу. У нас автоматчик немецкий знал, поговорил с ним – оказалось, что он коммунист и знамя это умудрился сохранить. Назначил я его комендантом этого населенного пункта – уж не знаю, как там дальше у них сложилось (смеется).
- Где вы встретили Победу?
- Оригинально я ее встретил. Шли мы на Берлин. После ранения я оказался в 4-м гвардейском танковом Кантемировском корпусе. Вышли на перекресток двух автострад – а немцы уже бегут. Видим, что к нам на большой скорости мчится легковой автомобиль – а мы танками перекресток уже полностью перекрыли. Подлетел он, метрах в 200 остановился. Командир батальона кричит: «Берем живьем». Из машины вышел офицер. Он повернул голову в одну сторону, в другую. В одно мгновение выхватывает пистолет, вставляет его в рот и стреляет. Думал, что свои, а это оказались мы. Водитель побежал, его быстро потом поймали. Вез с собой этот полковник портфель с картами. Отправил командир лейтенанта с картами к командиру бригады. Смотрю, пока труп грузят – уже сапог на нем нет, так никто и не признался. Через три дня командир батальона получил Орден Боевого Красного Знамени за эти карты.
Последовал приказ нашему корпусу изменить направление на юг – добивали там остатки немцев, 8 мая освободили Дрезден. К вечеру вышли на границу с Чехословакией. Уже ждем, когда победу объявят – Берлин пал, тут добили. В Праге народ восстал, и правительство попросило добить немцев. Форсированным маршем – на максимальной скорости танка в 50 километров в час – мы должны преодолеть за ночь 120 километров. У меня из десяти осталось четыре танка, набралось 29 машин. Я шел где-то в середине колонны. На рассвете командир впереди идущего танка обернулся к нам лицом, снял шлем и машет им – это у нас такой условный сигнал был конца чему-то. И смеется. И я понял, что кончилась война, передал по колонне дальше. На привале уже кто плачет, кто смеется, в воздух стреляем.- Когда для вас закончилась война?
- До 11 мая мы добивали последних немцев. В личном деле у меня стоит печать о том, что для меня она закончилась 11 мая. Через неделю вернулись в Германию, в июне отпраздновали победу в масштабе части.
Танки передали в другую часть, остались с личным оружием и автомобилями. Два месяца бандеровцами занимались. НКВД ночью будит – я с ротой на бронетранспортере выезжаем. Едем за 30-50 километров. Я со своими оцепляю нужный дом, а милиция – туда, человека в наручники, в район привозим-сдаем.
Война и любовь
- Находилось время для романтики?
- В Баку была старшая медицинская сестра Гретта Грановская. Вдруг стала каждое утро приходить и спрашивать о моем здоровье. К тому моменту я уже костыли бросил, стал тренироваться ходить с палочкой, ногу развивать. И однажды она говорит: «Коля, а ты знаешь восточный базар?». Отвечаю, что впервые даже слышу о таком. А она: «Да ты что?! Там же всякой всячины много, а цены – копеечные. Хочешь увидеть?». Я и согласился, но оказалось, что идти надо около двух километров – только я ж не дойду. Тогда Гретта сказала, чтобы я тренировался.
Отмерил я себе на дорожках парка шагами два километра, и неделю гулял там. Ну и побывал на восточном базаре, впервые увидел фрукты, о которых раньше и не слышал. Набрали мы с ней по сумке – она себе, а я – соседям по палате.
Подошло время мне выписываться. Поцеловал я Гретту только перед уходом, оставил ей свою фотокарточку лейтенанта и домашний адрес.
Через 20 лет я уже подполковник, служил в Нижнем Новгороде. Приходит мне в часть большой пакет, а на нем – красный крест. Открыл – а там письмецо: «Наконец-то я нашла хорошего человека!». Пишет Гретта, что живет во Львове, вышла замуж, два сына у нее. Я ей тоже письмо написал, вложил фотокарточку подполковника. Но жене я ничего не сказал. Она у меня ревнивая.
- А на родине вас девушка ждала?
- Еще в школе была первая любовь - Галина. Ну, ушел я в армию, а она мне пишет претензии, что я другим девочкам письма пишу. Я был не в настроении, на ее письме какую-то резолюцию написал, и ей обратно отправил. И на этом кончилось.
Уже после войны где-то в середине декабря приехал я в отпуск – на мне шинель английская голубого цвета – на парад выдали, форма, хромовые сапоги, все новое. Орел! Пошел в кино. Смотрю – заходит моя Галина. Я ей: «Можно с вами познакомиться?», а она: «Можно». Она мне ручку подала – я ее быстро к себе прижал, и в щечку поцеловал. Она сразу розовая вся стала. Прощения у нее попросил за ту глупость, которую три года назад допустил. Решили, что дружба продолжается. Хотя я ей ничего в дальнейшем не обещал.
Это был 1948 год – она завершает обучение в медицинском институте в Иваново, а у меня отпуск кончился. Вернулся в часть в Наро-Фоминск. Во время очередной тренировки мне на пальцы упала крышка люка. Отправили меня в госпиталь.
А перед этим пару раз на танцах я танцевал с одной из трех местных красавиц – секретарем комсомольской организации Верой. Она ко мне в госпиталь пришла. И в какой-то момент я понял – это она! Написал Галине, что, так и так, встретил другую, извини. Мы потом с ней связь поддерживали. А ее подружки меня всю жизнь предателем в шутку называли.
- И вы женились на Вере?
- Да, 27 ноября 1948 года. Прожили мы с ней 64 года. Верочка моя сейчас на кладбище. Я у нее бываю ежемесячно. И дома стоят ее портреты – рассказываю ей вечером, как день прошел. Вот так. Дочь у нас родилась. Она работает врачом, ее муж – тоже врач. Так я в Воронеже и оказался. Зять – воронежский, отучился в медицинском, отслужил и пошел на военную кафедру. А когда Верочка совсем заболела, переехали к ним.
- Николай Николаевич, как думаете, с чего начинается Родина?
- Родина начинается с того, где ты родился и кто твои родители. Я об этом хорошо помню и всем, с кем приходится встречаться, говорю: В первую очередь помните своих родителей, во вторую – учителей, в третью – друзей. Когда у тебя в этих категориях все в порядке, и по жизни надо быть достойным человеком». Ну а я Родину по полной защитил.
Справка: Николай Борисов прослужил более 50 лет. В 30 лет он окончил с золотой медалью вечернюю школу. Прошел на танках 12 парадов. В 2015 году был приглашен на парад на Красной Площади в качестве почетного ветерана. Тогда же встретился с Владимиром Путиным. На данный момент работает заместителем председателя Совета Ветеранов Центрального района.
Следующая публикация
Комментарии 4