Предыдущая публикация
Клад
Cogito, ergo sum – я мыслю, следовательно, я существую.
Рене Декарт (1596-1650) – философ, механик, математик, физик, физиолог.
Мне было 9 или 10 лет и у меня были летние каникулы. Я любила читать, была записана в библиотеку и читала все, что мне попадалось в руки.
Это был период увлечения книгами о приключениях, об искателях клада. Мне очень хотелось найти клад. Но при этом я, почему-то, была еще очень практичным ребенком. Я понимала, что клад в дачном поселке со странным названием Зяба, что в пригороде Братска, мне не найти. Но мне очень хотелось. Прямо очень-очень. И в моей голове созрел план.
Сделаю клад сама, закапаю его, а потом позову Сашку и Ромку, двух мальчиков- ровесников и соседей по даче, искать клад. Мы откопаем клад, у них глаза будут размером с блюдце, как говорила моя мать. То-то они удивятся и обрадуются, рисовала я в своем воображении реакцию ребят. Решено – буду делать клад!
Эта идея захватила меня целиком. В поисках чего-то подходящего для сундука, где «долгое время» хранились сокровища, я направилась в сарай, где лежали старые дедушкины вещи. Там, основательно порывшись, я нашла старый деревянный ящик от посылки. Только в моем представлении сундук, пролежавший долгое время в земле, должен был выглядеть иначе. Уголь я нашла за сараем, рядом с компостной ямой. И этим черными кусочками угля я аккуратно измазала весь почтовый ящик. Он приобрел фантастический вид, как и мои руки. Еще я нарисовала на ящике загадочные рисунки – это должно было означать иероглифы или что-то подобное. Мне было важно, чтобы Сашка и Ромка поверили, чтобы ящик-сундук пролежал в земле не менее 100 лет и поэтому я решила придать ящику еще и зеленоватый оттенок. Я нарвала пучок травы и хорошенько прошлась этим пучком по ящику со всех сторон снаружи и внутри. Внешний вид получился что надо - зеленые разводы поверх черного цвета и загадочные рисунки. Я уже сама начинала верить в волшебность этого ящика.
Дальше было проще. Довольно увесистая бутыль из дедушкиного сарая превратилась в волшебный глиняный сосуд. Делов-то! На солнце стеклянная бутыль, облепленная глиной, высохла быстро. Рисунки по глине наносились прекрасно. Пока сохла бутыль с «джином», я принялась «чеканить» монеты. Тут все еще проще. Жестяные крышки с согнутыми гармошкой краями из-под лимонада в большом количестве нашлись в этом же, сакральном для меня, сарае деда. Они были разных цветов. Несколькими ударами молотка крышки превращались в плоские «старинные монетки». Эти монетки я тоже облепила глиной и нарисовала загадочные знаки.
Я работала целый день. К вечеру у меня ломило спину, руки, и кажется, я была вся черно-грязная, но очень довольная.
Вечерело. Я взяла лопату, ящик под мышку и в таком виде, перебежками, чтобы не попасться на глаза Сашке и Ромке, отправилась вниз по дачной улице к братскому морю. Там, на песчаном пляже, среди выброшенных бревен, а размеры некоторых из них впечатляли сами по себе, я и планировала закопать свой клад. Мой план был привести ребят на поиски клада завтра, утором. Но у меня не получилось осуществить задуманное. Одним из препятствий к этому стала моя излишняя общительность и доверчивость. Вот что случилось.
Тащить лопату вместе с ящиком было тяжело. Не дойдя до намеченного места, я остановилась отдохнуть. Ящик стоял на тропинке, лопата лежала рядом. По тропинке шел взрослый парень с удочками, что-то насвистывая. Парень скептически глянул на ящик, мельком бросил взгляд на меня и остановился. Я уже думала строго сказать: не трогайте! Это мое! Но парень поставил правую ногу на мой волшебный сундучок, завязал шнурок на своем ботинке, перешагнул мое сокровище и, перекинув удочки с одного плеча на другое, направился дальше. Я испытала сильное волнение от всей этой ситуации. Пока я приходила в себя ко мне незаметно подошли двое – мальчик и девочка, почти мои ровесники, может немного постарше. Я уже собиралась взять ящик и отправится дальше, как девочка громко крикнула: «Смотри, Игорь, какой ящик я нашла!» - указывая пальцем на мой сундучок.
«Это мой!» - крикнула я и схватилась за сундучок обеими руками.
Игорь, так звали мальчика, не спеша подошел ко мне и флегматично поинтересовался: «Твой?»
«Это мой ящик» - ответила я.
«А вот и неправда» - затараторила девочка. - Я первой его увидела, я видела, как тот парень – она махнула в след рыбаку на него ногу поставил и шнурок завязал. Я крепче схватилась за ящик. Я готова была биться за свой волшебный сундучок. Игорь видимо это почувствовал и отступил. Я мысленно взвешивала ситуацию. Первые вечерние тени прочно легли на пляж. Я была на пустыре одна, с лопатой и ящиком, понимала, что их двое, а Игорь меня выше на пол головы и ящик мне не отбить, а если здесь оставлю лопату, то мне сильно попадет дома.
