Предыдущая публикация
«Ты старая баба, уходи, ты мне надоела».
Верочке было всего 29 и она не ушла.
— Все женщины сходят с ума от нашего папы. Это чересчур расстраивает маму, — шепнула на ухо маленькому Мише сестра Леля.
Михаил Иванович бессовестно изменял своей жене. Она злилась, ревновала и постоянно вовлекала в свои страдания детей. Будучи актрисой в недавнем прошлом, Елена Осиповна делала это излишне театрально — c заламыванием рук, рыданиями и слезами:
— Ваш отец никого не любит. У него закрытое сердце!
— А у меня тоже закрытое сердце? Значит, и я не буду никого любить? — спросил Миша.
— Да, наверное, и ты будешь таким. Это большое несчастье — никого не любить.
Много лет спустя, когда отца уже не будет в живых, Миша познакомит мать со своей избранницей. В первую же встречу Елена Осиповна скажет ей:
— Верочка, я намучилась с его отцом, но, боюсь, и вы будете мучиться с Мишей…
Вера не услышит предостережений будущей свекрови, а позже в ее дневнике появится запись: «Сбылась моя давнишняя мечта. Я — жена писателя».
Шел май 1916 года. Молодой штабс-капитан Михаил Михайлович Зощенко прибыл в отпуск в Петроград...
— Вера, Вера! Там такой красавец в белом башлыке! — сказала младшая сестра, высунувшись в окно, — Пойдем посмотрим!
Зощенко стоял неподалеку, одетый в военную форму, светлый суконный капюшон выгодно подчеркивал необычный оттенок его смуглой кожи, какой-то оливковый: говорили, что в его роду были итальянцы.
Вскоре они были представлены друг другу в компании общих друзей. Вместе весело проводили время: катались на лодке, общались, но сблизились много позже. Михаил тогда написал Вере в альбом:
Мы (мужчины) не верим в любовь, но говорим, преступно говорим... иначе нет дороги к женскому телу. Не ищите любви — верьте страсти.
У Зощенко к тому времени уже был неудачный любовный опыт, что, вероятно, стало одной из причин циничного отношения к женщинам.
Наденька Русанова — его первая любовь. Они собирались пожениться. Однако после того, как он ушел на фронт, Надя обручилась с каким-то богачом, подарившем ей целое поместье. Михаил был взбешен, сделал все, чтобы вычеркнуть ее из своей жизни, но это глубокое юношеское чувство навсегда сохранилось в его памяти. Эта женщина будет напоминать ему об ушедшей навсегда эпохе и о нем самом, каким он был тогда. Зощенко неоднократно упоминал Надежду в своих произведениях, а ее фотография какое-то время стояла у него в кабинете, когда он уже был женат.
Я ее очень любил. И эта любовь не прошла до сих пор...
Именно к Русановой приезжал Зощенко в тот отпуск, когда впервые встретил Веру. У них тогда состоялось тяжелое объяснение, после чего их пути навсегда разошлись. Михаил снова отбыл на фронт, откуда вернулся уже к Верочке Кербиц, тогда у них и начались любовные отношения.
За то время, пока Михаил воевал, Веру успели выдать замуж за будущего генерала Виталия Мартануса. Однако чувств она к нему никаких не испытывала и «до смерти была рада, что его забрали на фронт».
Как раз в этот момент в жизни Верочки снова появился Зощенко.
В одну из белых ночей 1918 года Михаил объяснился ей в любви:
Я влюблен в солнечный зайчик и в Вас.
Позже он настоял на том, чтобы Вера развелась и принадлежала только ему:
В его обращении со мной проскальзывал сквозь нежную ласку тон собственника…
Поженились они не сразу. После возвращения с фронта Михаил отчаянно искал себе новое занятие. С детства он сторонился людей, но почему-то каждый раз нарочно выбирал себе профессии, максимально связанные с общением. Он был телефонистом, сапожником, милиционером, конторщиком, даже инструктором по кролиководству.
Смена профессий сопровождалась и перемещением по стране. Он уезжал — Вера оставалась. Там у Зощенко не обходилось без романов. Она ждала его писем, а он, вырываясь из пут очередной связи, вдруг ощущал звериную тоску по ней. Их отношения давно уже перестали быть платоническими:
Это была ночь его рождения. Он сказал мне тогда: «Сегодня мое рождение». И я, лукаво улыбаясь, спросила: «Что же вам подарить?» И он шепнул: «Себя!»
В 1919 году Михаил позвал Веру замуж, на что она сказала:
— Я хочу свободных отношений.
— Нет, брак так брак. Никаких свобод.
Верочка ответила отказом, и Михаилу пришлось делать ей предложение дважды. Когда через год от испанки умерла его мать, они все-таки поженились. Зощенко вспоминал об этом буднично:
На тележке маленький письменный стол, два кресла, ковер и этажерка. Я везу эти вещи на новую квартиру. В моей жизни перемена. Я не мог остаться в квартире, где была смерть. Одна женщина, которая меня любила, сказала мне: «Ваша мать умерла. Переезжайте ко мне». Я пошел в загс с этой женщиной.
