Брайан Джонс, «человек, который умирал каждый день», - так назвал свою поэму Пит Таунсенд, лидер группы The Who: «A Normal Day For Brian, A Man Who Died Every Day», - один из основателей The Rolling Stones, был изгнан из группы 8 июня 1969 года, после записи «Let it Bleed». А через месяц Брайан Джонс был найден мертвым в собственном бассейне на ферме, которая до него принадлежала А.А. Милну, автору «Винни-Пуха». Врачи констатировали «смерть по неосторожности», но уже в то время такая формулировка вызвала недоверие. Подруга Джонса Анна Уолин уверяла, что, когда тело вытащили из воды, музыкант был еще жив. Кроме того в доме исчезли некоторые ценные предметы, что также позволило говорить о криминальном характере его смерти. Не так давно стала достоянием гласности исповедь убийцы музыканта, а во Франции рассматривается вновь открытое дело, связанное со смертью Джима Моррисона.
Что касается самой поэмы Джима Моррисона, то впервые она была напечатана в 1969 году без принудительной разбивки на строчки. Кстати, она не так проста, как кажется. Скажем, первая строчка – это явная аллюзия на одно из стихотворений в прозе Артюра Рембо, автора для Моррисона очень важного: в его стихах и поэмах находят сотни скрытых цитат из произведений французского poète maudit. Во-вторых, некоторые образы трудно поддаются интерпретации или же, наоборот, поддаются интерпретации двойной, а то и тройной. Например, никто не знает, что такое «скиталец желтого пятна». Рогатые же лягушки (horned-toads) могут быть переведены и как рогатые ящерицы и даже как рогатые гадины. И т.д. Есть там и сленговые слова, которым приходится подбирать русские эквиваленты, и «подавленный больной Свидетель», что, несомненно, говорит о том, что Моррисон не верил ни в несчастный случай, ни в самоубийство Брайана Джонса. Поэтому работа над переводом изрядно затянулась лет на десять, да и то едва ли не всю переведенную на первом этапе часть, пришлось переводить заново.
Джим Моррисон
ОДА ЛОС-АНДЖЕЛЕСУ,
размышляя о покойном Брайане Джонсе
Я гражданин большого города
Призванный чтоб сыграть
роль Принца Датского
Бедняга Офелия
Все эти призраки неведомы ему
Плывущему к судьбе
На свечке на железной
Вернись, завоеватель,
Чтоб нырять
Уже в другом канале
Водоем маслянистый и жаркий
В Марракеше
У стоп водопада
при грохоте бури
дикари собираются
вечером
монстры ритма
Ты оставил свое
Ничто
чтобы сразиться с
Безмолвием
Надеюсь, ты ушел
Улыбаясь
Подобно ребенку
В прохладный остаток
сна
Ангельский муж
со змеями в споре
за ладони
и пальцы его
Наконец-то прибрал
Эту благую
Душу
Офелия
Намокший шелк
листвы
Хлорированный
сон
подавленный больной
Свидетель
Трамплин, прыжок
Бассейн
Ты был бойцом
дамасской музой мускусной
Ты солнцем был
Отбеленным
в вечерних теленовостях
рогатых жаб
скиталец желтого пятна
Взгляни теперь где оказался
Ты
в мясном раю
средь каннибалов
и жидов
Садовник
Обнаружил твое тело
царящее, Плывущее
Счастливый баловень судьбы
Что за зеленая масса
В которую ты превратился
Пронзи все дырочки на теле
У богини
Будет ли он Смердеть
Взмывая к Небесам
По музыкальным
залам
Навряд ли
Реквием по герою
Чья ухмылка
Жирного фавна
подымается вверх
в суглинок
Лос-Анджелес, 1969 г.
P.S. Самого Джима Моррисона не станет ровно через два года, день в день. Клуб 27 постепенно начнет обретать свои очертания…
Комментарии 1