Предыдущая публикация
Александр Рябков.
Бригадир лесорубов СМП-575.
Воспоминания.
Начало.
Бригада наша, созданная на трассе Тюмень- Сургут -Нижневартовск в феврале 1974 года, как комсомольско -молодежная бригада лесорубов, прилетела в Нижнеангарск в феврале 1975 года, когда началось строительство Бурятского участка БАМ. Тогда многих специалистов с тюменской трассы переводили руководителями разных рангов в создаваемый там трест "Нижнеангарсктрансстрой". А за специалистами постепенно стали подъезжать и рабочие, прошедшие уже хорошую школу на тюменской трассе и составившие в первый период становления треста основной костяк строителей. Так, по приглашению Богач Владимира Романовича, с которым мы работали до этого в Мегионе, назначенного начальником СМП-575, попали на БАМ и мы.
Первое, что удивило нас по прилету в Нижнеангарск после тюменского Севера, это почти полное отсутствие снега и довольно теплая погода. А когда нас подвезли к конторе рыбозавода, где временно располагалось руководство СМП 575, мы услышали знакомый бас Богача, кричавшего на всю контору: "Курвы, отвечайте", кто-то сказал: "Ну выдает кому-то Романович". Но, оказалось, это он по рации вызывал мыс Курлы, куда нам предстояло ехать дальше. У него был небольшой дефект речи, буква "л" звучала как "в".
К вечеру мы благополучно добрались до места, переночевали в
приготовленной кем-то палатке и на следующий день стали обустраивать свое жилище. Так как вместе с бригадой прилетели две бригадные жены - моя Оля, ставшая впоследствии первым фармацевтом Северобайкальска и Надя Бубнова - впоследствии уважаемая Надежда Ивановна - главный бухгалтер Северобайкальской администрации, то нам, как семейным, в конце палатки одеялами отгородили угол на две кровати, что-то вроде семейного общежития, где мы и жили больше месяца, как в фильме "Офицеры". Только уголок у нас был поменьше и жить пришлось вчетвером.
Основным объектом той весны было, конечно, строительство временного причала на Байкале, где нам пришлось "рубить" ряжи под причальную стенку. И, хотя один бог знает, сколько у этих ряжей утонуло топоров и даже трелевочный трактор, который потом благополучно вытащили, причал этот свою миссию выполнил. Практически все стройматериалы и ГСМ летом шли тогда по Байкалу.
В марте наша бригада за счет приезжающих и местной молодежи увеличилась до 20 человек. Руководством поезда было решено
разделить ее на два звена, из которых одно оставить на строительстве ряжей и объектов поселка, а второе отправить на вновь создаваемый участок в район будущей станции Гоуджекит для вырубки просеки и устройства малых мостов, которые ставили тогда за неимением водопропускных труб под автодорогу до Байкальского тоннеля.
Мост через саму реку Гоуджекит должен был строить мостоотряд, но на нашу беду он задержался где-то на другом участке, а согласно графика строительства летом по этому мосту должна была пойти массовая поставка грузов на восточный портал Байкальского тоннеля и главное - проходческий щит общим весом около 90 тонн. То, что этот мост придется строить нашей бригаде, даже не обсуждалось, потому как находился он на нашем участке дороги, но то что строить его придется без какого либо проекта, а из техники у нас было только две бензопилы да трелевочный трактор, это меня, мягко говоря, смутило. Но начальник участка Черников, с которым мы еще на тюменской трассе много чего прошли, сомнения мои развеял быстро и довольно жестко: - "Строительных материалов для этого моста кроме растущих рядом лиственниц все равно нет и не будет. Как рубить ряжи ты знаешь, только эти немного побольше и попрочнее. Через русло реки устанавливаешь четыре ряжа, закладываешь их камнем из этой самой реки. На них ложишь четыре ряда спаренных несущих прогонов из лиственницы диаметром-40-45 см. Ну, а как вручную положить эти самые прогоны - думайте сами, ты уже на третьем курсе техникума. А дальше все как обычно: накат из бревен, два ряда настила из доски, вот и весь трехпролетный мост. Какой тебе еще проект надо?»