Михаил не оставляет попыток найти себе занятие по душе. Еще в гимназии он писал рассказы, а теперь решился отправить свою новеллу в «Красную газету», но сделал это анонимно — не хотел афишировать свою фамилию. Кто-то из редакторов по манере изложения догадался, что автор «из бывших». И написал критический отзыв:
Нам нужен ржаной хлеб, а не сыр бри!
И хоть этот опыт оказался неудачным, Зощенко понял, что литература — это именно то, чем он в дальнейшем хочет заниматься. За письменным столом он мог создавать свою реальность — смешную, потешную и абсолютно комфортную для себя. В ней люди из грубых и порочных превращались в забавных, милых, обаятельных и даже беззащитных.
Вскоре Вера забеременела. Ожидание ребенка слилось для супругов с нетерпеливым ожиданием литературного успеха. Зощенко научился «давать читателю ржаной хлеб», он стал писать не о графах и графинях, а о ворах, проститутках и взяточниках. Ему самому эти герои были чужды, зато наборщики в типографии хохотали над каждой фразой. Дело пошло, Михаила «благословил» сам Горький, чье влияние в литературных кругах тех лет было почти безграничным.
В мае 1921 года родился их с Верой сын, названный Валерием, или по-домашнему Валей. А потом Зощенко отдал в печать свой первый сборник «Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова», который имел большой успех и несколько раз допечатывался.
С появлением ребенка отношения Михаила и Веры начали портиться, он стал все чаще сбегать из дома в более комфортную для себя среду. В конце концов, переселился в Дом искусств на Мойке, к друзьям литераторам. Но семью Зощенко не бросает, наезжает время от времени и регулярно шлет продукты и письма. Правда, теперь они мало напоминают романтическую переписку:
С совершенным своим решпектом посылаю Вам, жена моя Вера, один малый куверт песку — сахарного рафинада, другой малый куверт, но побольше — белой вермишели и вовсе малый оковалок свинины…
На все попытки супруги вернуть прежние отношения, он говорил:
— Веруша, так у всех. Любовь из пальца не высосешь.
Так проходит несколько лет. С литературными успехами приходят большие гонорары и небывалое внимание женщин. Зощенко еще молод, красив и невероятно популярен. Его узнают на улице и буквально не дают прохода, по другим городам гастролируют его «двойники» и «внебрачные дети». При этом он называет свою жизнь холостой, что обижает Веру. До нее доходят слухи о его коротких романах.
— Счастливый вы, Миша, человек. 150 миллионов жителей страны вам должны завидовать. Все при вас — талант, деньги, — говорил Корней Чуковский.
— А у меня одна тоска на душе, одна тоска, — отвечал ему Зощенко.
Казалось бы, живи да радуйся! Но последствия отравления газами давали о себе знать приступами паники и отчаяния. Панические атаки накатывали внезапно, после чего Михаил еще долго приходил в себя через тоску и депрессию. Вера очень преданно заботилась о здоровье супруга:
Мой бедный мальчик! Он так плохо себя чувствует все время! Больное сердце. Слабые легкие! А работать приходится много, слишком много, не жалея себя, не щадя своих сил…
Тогда подобные недуги толком и не знали как лечить. Походы ко врачам результатов особо не давали. Однажды на приеме у психиатра Михаилу посоветовали прочитать пару рассказов писателя Зощенко:
— Доктор, я и есть Зощенко.
Когда до Веры долетала очередная сплетня об «офицерских» интрижках супруга, она устраивала ему сцены. Михаил в такие моменты старался поскорее сбежать:
— Мне тяжело общаться с тобой, ты невыносима. Я делаюсь больным после общения с тобой!
— Тогда зачем ты приходишь?
— То есть как зачем? Во-первых, я должен иметь нормальный обед, во-вторых, я требую минимальной заботы о моих вещах и помощи в перепечатке..
К удивлению, супруги не расходятся, напротив — покупают большую квартиру и снова съезжаются.
Теперь Вере было странно вспоминать, что когда-то ее тело было желанным подарком для Михаила. Былая страсть давно исчезла. Вместо себя она теперь дарила ему на День рождения банку абрикосового варенья и он был счастлив.
— Что я для Михаила? Сестра, мать, друг, пожалуй, — но не жена, последнее время и не любовница даже.
— Ты старая баба, иди к черту, ты мне надоела, — как-то сказал Зощенко в сердцах. А Вере было всего-то 29 лет…
Однажды Михаил словно «прозрел», а если он неправ, требуя безграничной свободы для себя и постоянно ограничивая во всем Веру?
