(заключительная часть)
Машина с продуктами подъехала к магазину по расписанию, что было удивительно. Последнее время хлеб привозили с опозданием, но это обстоятельство даже меньше задевало людей, чем «набеги» разгоряченных наживой молодчиков.
Бывший механизатор Николай Степанович, лишившийся работы, занялся разведение скота, и теперь стоял озадаченный приездом нежданных «гостей».
-Так и сказали, что завтра приедут? - спросила Мария.
- Даже время назначили, совсем обнаглели, - это они так «по мирному» договариваться приедут. А я-то знаю, делиться заставят.
- Давайте в район съездим, у вас же машина, прямо сегодня и съездим, - предложила Мария, - звонки не помогут, надо самим, несколько человек приехать в районную милицию, пусть они завтра застанут их здесь.
Через час бордовые жигули Степаныча выруливали на трассу, оставив позади село. Вместе с Николаем и Марией в машине было еще двое сельчан. Все они с невероятным усилием пробились к начальнику районной милиции, умоляя выслать в назначенное время наряд, взять, как говорится, на месте преступления.
- Вот будет факт преступления, пишите заявление, будем разбираться, - сказал устало начальник.
- Так у вас уже десятки таких заявлений, никто не разбирается, заступитесь вы за нас, - просила Мария. Она была взволнованна, смотрела с надеждой и укором.
- Как я отправлю людей туда, где ничего не произошло, - на словах что ли вам поверить.
- Я вам точно говорю, приедут, - оживленно заговорил Степаныч, - я на хитрость пошел, сказал, что готов с ними «делиться», и сказал, что дома могу быть только в это время. Приедут они, - будут вам доказательства.
- Я еще раз повторяю, работаем по заявлениям…
Люди вышли от начальника разочарованные. – Не приедут они, - безнадежно сказал Степаныч.
- Ладно, едем домой, - предложила Мария, - по дворам пойдем, народ собирать. Заступимся за одного, от других отстанут, иначе будут щипать нас, как кур.
- Да как мы от бандитов защищаться будем?
- Нам хотя бы показать, что мы одно село, показать, что заступаемся друг за друга, - чем больше народа у двора соберется, тем меньше у них шансов поживиться чужим добром.
Мария обошла почти треть села, убеждая, уговаривая. Мало кто соглашался, предпочитая закрыться на засов и не веря в успех дела. Согласие дали совсем мало человек, и на другой день она первая подошла к воротам Степаныча. Через минуту показалась Наталья, которую известил кто-то из местных. – Здорово, Маша, я вот с тяпкой пришла, хоть не с пустыми руками, сейчас муж подойдет, так что не одна ты.
У Марии появился ком в горле от волнения и от радости. Хотелось сказать что-то хорошее Наталье, но вместо слов она обняла ее. Наташка шмыгнула носом: - Соседи наши тоже придут, точно знаю.
Вскоре народ потянулся к дому Николая Степановича. Бывший бригадир теперь уже несуществующей полеводческой бригады Валентина Ивановна пришла с увесистой палкой.
- Теть Валь, ты хоть замахнуться ею сможешь, - шутливо спросила Серафима, - она ведь тяжелая.
- Я еще и бревном, если что, замахнуться смогу, - так что не переживай, - ответила статная, крепкая Валентина Ивановна.
У ворот собралось довольно большое количество людей, - не все село, конечно, но почти четверть его взрослого населения. Подошла даже Федотовна, у которой в ограде пять кур и петух, и которых она бережет как зеницу ока, не выпуская за калитку.
Водитель Витька, сосед Марии, вытащил из кармана рогатку, - довольно грамотно сделанную, добротную рогатку.
- Витька, ну не смеши народ, - сказал ему Степаныч, - убери игрушку, в детстве что ли не наигрался.
- Ну а чего, другого-то оружия нет, - на полном серьезе ответил парень.
- Есть другое оружие, - вздымщик Егор Петрович показал на охотничье ружье, спрятанное в чехол.
- Слушай, Петрович, - Николай Степанович отвел его в сторону, мы тут официальных защитников ждем, милицию, так что спрячь ружье, чтобы нас не обвинили. – Петрович кивнул в знак согласия и засунул винтовку в пространство между бревнами, лежавшими у забора.
Кто-то из людей даже пошутил: «стоим, как будто свадьбу ждем».
- Эх, да кабы свадьбу, я бы тут сплясала, - откликнулась Федотовна, которой шел восьмидесятый год.
Женщины как-то оказались больше впереди, надеясь на свои тяпки, палки, лопаты, а кому не хватило инструмента, Сепаныч раздал помидорные колья.
Позади вдруг послышался знакомый голос: - А ну расступись, народ, не за сгущенкой в очереди стоим. – Васька Буянов, которого почти неделю Мария не видела с их встречи на речке, выступил вперед. – Подтягивайся, мужики, а то женщины у нас в первых рядах, несправедливо это. – Он коснулся плеча Марии, словно желая оттиснуть ее назад, спрятать за своей спиной.
