Предыдущая публикация
Лариса замешкалась.
За те несколько месяцев, что она жила в доме, Наталья действительно упоминала сына, но Лариса никогда его не видела. Впрочем, отказать в такой просьбе было неловко.
«Да, конечно», — ответила она, чувствуя лёгкое волнение. Наталья тут же просияла и, обернувшись, позвала: «Ванечка, иди сюда!»
Из-за угла медленно показался мальчик лет пяти. Первое, что бросилось в глаза — его одежда: футболка была надета наизнанку, а шнурки на кроссовках развязаны, будто собирали его второпях. Ваня остановился на пороге, не поднимая глаз. Его русые волосы слегка спутались, а в руках он крепко сжимал потрёпанного плюшевого зайца.
«Ванюша, побудешь с тётей Ларисой, хорошо? Я скоро вернусь», — Наталья легонько подтолкнула сына в квартиру. Мальчик послушно шагнул вперёд, всё так же не поднимая взгляда.
«Максимум часа два», — бросила Наталья и, не дожидаясь ответа, поспешила к лифту.
Лариса закрыла дверь и повернулась к своему маленькому гостю. В тишине прихожей было слышно его тихое дыхание.
«Проходи, Ваня», — мягко произнесла она. «Хочешь чаю с печеньем?»
Мальчик наконец поднял глаза — настороженные, удивительно взрослые для такого маленького ребёнка. Он внимательно посмотрел на Ларису и тихо спросил: «Ты правда хорошая?»
Вопрос застал её врасплох. В детской непосредственности было что-то тревожное, но Лариса отогнала это ощущение.
«Надеюсь, что да», — улыбнулась она. «Пойдём на кухню?»
В кухне Ваня забрался на стул, положив зайца на колени. Он методично жевал печенье, а когда Лариса спросила про детский сад, только пожал плечами. Разговор не клеился.
«А давай порисуем?» — предложила Лариса, достав из ящика стола бумагу и карандаши. Ваня немного оживился и взял синий карандаш.
Пока мальчик рисовал, она украдкой наблюдала за ним. Что-то в его поведении казалось странным — он был слишком тихим, слишком настороженным для пятилетнего ребёнка. Когда она попыталась расспросить его о маме, он словно не услышал вопроса, продолжая сосредоточенно водить карандашом по бумаге.
«Смотри», — Ваня протянул ей законченный рисунок. На нём был изображён дом, а рядом — маленькая одинокая фигурка.
«Какой красивый дом! А кто это рядом?»
«Это я», — ответил он просто. «А никого больше нет».
Лариса почувствовала, как по спине пробежал холодок. Прежде чем она успела что-то спросить, в дверь позвонили. Было уже почти десять — прошло не два часа, а все три.
Наталья выглядела ещё более взвинченной, чем раньше. Она даже не извинилась за опоздание, только бросила короткое «спасибо» и взяла Ваню за руку. Но у двери вдруг остановилась и повернулась к Ларисе. Её лицо странно изменилось.
«Если он вдруг что-то скажет… ты же понимаешь, это просто фантазии, да?» — голос Натальи звучал почти угрожающе.
Лариса молча кивнула, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. Закрыв за ними дверь, она долго стояла в прихожей, пытаясь понять, что именно её так встревожило. На кухне остался детский рисунок — одинокая фигурка у пустого дома, и почему-то от этого простого изображения становилось не по себе.
Утро следующего дня выдалось пасмурным. Лариса работала над макетом сайта, когда телефон высветил незнакомый номер. Это была Наталья — её голос звучал непривычно мягко.
«Прости за вчерашнее, я была на взводе. Слушай, а ты не могла бы снова посидеть с Ваней? Часа на три, не больше. Я заплачу».
Лариса хотела отказаться — что-то настойчиво подсказывало ей держаться подальше от этой ситуации. Но перед глазами встало лицо мальчика, его настороженный взгляд.
«Хорошо, только давай не так поздно».
Наталья привела Ваню после обеда. На этот раз он выглядел чуть спокойнее, даже улыбнулся, увидев Ларису. Плюшевый заяц по-прежнему был при нём.
«Может, порисуем?» — предложила Лариса, но мальчик покачал головой.
«Давай просто поговорим», — сказал он неожиданно взрослым тоном. «Ты не похожа на других».
«На других? На кого, Вань?»
«На тех, кто приходил раньше. Они все кричали, как она».
Лариса почувствовала, как внутри всё сжалось. «А кто приходил раньше?»
Ваня пожал плечами и уставился в окно. «Не помню. Тогда меня по-другому звали. А теперь я Ваня».
В его голосе появились странные нотки. Лариса осторожно присела рядом.
«А как тебя звали раньше?»
«Не помню», — он крепче прижал к себе зайца. «Она говорит, я всегда был Ваней. Но это неправда. Я помню другую кухню. Там были жёлтые занавески и кошка. А здесь всё по-другому».
Лариса пыталась осмыслить услышанное. В словах ребёнка явно крылось что-то серьёзное, но она не могла уловить суть.
«Хочешь поиграть в прятки?» — предложила она, пытаясь разрядить обстановку.
Пока Ваня прятался, Лариса заметила, что из кармана его куртки, брошенной на стул, что-то выпало. Это была смятая записка, написанная взрослым почерком: «Помогите… моя настоящая мама…» Остальное было оборвано.
Сердце пропустило удар. Она поспешно сунула записку обратно, когда услышала шаги мальчика.
Во время игры Лариса заметила тонкий шрам на его шее — аккуратный, как от медицинской процедуры.
«Что это у тебя на шее?» — спросила она максимально небрежно.
Ваня инстинктивно дёрнул воротник вверх. «Это давно. Там, где было больно»...
Следующая публикация
Нет комментариев