Объяснил все очень доходчиво, добавив, что я, как член обкома комсомола, могу лететь в обком и рассказывать там о своих трудностях и невозможности строительства этого моста. На том наш "диспут" и завершился. В общем, все так и получилось, как "проектировали". Самым тяжелым, конечно, было собирать, носить и закладывать в ряжи этот камень. И если первые два ряжа закладывали в марте по еще сухому руслу, то в апреле уже начал таять снег и последние два пришлось закладывать по колено в воде. Затаскивание на ряжи прогонов, благодаря братьям Мельниковым из Закарпатья, которые имели некоторый опыт в таких работах у себя дома, прошло даже легче, чем я предполагал, хотя помучились мы с ними тоже изрядно. Ну а дальше все было уже просто - накат из бревен, настил из досок и к лету мост был готов. Для испытания загнали на него три доверху груженых самосвала общим весом около 120 тонн , мы с прорабом, как и положено по традиции, стали под мостом и слушали как скрипят под их тяжестью наши ряжи и прогоны. Но все прошло нормально.
После этого основная часть бригады уехала в поселок, а четверо ребят остались доделывать мелкие недоделки. Их должен был забрать вертолет, так как вода в Тые поднялась настолько, что проехать по броду было невозможно. "Доделав недоделки", и так и не дождавшись вертолета, они соорудили большой плот и решили сплавляться своим ходом. Но если по Гоуджекиту все шло нормально, то когда плот попал в Тыю, поток стал настолько мощным и стремительным, что плот стал неуправляем и уже перед самым поселком перевернулся. Все вещи, естественно утонули, но ребята благополучно выплыли. Так закончилась наша эпопея "мостостроителей". А мост этот служил верой и правдой еще около трех лет, пока мостовики не построили постоянный. И как рассказывали, немалого труда им стоило разобрать наш временный.
После окончания строительства моста бригада в основном работала в поселке на строительстве жилья и объектов соцкультбыта. И тем летом у нас с Олей получилась интересная ситуация. Нам к тому времени выделили под жилье половинку вагончика и мы решили привезти от родителей дочь, которой к лету уже исполнился год. Оля в то время работала фармацевтом, да и бригада наша находилась в основном в поселке и мы как-то выходили из положения. Но однажды ее отправили на четыре дня в Иркутск за медикаментами, а на следующее утро меня вызывают в контору и приказывают срочно выезжать с бригадой на неделю в район Гоуджекита. Когда я объяснил Богачу свою семейную ситуацию, он, недолго думая, вызвал к себе начальника ОТиЗ Таню Чеботарь и приказал принять у меня ребенка вместе с необходимым набором детского питания и три дня
воспитывать ее всем отделом пока не приедет мать. Для жены был, конечно, большой сюрприз, когда она прибыла из Иркутска и не нашла ни дочь, ни мужа. Но, в общем, все обошлось нормально.
Строительство"Орбиты"
Самым трудным и сложным объектом для бригады в Северобайкальске было строительство "Станции космической связи Орбита-2". Ни до, ни после этого мы с таким напряжением никогда не работали. Сейчас мне, как инженеру-строителю, трудно даже представить, что объект такой сложности могли поручить бригаде лесорубов, пусть даже хорошей, но не имеющей никакого опыта в устройстве опалубки, в изготовлении арматурных каркасов, монтаже металлоконструкций и много еще чего. И уложить надо было в это сооружение двумя бетономешалками емкостью по 250 литров каждая около двух тысяч кубов бетона, связать сотни тонн арматурных каркасов, смонтировать уйму всевозможных металлоконструкций.
Когда руководство поезда и обком комсомола предложили мне взяться за этот объект, возможно, если бы я вначале изучил проект, то подумал бы. Но тогда осознание того, что нам поручают не какую-то времянку, а первый постоянный объект Северобайкальска и что именно мы принесем в наш район телевидение, по которому все уже изрядно соскучились, затмило все сомнения и я дал согласие, даже не посоветовавшись с бригадой. Но когда я рассказал ребятам все это, и объяснил, что объем работ очень большой и ближайшие полгода нам придется работать без выходных и по 12 часов, чтобы дать телевидение к октябрьским праздникам, все решили, что я поступил правильно.
