Ольга Захарова

Ещё болело, но не так сильно и остро, как в первые дни....

Вспоминая обездвиженные тела жены и сына, облитые тёплым и красным, украшенные стразами из битого лобового стекла, Вострецов уже не кричал, не обжигал щёки бесконтрольными слезами. Просто щемило сердце, и тоска накрывала плотным одеялом, под которым было темно и трудно дышать, и он спешил вынырнуть на свет и свежий воздух, глотнуть сегодняшнего дня, наполненного запахом нового солнца, искрящегося улыбками новых людей. Ему ещё хотелось болеть этой болью, но только наедине с самим собой, не деля воспоминания ни с кем, потому что эти воспоминания, как древняя икона, постепенно становились хрупкими, ломкими, лица темнели, грозя исчезнут