Рэкетиры подъехали на девятке с шумом: музыка грохотала из открытых окон. – Колхознички, чего собрались? Собрание что ли? Разойдись, народ, нечего глазеть. – Крикнул накаченный мужик лет тридцати, двое других стояли, оглядывая людей и ухмыляясь.
- Разворачивай оглобли, - крикнул Николай Степанович, - ничего вам от нашей деревни не отломится. Народ против.
- А я разве спрашивал народ? – Смеясь, сказал «качок». – Выводи бычка, как договаривались, вон у нас грузовая следом идет.
- При свидетелях грабить будешь? - сказал Степаныч.
Народ молчал, словно онемел, Мария поглядывала на дорогу, надеясь на милицию. Но никто в Зареченское не ехал.
- Да чего мы на них смотрим? – Крикнула Валентина Ивановна. – Мы тут дома, а они залетные, нас много, а их трое всего, гони их в шею.
Люди потянулись вперед, приближаясь к машине, которую того и гляди окружат. Самый старший, тихо скомандовал: - Сели все в тачку, мы сюда ночью наведаемся.
И уже направились к машине, как вдруг щуплый из тех троих, движения которого были порывисты и неуверенны, ткнул пальцем в Василия Буянова: - Братва, гляди это же Буян, у меня с ним счеты…
- Потом посчитаешься, в тачку прыгай, - приказали ему.
- Нет, погоди, Кремень, я нервенный, меня теперь не остановить.
Василий хорошо помнил Генку Трохина, которого он после армии проучил, чтобы тот не лазил по карманам. Было это в районном доме культуры, восемнадцатилетний Генка, пролез в раздевалку незаметно и вытаскивал из карманов все, что более-менее ценное. Тогда и прихватил его Василий, только что вернувший из армии, еще не сняв солдатскую форму, - отстегал воришку солдатским ремнем. После этого кражи прекратились. И вот теперь «проросло» воровское семя в Генке в девяностые, - воровать стал по крупному.
Василий, заметив сумасшедший огонек в глазах Трохина, стал медленно отходить от людей, пробираясь к тому месту, где за его спиной никого не было, только забор. Генка, почувствовав легкую расправу, достал пистолет.
- Брось «пушку», я же без оружия, - Василий был спокоен, - смотри, в руках ничего нет. Хочешь, давай силой мериться, можешь товарища на помощь позвать, - я и с двумя могу, а хотите втроем, только без оружия.
- Садись в тачку, придурок, - крикнули Генке.
- Погоди, кремень, я только попугаю, пусть прощения попросит за то, что меня тогда лупил.
Второй подельник схватил его за шиворот, пытаясь впихнуть в машину, рука Генки дернулась и он нажал на курок. Шальная пуля, которая не должна была вылететь, дурной выстрел, которого не должно было быть, - раздался над Зареченским.
Приглушенный вздох послушался среди людей. Василий стоял, покачнувшись, казалось, даже улыбка еще не сошла с его лица. Но в ту же секунду сделав шаг вперед, закачался, и упал на траву.
Из трясущихся Генкиных рук выпал пистолет, рэкетиры, не ожидавшие такого расклада, бросили подельника и стали разворачиваться. Генка еще не успел повернуться на звук машины, как тут же рухнул как подкошенный, закрыв лицо руками и воя на всю округу. Егор Петрович, доставший ружье, направился к бандиту. – Погоди, дядя Егор, - не надо, - Мария показала на дорогу. Там, наперерез девятке, шла милицейская машина.
Люди уже не обращали внимания на милицию, и не видели, как надевали наручники налетчикам. Все окружили Василия, безмолвно пропустив к нему Марию, словно понимая и прочувствовав всю их непростую и неоднозначную историю отношений.
Николай Степанович выгнал свои Жигули, и Василия осторожно перенесли в машину. – В районную, скорей в районную, - шептались женщины, не сказав ни слова, когда Мария села в машину.
Начальник районной милиции все же отправил оперативную группу, старшим в которой был Юрий Федорович, который вырос в этом селе, и когда-то был здесь участковым. Он неспешно подошел к лежащему на земле Генке, на лбу которая появилась шишка, отливая синим цветом.
- Вот видишь, гражданин начальник, на меня напали, они первые…
Юрий Федорович оглядел молчавших людей, подошел к Витьке водителю, стоявшему поодаль. Из кармана торчала рогатка. – Даже спрятать не сумел по-человечески, тоже мне, «стрелок».
Витька хорошо помнил, как подростком его ругали и даже жаловались участковому за стрельбу из рогатки. Птиц он не трогал, - его мишенями были банки на заборах, лампочки, - за хулиганские действия участковый хотел даже привлечь: «Ну что оно тебе дает, толку никакого с этой рогатки, - говорил тогда Юрий Федорович. «А вдруг пригодится», - отвечал Витька, который, в общем-то, был неплохим пацаном.
- Пригодилось, Юрий Федорович, - виновато сказал молодой водитель.
- «Оружие» уничтожить, - сказал он Витьке.