В январе раскопали котлован глубиной около шести метров и хотя мыс Курлы не считался зоной вечной мерзлоты, но до талого грунта экскаватор почему-то так и не дошел. Почти весь февраль 1976 года мы монтировали и раскрепляли опалубку подземной части здания высотой более пяти метров. Опалубку накрыли двумя 20 - местными палатками, внутри поставили пять бочек – «буржуек» для прогрева бетона. Бригада уже была разделена на два звена из расчета по 4 человека на каждую бетономешалку, чтобы автокраном КАТО, с помощью так называемой "калоши", беспрерывно укладывать в каждую смену по 20 кубов.
В общем, в пятницу к вечеру 24 февраля все было готово к укладке бетона, но нужна была команда начальника участка, который в это время находился вместе с участком в Гоуджеките и к нам приезжал только по понедельникам. Но в понедельник я должен был лететь на сессию в Свердловск, за выходные дни надо было самому закрутить весь процесс производства работ. К тому же в субботу начинал работу 25 съезд КПСС и первый бетон был вроде подарка съезду. В общем в ночь на субботу я дал команду второй смене начинать.
В понедельник утром, когда на объект приехал Черников, в опалубке было уже больше ста кубов бетона. Зная его характер, я особых восторгов и похвал от него за свою самодеятельность в общем-то и не ожидал, но такой ярости и столько матов в свой адрес после того как он услышал, что мы самовольно начали бетонирование и уложили уже больше ста кубов, я не слышал от него за всю нашу долгую, совместную работу. На том он и уехал в контору сообщать о моем "героическом поступке," дав команду прекратить работы, а я поехал домой собираться на самолет.
На сколько потом я понял из разговоров "вышестоящих", по проекту станция не должна была стоять на вечной мерзлоте. Мыс Курлы был зоной с "линзовой" вечной мерзлотой, но проектировщики выбрали под строительство «Орбиты» место, где мерзлоты этой не было. Но то-ли проектировщики где-то ошиблись, то-ли строители -романтики решили передвинуть "станцию" ближе к Байкалу, чтобы чаша антенны красовалась над озером и попали как раз на эту "линзу," но с учетом этой ситуации руководством треста было принято решение вызывать проектный институт и до приезда проектировщиков бетонирование не начинать. Но до нас это решение так и не дошло, и получилось то, что получилось. В конце марта приехали проектировщики, посмотрели на наше "творение," и пришли к выводу, что в общем ничего страшного не случилось, и это хорошо, что мы в феврале по морозам прикрыли бетоном эту самую "вечную" мерзлоту. В итоге мы оказались "молодцами», хотя месяц работ был потерян.
Так как телевидение к Октябрьским праздникам мы обещали и согласно графика в сентябре должен был начаться монтаж оборудования - вот тогда и началась беспрерывная, изматывающая работа по укладке бетона по 12 часов, без выходных и праздников. Свободное время оставалось только на поесть и поспать, а тем, кто работал в ночную смену и поспать толком не всегда получалось. Самыми тяжелыми были первые три месяца, пока бетонировали густоармированную подземную часть здания. Потом стало полегче. Для кирпичной кладки надземной части здания нам прикомандировали каменщиков из «Ленбамстроя». И хотя они категорически отказались работать без выходных и по12 часов - работу свою выполнили хорошо. Первые три дня выходных за пять месяцев мы устроили себе на день строителя, когда уже стало видно, что должны успеть.
А в сентябре, как и планировалось, приехали монтажники, поступило оборудование, и хотя в надземной части здания еще шли отделочные работы, а мы заканчивали монтаж металлоконструкций и укладку бетона в "конус" под установку антенны, в подземной части здания уже полным ходом шел монтаж технологического оборудования.