Игорь стал задавать мне разные вопросы. Он меня слушал, кивал головой. Я тоже их слушала. Выяснилось, что это брат и сестра. Весь наш разговор сводился к тому, что дети меня убедили спрятать ящик в кустах и закопать завтра. Что уже поздно и родные меня, наверное, хватились. Что-то вкрадчивое было в их голосах. Я колебалась. На самом деле я не верила им. Но вечер спускался быстро, уже становилось темно. Мне стало страшно идти по пустырю одной, с лопатой. Я понимала, что медлить нельзя – у меня могут быть проблемы дома из-за столь позднего возвращения. Еще сказалась усталость. Даже не помню обедала ли в этот день. Я вдруг поняла, как сильно устала и что мне ужасно хочется есть. Еще мне было неловко показать Игорю и его сестре, что я не верю им. Вот такой, друзья, парадокс. Понимала, чувствовала, что они обманут меня, но не хотела обидеть их своим недоверием.
С тяжелым сердцем я уходила с пустыря. Мы втроем спрятали ящик в кустах, забросали его травой. Я вернулась на свою дачу. Было уже темно. На веранде горел свет. Не помню, кажется, меня ругали сразу по двум причинам. За позднее возвращение и чудовищно грязный вид. Отец плеснул мне холодной воды в рукомойник. Я не слушала как меня ругают. Я поняла – клад я потеряла навсегда. Я больше никогда не увижу свой волшебный сундучок. Мошки вились вокруг одиноко горящей лампы на веранде. Я смотрела на скупые струйки воды, сбегающей по моим ладоням. Наверное, я бы расплакалась, но я просто слишком устала физически в этот день. У меня просто не осталось сил на слезы.
Летом на даче мы спали на чердаке под волнистой крышей из шифера. В выпуклых пространствах крыши, мать сушила травы – пижму и тысячелистник. Весь чердак был наполнен ароматом этих трав. С первым лучом солнца я проснулась, посмотрела на пучки трав и вспомнила: Клад!
Кубарем скатилась по лестнице. Вся моя семья еще спала, а я неслась по улице к морю. Я бежала и понимала, что своего клада уже не найду. Но я не могла остановиться и неслась навстречу к своей потере. Задыхаясь от сумасшедшего бега, я оказалась на поляне, которая еще хранила наши вчерашние следы. Трава была откинута, сундучка не было. Перед моим внутренним взором проносились картинки ухмылок Игоря, бегающих глаз его сестры и много, много разных мелких деталей, которые не ускользнули от меня вчера. Но я приняла неправильное решение и винить мне было в этом некого, кроме себя. Легкий стон вырвался из моей груди и я схватилась руками за свои виски…
Утреннее солнце уже довольно высоко поднялось и нежно грело мой затылок. Птицы вовсю чирикали, лето было в самом разгаре. День намечался солнечный и радостный. На моей душе было даже не хмуро. Там было пусто. Я медленно брела назад, на свою дачу.
- Нашла? – встретила меня вопросом моя младшая сестра. Я молча отрицательно покачала головой. Обычно я щедро делилась с родителями рассказами о пережитых событиях, но в этот раз ничего рассказывать не стала. В моей душе было непривычно тихо. Я не грустила, но и сил радоваться у меня не было. После завтрака я слонялась по даче без дела.
- Может сделать еще что-нибудь? – неуверенно замялась моя сестра – ну, еще один клад…
Я ответила сестре не сразу. Мысленно прокрутила в голове всю ту работу, которую сделала вчера и поняла, что больше не хочу повторять этот опыт. В те годы я еще не знала фразы, сказанной древнегреческим философом Гераклитом Эфесским: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды». Но, мне кажется, что именно с этим переживанием я столкнулась в тот момент.
Как ни странно, я не обиделась на этих ребят. Это было тем более удивительно, потому что в семье меня считали сверхчувствительным и обидчивым человеком.
- На обиженных воду возят – часто говорила моя мать. Еще что-то про «закусить удила» и «собирать кресты по могилам». Я понимала, что хотела сказать мне мать: «Обижаться не нужно, это плохо». Но тем не менее, я легко позволяла себе обижаться, особенно если, по моим представлениям, со мной обошлись несправедливо.
Эта история оказалась одной из ярких в моей жизни, поэтому я отчетливо запомнила все, что было с ней связано. Я испытала новое яркое чувство, которое тогда не смогла определить. У меня просто не было подходящего слова, хотя мне уже приходилось сталкиваться с такими эмоциями как неприязнь или гнев. Это чувство выражалось в очень сильном желании никогда больше в своей жизни не встречать таких людей как Игорь и его сестра.
В нашей городской квартире водились тараканы и они вызывали у меня отвращение. Я брезговала даже на них смотреть. Вот с чем я могу сравнить это новое чувство, которое вызвали у меня «похитители клада».
После этого случая я не стала хуже относиться к людям. Просто Игоря и его сестру, я, как бы, вынесла за скобки. Я не отнесла их к тем, на кого могу обидеться.
Уже на следующий день я придумала новую игру. Точно не помню какую, кажется, это была игра в тимуровцев.
Прошло много лет с того яркого, летнего и насыщенного дня из моего детства, когда я с упоением делала клад. Я всегда вспоминаю этот день с радостью. В тот момент я проявлялась так, как хотела. Во мне все пело от радости настолько мощно, что даже незавершенное мое намерение никак не омрачило этой радости. Радости того, что я - есть, следовательно, я - существую!
Автор статьи Анна Церкевич, MIRALITY, 01.02.2024
Ссылка на YouTube https://www.youtube.com/@annatserkievich
Следующая публикация
Комментарии 1