- Слушаюсь, - тихо ответил парень.
Юрий Федорович вернулся к Генке, которому уже надели наручники: - Покушение, гражданин начальник, на меня было, покушение…
- Так и запишем, - спокойным, почти монотонным голосом сказал Юрий Федорович, поправив фуражку, - споткнулся, упал, ударился о камень.
- Все свидетельства очевидцев происшедшего будут учтены, - объявил он людям.
- Спасибо, что приехали, что арестовали их, - слышалось со всех сторон.
- А что толку, - тихо произнес Юрий Федорович, - мы их сажаем, потом по звонку освобождают.
Но этих троих никто не выпустил, видно не нашлось у них «крыши», и начальник милиции, как и зареченцы, считал этот случай небольшой общей победой.
Почти каждый день зареченцы отвозили сами или передавали с кем-нибудь передачи в больницу. – Дайте человеку после ранения окрепнуть, не съест он столько, - ворчала Нянечка тетя Шура. Тогда сельчане стали передавать деревенские вскусности медперсоналу. – Нам лучше медицину подкормить, чем бандитов, - говорил Николай Степанович, - вы нам Василия нашего «отремонтируйте», пожалуйста.
- До свадьбы заживет, - пообещал доктор.
Через две недели Мария, надев на Любу новое нарядное платье, поехала в больницу. Они сели в больничном коридоре напротив открытого окна.
- Вася, я согласна, - сказала она, - помнишь, на речке замуж звал.
- Это ты из жалости, после ранения пожалеть решила.
- Нет, не из жалости, из-за выгоды, - спокойно ответила Мария, склонив голову на плечо Буянову.
- Ну да, ты и в прошлый раз, когда ребенка захотела тоже выгодно меня использовала, - сказал Васька. – На этот раз какая от меня выгода?
- Тесновато нам втроем в маленьком домике, у Любочки комнаты отдельной нет, а ей в школу скоро, дом надо строить, а одна я не осилю, - также спокойно сказала Мария.
Васька высвободил руку и обнял ею женщину за плечи, слегка притянув к себе: - Верю, хорошая выгода. Я и сам про дом думал, только не знал, для кого строить. Теперь знаю.
В тот же день, под вечер, пришла в дом Клавдии целая делегация. Николай Степанович, Наталья, Серафима, Валентина Ивановна и еще несколько человек. – А мы к тебе с предложением, даже с просьбой, Мария Николаевна, - почтительно сказала Валентина Ивановна, - хотим предложить тебе стать главой администрации нашего села. В тебе мы уверены, ты, можно сказать, настоящая заступница.
Мария смутилась, совсем не ожидая такого предложения.
- Не отказывай, подумай, работа не простая, но ты справишься.
-Да и рада бы подумать, дорогие мои, только вон моя администрация, - и она показала на Любочку, державшую в руках куклу и с любопытством разглядывавшую гостей.
- Может когда-то и сгожусь для этой работы. А пока другие у меня планы. А толковый руководитель у нас найдется. – Мария говорила все это с добротой, боясь обидеть людей отказом.
- Поняли мы тебя, Мария Николаевна, - согласилась Валентина Ивановна, доброе дело ты задумала, настаивать не будем, счастья только пожелаем.
_________________________
Субботний день только разыгрался после прохладного утра, дело шло к осени. Мария, в накинутой на платье старой вязаной кофте и светлой косынке, вышла в ограду, где уже была натянута бельевая веревка, - так с тазиком ее и застал Василий, отворив калитку.
- Снова с тазиком? Помнится, также с тазиком попалась ты мне здесь у ворот; он взял таз с бельем из рук Маши и поставил на скамейку. Развешенные еще раньше простыни и пододеяльники прикрывали их, колышась от легкого ветерка.
Они даже не слышали, как появился Егор Петрович, тихо пройдя в дом. Клавдия сидела у окна и уголком платка вытирала глаза. – Плачешь что ли?
- Плачу, Егор, плачу. Боюсь подумать даже, может у Маши настоящая жизнь начнется, неужто замуж выйдет.
- Ну, о хорошем нечего бояться думать. Выйдет, похоже, любовь у них. – Егор Петрович тоже вдруг коснулся глаз, как будто соринка попала.
На крыльцо вышла Люба, с интересом глядя на того самого дядю, который обещал на лодке покатать.
- А мы будем на лодке кататься?
- Будем, конечно, будем, лодку-то я подлатал. Завтра Дениска приезжает, мой старший сын, деда с бабушкой порадует. Так что все вместе идем кататься на лодке. Да Маша? – Он посмотрел на Марию с надеждой, словно говоря, «не вздумай отказаться».
Отказываться Мария не собиралась, в душе что-то екнуло от хорошего предчувствия, от этого ясного неба с легкими белесыми облаками, от чистого воздуха и от того, что рядом стоял человек, который любит ее и дочку.
Инет
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 23
Маленький кусочек , взятый из жизни ,,простых людей"!!!
Когда им хорошо,тогда и нам весело и светло на душе!..