7 ноября монтажники пригласили нас на станцию посмотреть передачи центрального телевидения. В общем, слово свое мы сдержали, к Октябрьским праздникам телевидение в Северобайкальск пришло. И кто-то из руководства треста даже сказал, что на здании станции, на память потомкам, будет установлена памятная доска о том, что станцию "Орбита-2"построила комсомольско-молодежная бригада лесорубов-СМП-575 в очень рекордные сроки. Чтобы потомки знали какие были на БАМе лесорубы. Но потом, в суете дел они, видимо, про свое обещание забыли. Но не это главное. Каждый раз, приезжая в Северобайкальск я обязательно подхожу к воротам "Орбиты", как к чему-то родному и вспоминаю, как тяжело она нам далась и как мало уже осталось тех ребят, которые так напряженно и самоотверженно здесь трудились.
Дорога на Кичеру.
Трудно сказать по какой закономерности, возможно потому, что бригада создалась и проходила закалку на тюменской трассе в феврале-марте, но все основные события и перемены у нас происходили именно в феврале-марте. Не стал исключением и 1978 год.
В понедельник 24 февраля меня вызвал главный инженер, наш уважаемый тюменец Яненко Георгий Григорьевич и дал команду к обеду выехать на две недели в район Неручанды для вырубки просеки под автодоргу до Кичеры. Вездеход ГАЗ 47, на котором мы туда едем к вечеру должен вернуться назад. Учитывая его вместимость, туда кроме 10 человек бригады вместе с рюкзаками, двумя буржуйками, двумя 10 местными палатками и двумя бензопилами уже ничего не могло вместиться. Поэтому решено было на ужин и завтрак взять еду каждому из дома, а к обеду вторника должен был прийти бульдозер с прорабом и с санями, на которые загрузят продукты, доски для нар, постели и все остальное необходимое для работы и проживания. Не знаю, по какой интуиции, но бочку с бензином, несмотря на всеобщее возмущение, я тоже заставил взять с собой. Настроение у ребят было не очень. Мы, хотя и были не особо суеверными, но старались никогда не выезжать на новое место в понедельник, вроде как плохая примета. Тем более, что это был не просто понедельник, а 24 февраля, а тут еще и бочка с бензином под носом. Но в Душкачане взяли несколько бутылок "Агдама"- учитывая, что работать уже в этот день не будем, жить стало веселее и ужин свой мы съели еще не доезжая до места стоянки.
В правильности своей приметы мы убедились уже, когда стали устанавливать палатки. Палаткой оказался только один тюк, а вместо второй, как оказалось, кто-то с больной головы загрузил тент от ГАЗ-66. Но порешили, что ночь как-то переживем, а к обеду приедут сани с материалами и что-нибудь придумаем. Но ни к обеду, ни к вечеру ни сани, ни прораб так и не появились, а последние остатки домашней еды мы закончили в обед. На наше счастье в бригаде были два рыбака со снастями, а с прошлой стоянки осталась полная коробка макарон. Так как палатка служила и кухней, и столовой, и складом, то для жилья пришлось сооружать подобие чума, обтягивать его тентом, и утеплять лапником и мхом. На пол наложили побольше еловых веток. В общем получилось что-то среднее между чумом и шалашом. Для лета было бы нормально, но для февраля не очень. Рыбой рыбаки наши обеспечили нас в достатке, макароны были, чай заваривали из чаги. В общем трагедии особой никто не ощущал. Ребята были в основном тюменской закалки, а там бывало и покруче. Просеку под автодорогу на четвертый день мы уже завершили, а план вырубки просеки под ЛЭП был у прораба, который был неизвестно где, да и макароны уже закончились, и последний вечер в меню была одна рыба, от которой уже всех тошнило. Только на пятый день к нашему "стойбищу" подъехал УАЗ, с главным механиком, начальником ОТиЗ, прорабом, но уже другим и во главе с Яненко. Наш вид - пять дней немытых и небритых, и наше жилище их, конечно, поразило неимоверно. Но главное они привезли продукты. Я хотел расспросить