Может быть, я ничего не буду иметь против того, чтобы у тебя был любовник, если это будет обставлено прилично.
Вера была окружена поклонниками, но ничего из этого хорошего не вышло. Рано или поздно она влюбилась в одного женатого партийного функционера и уступила его страсти. Михаил все это слышал и помнил, и эту глупость она не простила себе до конца дней. В 1937 году этого функционера вместе с женой репрессировали, а их сын Володя потом жил в семье Зощенко.
Годы шли, и «око за око» счет ошибок множился с обеих сторон. Зощенко выдавал замуж очередную любовницу, одаривая ее приданым за свой счет, а Вера в отместку продолжала спускать гонорары мужа на очередной безвкусный «шедевр». Когда настанут голодные годы, этот антиквариат станет хорошим подспорьем для их семьи.
Началась война. В сентябре 1941 года Михаила Михайловича вызывали в Смольный. Ему предписано в течение двух дней эвакуироваться из Ленинграда в Алма-Ату. Отказаться было невозможно — особо ценных и известных людей немцы могли использовать для антисоветской агитации. О том, что дело плохо, и город со дня на день ожидает настоящий кошмар, Зощенко сообщил молодой сотрудник НКВД, который явился за ним вечером того же дня.
Михаилу разрешают взять с собой супругу, но сын должен остаться. Валерию уже 20 лет и он подлежит призыву на фронт. Зощенко летит в Алма-Ату один, потому что Вера наотрез отказалась покидать сына. Вскоре он был призван в армию, а его мать пережила все ужасы блокады, потерю близких.
Зощенко обычно упрекают в том, что он бросил жену одну в окруженном городе, а она тогда переживала только о том, как он со своим сердцем перенесет перелет. Но что еще он мог сделать? В первые же дни войны он, 47-летний бывший офицер царской армии, записался в добровольцы, но со своим изношенным сердцем не прошел медкомиссию. Если бы он мог отправиться на войну вместо сына, или остаться в Ленинграде вместо жены, он несомненно бы сделал это тысячу раз. Никогда Михаил Михайлович не был ни трусом, ни подлецом.
Вскоре в Алма-Ату по вызову Зощенко прибудет одна из его любовниц — Лидия Чалова, та самая дама с ананасом. Она найдет Михаила Михайловича в плачевном состоянии, он был сильно истощен. Все его время отнимала работа над книгой, за год в эвакуации он так и не устроился в бытовом плане. Питался хлебом, луком и молоком и даже не знал, что ему полагается что-то еще.
Чалова выходила его, можно сказать — спасла от смерти. Краем глаза она взглянула на его рукописи и, как опытный редактор, пришла в ужас. Это никто никогда не должен был увидеть! «Перед восходом солнца» — это очень личная книга, совершенно не соответствующая военному времени.
Но было поздно. Зощенко уже отправил ее в редакцию журнала «Октябрь» и они начали публикацию, которая была остановлена партийным руководством страны на середине книги как «пошлое и вредоносное произведение»:
С Верой они увиделись только в 1944 году. За эти годы она сильно постарела. В блокаду потеряла мать, близких, друзей. Его письма и посылки были для нее единственным светлым пятном. Но радости от встречи хватило на полчаса:
— У меня там были женщины, но было бы странным, если бы их не было столько времени, — изрек он, читая вопрос в ее глазах.
Неприятности с книгой оказались гораздо серьезней, чем показались в начале. В 1946 году Зощенко исключают из Союза писателей с клеймом «пропагандиста гнилой безыдейности». Это по сути означало запрет на профессию. В том же роковом постановлении фигурировало и имя Анны Ахматовой.
После смерти Сталина Зощенко предложили восстановить его членство в Союзе писателей, снова начать печатать его произведения. Но взамен просили написать что-нибудь порочащее Иосифа Виссарионовича. Выслушав все аргументы, Михаил Михайлович встал и сказал:
Я никогда не был и не буду ослом, который пинает мертвого льва!
Он чувствовал, что уходит. Михаил Зощенко скончался в Сестрорецке 22 июля 1958 года. За несколько часов до смерти он попросил принести ему бумажник. Достал оттуда тысячу рублей и протянул своему сыну Валерию. Видимо, именно так всегда и выражалась его забота и любовь к близким: материально, деньгами и «кувертами с вермишелью». Иначе просто не умел, он жил в совсем другой литературной реальности.
Перед смертью Зощенко прижался к жене, положил голову ей на плечо и грустно сказал:
"Как странно, Верочка, как странно... Как же нелепо я жил..."
Вера Владимировна была с супругом до последнего его вздоха. Она пережила его на 23 года. Скончалась в 1981 году, оставив после себя больше 20 тысяч страниц воспоминаний. Их она завещала племяннице Валерии Кербиц, когда-то удочеренной ею: «Почитай, я бы из них сделала книжку «Как не надо жить».
Следующая публикация
Нет комментариев