Предыдущая публикация
Сегодня тёти Мини уже нет на земле.
По нашему обычаю, умершим нельзя приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы.
Вот иногда видишь человека всего пять минут, а такое ощущение, что знаешь его всю жизнь. Точно такое же чувство возникло у меня после встречи с Миной Моисеевной.
Помню, сидим мы с ней, беседуем. Вдруг — телефонный звонок. Кто-то ошибся номером. Громкий мужской голос, который слышу даже я, кричит:
— Куда я попал?!
— А куда Вы целились? — спрашивает тётя Миня.
Теперь пришла пора сказать, кем же была тётя Миня. Она была профессиональной свахой. Сегодня, в эпоху брачных объявлений и электронных связей, эта профессия кажется ушедшей. Но только не для тех, кто знал Мину Моисеевну.
— Человек должен уметь расхвалить свой товар, — говорила она. — Реклама — это большое дело. Посмотрите, когда курица несёт яйцо, как она кричит, как она кудахчет. А утка несёт тихо без единого звука. И результат? Куриные яйца все покупают, а про утиные никто даже не слышал. Не было звуковой рекламы!
Не знаю, как она рекламировала своих женихов и невест, но клиентура у неё была обширная, телефон не умолкал с утра до вечера.
Было сплошным удовольствием слушать, как она решает матримониальные дела.
— Алло! Что? Да, я вас помню, Володя. Так что Вы хотите? Чтоб она была молодая, так, красивая, и что ещё? Богатая. Я не поняла, Вам что, нужно три жены? Ах, одна! Но, чтоб она всё это имела. Ясно. Простите, а что вы имеете? Кто Вы по профессии? Учитель зоологии? Хорошо, звоните, будем искать.
— Алло! Кто говорит? Роза Григорьевна? От кого Вы? От Буцхеса. Очень приятно. А что Вы хотите? Жениха? Для кого, для дочки? Нет? А для кого, для внучки? Ах, для себя! Интересно. Если не секрет, сколько Вам исполнилось? Тридцать шесть? А в каком году? Хорошо-хорошо будем искать. Может быть, что-то откопаем.
— Алло, это Яков Абрамович? Хорошо, что я Вас застала. Дорогой мой, мы оба прекрасно знаем, что у вас ужасная дочь, которая не даёт вам жить. Но всё равно, когда я привожу жениха, не надо ему сразу целовать руки и кричать, что он ваш спаситель. Они тут же начинают что-то подозревать!
Когда Мине Моисеевне исполнилось 75, она приняла самое важное решение в своей жизни — уехать в Израиль. И она уехала. Тихо, незаметно, никому ничего не сказав.
Прошли годы, многое в мире изменилось. Советский Союз установил дипломатические отношения с Израилем — и я впервые оказался на Святой земле.
Я сразу же попросил своих друзей отыскать Мину Моисеевну, если она ещё жива, а если нет — хотя бы узнать, где она похоронена.
На следующее утро чуть свет в моём номере зазвонил телефон:
— Алло! Это великий русский писатель Шолохов-Алейхем?
— Тётя Миня! — заорал я. — Это Вы?
— Ну да! Что ты так удивился, будто тебе позвонил Ясир Арафат?
Через пару часов я уже завтракал в её квартире, точь-в-точь копии московской: те же занавески на окнах, те же фотографии на стенах, такой же маленький телевизор, по которому шли всё те же наши передачи.
— Ничего не меняется, — сказала она, перехватив мой взгляд. — Всё как было. Даже профессия у меня та же.
— Как? Вы и здесь сваха?
— Почему нет? Здесь тоже надо соединять женихов и невест. Как говорится, сводить концы с концами.
Дальнейшая часть дня проводилась под аккомпанемент сплошных телефонных разговоров тёти Мини:
— Алло? Слушаю!… Да, я Вас помню. Вы хотели невесту с хорошим приданым. Так вот, можете открывать счёт в банке «Хапоалим» — я вам нашла невесту. За неё дают 50 тысяч шекелей. Что Вы хотите? Посмотреть её фото? Милый мой, за такие деньги я фото не показываю. Получите приданое, купите себе фотоаппарат и снимайте её, сколько влезет!
— Алло? Бокер тов, геверет! — и тётя Миня затараторила на иврите, как пулемёт. — Ненормальная румынская еврейка, — сказала она, положив трубку. — Денег полно — и она сходит с ума. Не хочет блондина, не хочет брюнета, подавай ей только рыжего! Откуда я знаю, почему? Может, у неё спальня красного цвета, хочет, чтоб муж был точно в цвет!.
— Алло? Ша, что Вы кричите? Кто Вас обманул? Я Вам сразу сказала, что у неё есть ребёнок. Какой позор?… В чём позор?… Ах, ребёнок родился до свадьбы! Так что? Откуда ребёнок мог знать, когда свадьба?…
А я сидел, слушал всё это и умирал от счастья и восторга! Потому что рядом была тётя Миня, потому что, слава Богу, есть то, что в нашей жизни не меняется.
Порой мне кажется, что брось тётю Миню в тундру, в тайгу — и уже через пару дней она будет ходить по чумам, сватать чукчей и эскимосов:
— У меня для Вас потрясающая невеста! Она даже не очень похожа на чукчу, скорее на японочку. Какое приданое?… Какие олени?… Нет, он сошёл с ума! Я ему предлагаю красотку, а он хочет оленей. Да Вы только женитесь — и у вас рога будут больше, чем у оленя!
Сегодня тёти Мини уже нет на земле. По нашему обычаю, умершим нельзя приносить цветы, но никто не сказал, что им нельзя дарить рассказы. Я написал его в память Мины Моисеевны и жалею только о том, что она его не услышит. Иначе она бы непременно сказала:
— Между прочим, про меня мог бы сочинить и получше! К тому же ты забыл вставить мою главную фразу о том, что надо уметь радоваться жизни.
/Аркадий Хайт/
Следующая публикация
Нет комментариев