Яненко о причине всей этой ситуации, но он начал разговор первым, сказал, что его назначили начальником нового СМП - 608 в Кичеру, и он договорился с трестом, что ему разрешат взять с собой в новый поезд нашу бригаду, если мы, конечно, пожелаем, что в течении нескольких дней мы должны согласовать этот вопрос с женами и писать заявления на перевод. Семьи, естественно, останутся в Северобайкальске, пока мы построим там себе новое жилье. Это его сообщение выбило у меня из головы все остальное и эта история с пропажей прораба и трактора с санями так и осталась тайной. Когда я сообщил бригаде эту новость, все крепко призадумались. С одной стороны, начинать на новом месте, интересно и престижно, званием "первопроходца" на трассе всегда гордились, но с другой стороны в Северобайкальске впервые за многолетнюю жизнь транспортных строителей у нас появилось вполне благоустроенное жилье с центральным отоплением, водой и с телевидением, которое мы с таким трудом построили. И конечно в этом вопросе мнение жен тоже имело вес. В бригаде было тогда около 20 человек и в результате обсуждений, бригада разделилась практически пополам. Возможно это был умный ход руководства, сделать из одной сильной бригады две, потому как Толик
Тимощик, бывший с основания бригады комсоргом и постоянным моим
заместителем, давно уже вырос как очень хороший бригадир. И как показала дальнейшая жизнь, все тогда было сделано правильно.
А история с пропавшим прорабом и трактором с санями раскрылась только через тридцать с лишним лет. Яненко жил тогда уже в Москве, а я на Кубани, но дружеские отношения мы поддерживали и периодически приезжали в гости друг к другу. И вот в один из его приездов мы сидели у меня под беседкой, попивали вино, вспоминая нашу бамовскую жизнь. И я почему-то вспомнил эту злосчастную высадку на Неручанду и пропавший трактор с санями и высказал ему свой "упрек": - «Как вы могли среди зимы отправить 10 человек в тайгу за 60 километров и, зная, что у нас нет ни продуктов, ни постелей столько времени ничего не предпринимать?» Тогда он дорассказал мне эту историю: - «Как и было обещано во вторник утром прораб вместе с трактором и санями выехал к вам, где должен был порешать все вопросы по вырубке просеки, переночевать и, оставив сани, ехать на бульдозере до Верхней Заимки, где не позже вечера среды, выйти по местной рации и доложить обстановку. Когда в среду никто не вышел, решили подождать еще сутки, но когда и в четверг не поступило никаких известий, поняли, что что-то случилось, и в пятницу решили ехать с механиком на розыски. Нашли их на полпути к вам в стороне от зимника пьяными и мирно спящими в кабине работающего трактора». Как оказалось, в Душкачане, где мы в понедельник брали вино, они взяли спирт, а так как до нас было еще почти 40 км, решили немного "усугубить" по дороге, но видимо не рассчитали и оба дружно уснули. На первом же повороте бульдозер пошел, естественно, прямо и двигался пока не уперся в хорошую лесину и заглох. Когда они проснулись, то поняли, что попали в "капкан", впереди лесина, сзади сани. Но в санях была бочка с солярой, двухнедельный запас продуктов, и у них, видимо, немалый запас спирта. К тому же вполне комфортная кабина японского бульдозера. А потому решили не суетиться, а спокойно ждать, пока их найдут. Вот так и прояснилась эта давняя история.
Александр Рябков
Член бурятского обкома комсомола, член бурятского обкома
КПСС.Комиссар отряда им. 18 съезда ВЛКСМ на БАМе, делегат
11 Всемирного Фестиваля Молодежи и студентов в Гаване,
лауреат Премии Ленинского Комсомола. Награды: Орден
Трудового Красного Знамени, медаль «За строительство БАМ»,
Орден Знак Почета..
Краснодарский край, Славянский район, пос. Совхозный.
Материал обработан Л.Сониевой –
Пресс-служба РОО «Ветераны
строительства Бурятского участка БАМ»
Следующая публикация
Комментарии 1